— Террза ты можешь взять на руки и позже — после того, как хорошенько поспишь. Обещаю тебе, после этого я дам его тебе. А если будешь себя хорошо вести, разрешу даже искупать его, — посулила Верран.
Нид несколько растерялся.
— Для тебя сейчас главное отдыхать и восстанавливать силы. Ты ведь понимаешь, что именно этого потребовал бы лорд Грижни.
В горле у нее встал комок, лицо напряглось, что, как правило, предвещало слезы. Так обстояло дело уже не меньше двух недель: стоило ей упомянуть имя мужа, и она плакала, хоть и старалась разорвать эту странную зависимость. До сих пор ее разум отказывался поверить тому, что подсказывала интуиция. И вот Верран принялась нашептывать себе самой привычные слова утешения: «Прошло всего две недели с тех пор, как мы выехали из дому, так что ни о чем пока нельзя судить окончательно… Но ты ведь на самом деле не знаешь, сколько прошло времени. Здесь нет ни солнца, ни луны, ни звезд — так откуда же тебе это знать?.. Отсутствие и молчание лорда Грижни можно объяснить множеством причин. У него, он сам говорил это, есть важные дела. И он не сказал тебе, сколько времени понадобится ему, чтобы с ними управиться… А у тебя недостало решимости задать этот вопрос… Мало ли что могло задержать его! И не исключено, он сам решил немного помедлить с отъездом, чтобы усыпить подозрения… Какие еще подозрения? Что за вздор?.. Он мог послать письмо, которое тебе так и не доставили. Гонец заболел, или письмо потерялось… Если бы такое случилось, он определил бы методом Познания. И, так или иначе, нашел бы способ известить о себе… Он мог остаться с тем, чтобы помочь своим сторонникам… Но и в этом случае он известил бы тебя… В любом случае приходить к преждевременным выводам просто-напросто глупо. Я не хочу об этом и думать. Я подожду еще немного, а тут он и вернется, и тогда все снова будет в порядке. Так что я еще немного подожду».
Нид опять начал проявлять признаки недовольства, и это вернуло Верран к более насущным делам.
— Ложись, прошу тебя, — ласково сказала она. — Я буду очень рада, если ты ляжешь.
Нид подчинился без дальнейших возражений. Едва ему удалось немного оправиться, он перенес свою циновку в коридор, к дверям помещения, в котором жила Верран. Скорее всего, он поступил так из деликатности, и Верран никакими уговорами не удавалось заставить его вернуться. Заметив, что гости ведут себя как-то странно, вардрулы предложили Ниду перебраться в отдельное помещеньице, специально приготовленное для него, но мутант категорически отказался. В конце концов он поместил свою циновку в сухой и теплой нише, прямо напротив входа в пещеру Верран, с тем чтобы охранять ее и услышать, если она его позовет. В эту нишу он сейчас и удалился.
Верран проводила его взглядом, а потом посмотрела на малыша, спящего у нее на руках. Его личико было залито здешним мягким светом. Террз заворочался и открыл темные глаза, настолько похожие на глаза его отца, что у Верран перехватило дыхание и она поспешила отвернуться.
— Закрой глазки, мой малыш, — прошептала она. — Закрой глазки.
В помещение вошел вардрул, и его появление застигло Верран врасплох. Она все еще не привыкла к призрачно-бесшумной повадке обитателей пещер и сомневалась, что когда-нибудь сумеет привыкнуть. Вардрул принес поднос, на котором были суп в двуручной чаше, грибной салат, смешанный со свежими травами, и несколько пирожных, испеченных из бледного, воздушного вещества, определить которое Верран не могла.
Вардрул поставил поднос на пол к ногам Верран, и она улыбнулась, а затем издала три коротких мелодичных звука, которыми, как она успела узнать, вардрулы выражают признательность. И хотя произношение у нее было неважное, смысл сообщения дошел до вардрула. И тут же он сам разразился длинной и замысловатой мелодией. На слух Верран, никакого смысла в этой мелодии не было. Однако маленький Террз, судя по всему, отнесся к этому иначе: он радостно загугукал в ответ. Когда вардрул услышал малыша, его тело засветилось куда ярче и он повторил только что прозвучавшую мелодию. Мышечная бахрома вокруг огромных глаз вардрула заходила ходуном. Что должна была означать эта игра глазами, Верран не поняла, и вопреки естественной благодарности она почувствовала растерянность и острую тоску по дому. «Еще немного, — неизвестно в который раз повторила себе она. — Подожди еще немного».
Вардрул пропел что-то на прощанье, побледнел телом и ушел. Наступление тишины раздосадовало маленького Террза, и он заплакал.
Верран принялась баюкать и утешать его.
— Спи, маленький, спи. Все будет в порядке. Скоро сам увидишь…
Она запела старинную колыбельную, которую запомнила с собственного детства, и ее чистый молодой голосок многократным эхом разнесся по древним пещерам Назара-Син, где такого до сих пор никогда не слышали. Террз успокоился и уснул. Верран же продолжила петь, хотя и малость потише. Колыбельная воздействовала на нее столь же успокоительно, как на ее малютку сына, — пока она пела, ей становилось все легче и легче. Но вот песня закончилась, и Верран села, безмолвная и неподвижная, как труп, потому что в это мгновение ей в голову пришла мысль, от которой она старалась убежать и против проникновения которой воздвигла в своем сознании баррикады. И эта мысль была как убийца. «Лорд Грижни мертв». Обманывать себя и впредь не имело никакого смысла. Стремительный и смертельный удар отвести было невозможно; истину, столь глубокую и непреложную, отвергнуть было нельзя.
Она даже не заплакала. Почти ничего не почувствовала — только легкое головокружение. Слова «лорд Грижни мертв», как ей казалось, она даже не была в состоянии осознать в полной мере, хотя в ближайшее время конечно же осознает. В помещении было тепло и влажно, однако Верран вдруг озябла. Руки у нее стали ледяными и неуверенными. Их дрожание разбудило маленького Террза.
Верран заглянула сыну в глаза, так похожие на глаза мужа, и почувствовала волю Террза Фал-Грижни — волю, которая отныне стала ее собственной.
— Они не должны уйти от возмездия. — Она говорила мрачно, и лицо ее было смертельно бледным. — Если это правда, если лорд Грижни действительно мертв… если на самом деле… Это правда, и ты знаешь это!.. Если они убили его, то они не должны уйти от возмездия. Твой отец — величайший человек во всем мире. Если они осмелились посягнуть на него, им придется за это поплатиться. Это уж нам с тобой предстоит позаботиться о том, чтобы враги лорда Грижни не остались безнаказанными.
Она выражала подобные чувства впервые в жизни, но не в последний раз. Она вечно будет взывать к отмщению за гибель мужа, ибо ей не узнать о том, что ее мольбы уже запоздали. Предсмертное проклятие Террза Фал-Грижни уже выковало меч, который когда-нибудь вонзится в самое сердце Ланти-Юма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95