— Вам, наверное, хочется освежиться, — заметил Грижни, критическим взглядом окинув ее растрепанные одежды. — А потом мы проследуем в главный зал и все мои слуги рады будут приветствовать вас. В зал вас проводит Нид. Вы теперь не боитесь оставаться с ним с глазу на глаз?
Верран, обернувшись, посмотрела на мутанта.
— Нид, — позвала она. — Мне кажется, я могу тебе доверять.
Нид радостно зашипел.
— Вы рассудили правильно, и вы не робкого десятка. Ваше поведение радует меня, мадам.
И не дожидаясь ответа на сделанный комплимент, Фал-Грижни отвернулся от жены и пошел прочь по коридору, предоставив леди Верран в одиночестве поразмыслить над уникальностью своего мужа и его положения в обществе.
Глава 4
За мутантами необходимо было приглядывать. Они были трудолюбивы и неутомимы, но несколько неуклюжи при исполнении домашних дел, требующих определенной точности и сноровки. Отрадным исключением являлись лишь трудовые навыки, связанные с умением прясть, ткать и вязать безупречные узлы. По-видимому, им помогали врожденные инстинкты, связанные с пребыванием в материнской паутине. И леди Верран решила воспользоваться искусством слуг.
Верран находилась сейчас на кухне дворца Грижни. Это было просторное помещение с высокими каменными сводами. Вокруг нее хлопотали мутанты. Все это утро они мастерили эластичные циновки, которыми предстояло покрыть полы. Сначала они ткали особые ленты из тонкой пряжи. Затем их окрашивали в различные цвета. А сейчас мутанты уже сплетали разноцветные полосы в большие красивые ковры. Работали они практически безупречно. Верран поглядывала на них не без удовольствия, потому что сейчас по истечении шести недель, проведенных ею во дворце Грижни, эти существа уже не казались ей столь странными и таинственными. И впрямь им оказались присущи верность хозяевам и готовность к самопожертвованию, какие не часто встретишь среди людей. А что касается их внешности… Теперь, привыкнув к присутствию в доме молодой госпожи, мутанты больше не прятали лица под клобуками плащей. И Верран обнаружила, что лицам этих темных волосатых созданий присуща гамма выражений, почти не уступающая человеческой. Глаза, которым случалось гореть грозным пламенем, смотрели, как правило, мирно и умильно, а когтистые лапы, способные разорвать человеческое лицо одним-единственным ударом, оказались, наряду с прочим, превосходными садовыми инструментами. И в конце концов, мутанты были далеко не такими уж страшилищами.
— А не понадобятся ли Вам дополнительные синие ленты? — спросила леди Верран. — Или хватит и тех, что есть?
Мутанты ответили успокоительным шипением. Просто поразительно, как по-разному звучало в разные минуты их шипение и сколько разнообразных чувств оно передавало. Верран обнаружила, что может поддерживать со слугами своего рода беседу. Чем дольше она прислушивалась к их шипению, тем больше похожих на слова и фразы оттенков в нем различала.
Она лишний раз проверила, как подвигается работа.
— Просто загляденье получится, — воскликнула она, и в ответном шипении мутантов ей послышалась признательность. Но они и впрямь заслужили похвалу, потому что дорожки действительно получались замечательными. Им предстояло украсить огромный дворец Грижни с его колоннами и куполами, а сам их рисунок — этакая голубая рябь — олицетворял воды канала Сандивелл; качество же от начала до конца оставалось безупречным.
Сегодня им предстояло проявить и кулинарное искусство. Во дворце ждали к ужину редкую гостью. Сюда обещала прибыть Гереза Вей-Ненневей.
Вей-Ненневей была чародейкой, одной из немногих женщин, допущенных в ряд Избранных, и единственной — входящей в Совет. Тем, что вопреки принадлежности к слабому полу ей удалось занять столь высокое положение, она была обязана своим выдающимся успехам в овладении Познанием. Будь она мужчиной, она, возможно, претендовала бы и на роль председателя. Женщина, обладающая удивительным могуществом, она была последним из личных друзей, который остался у Террза Фал-Грижни.
И хотя бы по этой причине, не говоря уже обо всех остальных, леди Верран хотелось оказать ей особенные знаки внимания. Впрочем, специальные приготовления были призваны порадовать не только ее, но и самого Фал-Грижни. И Верран не сомневалась в том, что они его сумеют порадовать. Конечно, он ничего не скажет, особенно в присутствии гостьи, но несколько удивленно поднимет брови и недолгая вспышка радости в его темных глазах подскажет леди Верран, что ее муж доволен. Никто другой не заметит этого, а Верран заметит. Раз уж она научилась разбираться во всем диапазоне шипения домашних слуг, то и мысли и настроения мужа перестали быть для нее тайной, хоть и выдает он это порой едва уловимыми улыбками и гримасами.
Подумав о муже, Верран нахмурилась. Конечно, кое-что читать по его лицу за эти шесть недель она научилась, но в общем и целом он оставался для нее полнейшей загадкой. Он относился к ней с неизменной и несколько рассеянной учтивостью и ни разу за все эти шесть недель не переступил порог ее покоев, равно как и она сама ни разу не побывала у него. Она бы вполне могла предположить, что просто-напросто не нравится ему, однако, исходя из того, что он достаточно часто искал ее общества — и, строго говоря, куда чаще, чем это предписывал этикет, — она понимала, что дело обстоит не совсем так. Более того, Террз Фал-Грижни был не из тех, кого волнует чужое мнение или какие бы то ни было предписания, и если он ищет ее общества, то не ради соблюдения этикета, а потому что ему нравится быть с ней. Страх Верран перед мужем мало-помалу уменьшился, хотя не исчез окончательно. Она до сих пор не оставила сомнений относительно того, не является ли ее муж сыном Эрты… И все же ей и самой, несомненно, нравилось его общество. Никто не умел говорить с таким изяществом, как Фал-Грижни, но, конечно, только тогда, когда на него нападала охота поговорить. Никто не обладал столь глубокими познаниями, никому не была присуща такая широта мировоззрения. Когда он заговаривал о надеждах, питаемых им в связи с будущим Ланти-Юма, город, казалось, оживал перед взором Верран и расцветал всеми цветами радуги. Чаще, однако же, куда чаще Фал-Грижни рассуждал о коррупции, вырождении и бесследном исчезновении былого величия. Но хотя его мудрости была присуща несомненная горечь, сама эта горечь никогда не была направлена против Верран. У нее создалось смутное впечатление, что она забавляет его, и это ее радовало, потому что ей постоянно хотелось отвлечь мужа от горестных раздумий. Тоска, порой находившая на Фал-Грижни, была ледяной и темной, ее причиной наверняка были загадочные для Верран страхи и обиды, одолевавшие этого, столь не похожего на остальных, человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95