Уэнди открыла рот, но ничего и не сказала.
– Что дальше, Уэнди? Позвольте мне быть до конца откровенной. Долги Джимми вместе с ним не ушли. Мы обе это понимаем. Банк по-прежнему требует оплатить кредит. И процент растет. – Лидия пожала узкими плечами и подняла руки ладонями кверху. – Так почему же мой работодатель должен действовать иначе?
– Вы что, всерьез?
– Первый чек по страховке вы должны получить примерно через неделю. К тому времени долг вашего мужа составит 280 тысяч долларов. Именно эту сумму я и рассчитываю получить в тот же день.
– Но одни лишь расписки, которые остались после него...
– Ш-ш-ш. – Лидия вновь прижала палец к губам Уэнди. Голос понизился до доверительного шепота. – Честно говоря, меня это не интересует. Я только что дала вам редкую возможность выбраться из ямы. Если надо, объявите себя банкротом. Вы живете в шикарном районе. Смените его. Пусть Джек... ведь так зовут вашего старшего?
Услышав имя тринадцатилетнего сына, Уэнди подскочила на месте.
– Пусть Джек в этом году не ездит в летний лагерь. Пусть работает после уроков. Или что еще. Все это не мое дело. А вы, Уэнди, заплатите, сколько следует, и на том покончим. Вы никогда меня больше не увидите. И не услышите обо мне. Ну а если откажетесь... Посмотрите-ка получше на Хеши. – Она замолкла, давая Уэнди возможность последовать ее совету.
Взгляд за окно произвел на вдову должный эффект.
– Сначала мы убьем Джека. Затем, через два дня, Лилу. Если о нашей встрече и этом разговоре узнает полиция, мы убьем Джека, Лилу и Дарлин. Всех троих в порядке убывания возраста. А потом, когда вы похороните детей – слушайте внимательно, Уэнди, ибо в этом заключается изюминка дела, – я все равно заставлю вас заплатить.
Уэнди остолбенела.
Лидия сделала большой глоток крепкого кофе и удовлетворенно вздохнула.
– Чу-удесно, – протянула она, поднимаясь со стула. – Славно потолковали, а, Уэнди? Надо бы снова увидеться, да не откладывая. Как насчет пятницы, шестнадцатого?
Уэнди опустила голову.
– Вы меня поняли?
– Да.
– Ну и что собираетесь делать?
– Собираюсь вернуть долг.
– Еще раз примите мои самые искренние соболезнования.
Лидия подарила ей ослепительную улыбку и направилась к выходу. Оказавшись на улице, она глубоко вздохнула и оглянулась. Уэнди Барнет неподвижно сидела за столиком. Лидия сделала ей ручкой на прощание и зашагала к Хеши. Росту в нем было почти шесть с половиной футов. В ней – пять футов один дюйм. Он весил 275 фунтов. Она – 105. Его голова походила на искривленную тыкву. Она напоминала восточную статуэтку из дорогого фарфора.
– Проблемы? – осведомился Хеши.
– С чего бы это? – отмахнулась Лидия. – Вперед, за более крупной дичью. Нашел клиента?
– Да.
– Пакет с ним?
– Естественно.
– Отлично. – Лидия вдруг почувствовала резь в желудке и сморщилась.
– Что-нибудь не так? – обеспокоился Хеши.
– Да нет, просто какое-то странное ощущение.
– Может, отложим?
– Ни в коем случае, Медвежонок! – улыбнулась Лидия.
– Итак?
Она ненадолго задумалась.
– Итак, посмотрим на доктора Сайдмана.
Глава 8
– Довольно с тебя яблочного сока, – заявила Черил двухлетнему сынишке Коннеру.
Скрестив на груди руки, я стоял за боковой линией футбольного поля. В Нью-Джерси было по-осеннему влажно и холодно, так что поверх бейсболки я натянул еще и капюшон спортивного свитера. На носу у меня сидели солнцезащитные очки. Очки и капюшон – прямо персонаж комикса про полицейских.
Мы пришли на матч восьмилетних футболистов. Ленни был старшим тренером. Ему потребовался помощник, вот он меня и ангажировал по той скорее всего причине, что я оказался единственным, кто разбирается в футболе еще меньше, чем он. Тем не менее наши побеждали. Счет, по-моему, был 83:2, хотя, возможно, я и ошибаюсь.
– А почему мне нельзя больше сока? – заканючил Коннер.
– Потому, – с материнским терпением объяснила Черил. – От него у тебя понос.
– Правда?
– Правда.
Ленни, стоявший справа от меня, без устали подбадривал ребят:
– Здорово, Рийки, ты лучше всех! Пийти, вперед! Дэйви, не суетись!
К любому имени он добавлял "й". Честно говоря, это раздражало. Однажды, придя в особенное возбуждение, он назвал меня «Марки»! Слава Богу, только однажды.
– Дядя Марк!
Я почувствовал, что кто-то дергает меня за брючину, и, посмотрев вниз, увидел Коннера.
– Да, приятель?
– От яблочного сока у меня бывает понос.
– Буду знать.
– Дядя Марк!
– Да?
– Понос мне не друг. – Коннер бросил на меня самый угрюмый из своих взглядов.
Я посмотрел на Черил. Она подавила улыбку, но и участие в ее взгляде тоже мелькнуло. Я перевел взгляд на Коннера.
– Хорошо сказано, малыш.
Он кивнул, явно довольный моим ответом. Я люблю его. Он разбивает мне сердце и доставляет радость – одновременно и в равной мере. Два года и два месяца от роду. На два месяца старше Тары. Я следил за его ростом с благоговением и страстью, от которой костер зажечь можно.
Коннер повернулся к матери. Рядом с Черил валялась всякая всячина (мамаши привыкли нагружать себя, как мулы). Коробки с соком. Плитки шоколада. Сухие (в противоположность «мокрым», что ли?) памперсы, пропитанные экстрактом алоэ, хорошо воздействующим на разборчивые детские попки. Изогнутые детские бутылки от Ивенфло. Корица. Тщательно очищенная морковь. Поделенные на дольки апельсины. Виноград без косточек. Наконец, кучки чего-то очень похожего на сыр, тщательно сложенные в целлофановый пакет.
Ленни – старший тренер – тем временем давал стратегические указания игрокам. Если команда нападала, он орал: «Забивай!» Если защищалась, рекомендовал идти на перехват. И периодически, как, например, сейчас, демонстрировал глубокое понимание сути игры:
– Бей по мячу!
Выкрикнув эти слова в четвертый раз, Ленни посмотрел на меня. Я поднял большой палец, поощрительно кивнул и, прищурившись, посмотрел на поле. Ребята были одеты как настоящие профессионалы. На ногах – бутсы с шипами. Под носками – щитки. У большинства – на скулах слой темного жира, хотя на солнце и намека нет. А у двоих даже нашлепки на переносицах. Я смотрел, как Кевин, мой крестник, пытается следуя инструкциям отца, ударить по мячу. И тут меня словно обухом по голове ударило.
Я пошатнулся.
Так бывает. Можно смотреть за игрой, или ужинать с друзьями, или разговаривать с пациентом, или слушать музыку по радио. Словом, заниматься чем-то совершенно заурядным, чувствуя себя вполне прилично, и вдруг – бах!
Глаза наполнились слезами. До убийства жены и похищения ребенка такого со мной не случалось. Я врач. Я умею сохранять спокойствие и на работе, и дома. Но теперь, словно какая-нибудь кинозвезда, которую все узнают, я постоянно ношу солнцезащитные очки. Черил посмотрела на меня, и я вновь уловил в ее взгляде участие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87