Из горла графа вырвалось леденящее душу мяуканье, и он начал страшный танец «поединка с тигром». Казалось, на пустынном пляже появился и мягко прыгает из стороны в сторону огромный зверь, которого удерживает от последнего рывка только странный блеск человеческих глаз. Тигр пытается достать человека лапами, притянуть к себе и разодрать на части, но человек быстрее, намного быстрее! Он дразнит тигра, выманивает, просит зверя совершить прыжок.
Тигр оглушительно рычит, по его телу волнами пробегает яростная дрожь, он приседает и… Граф взметнулся в воздух в высоком прыжке и, падая, нанес удар двумя стопами одновременно, удар убийственной силы, ломающий зверю позвоночник. Уже сидя на спине поверженного хищника, он продолжал наносить ребрами ладоней добивающие удары, ломал и крошил гибкий хребет тигра… Тело графа было покрыто потом и блестело в лучах заходящего солнца. Тигр-людоед был остановлен. Он остался на песке рядом с небольшой лагуной, а граф бежал по границе моря и суши назад, к дому, где уже протирала сонные глаза Люси. Граф был спокоен.

* * *
– Гляди, гляди, чего это он! Гляди, чего вытворяет! Он… это самое… бешеный! – восклицал Шакал, припав к окулярам бинокля и извиваясь на месте всем сутулым телом. – Гоняется за ним кто-то, что ли… Гляди! – Шакал визжал от удовольствия и страха.
Заинтригованный Алексис выскочил на балкон.
– Это тебе не пальцами шевелить… – задумчиво промычал он наконец, созерцая финальную сцену «поединка». – Никогда бы не подумал, что этот малыш такой шустрый! Если он на тебя вот так сверху скакнет, от тебя только мокрое место останется! – заключил Алексис, скаля зубы от удовольствия, которое ему доставила воображаемая картина.
Алексису доводилось много раз бить других людей руками и ногами. Не меньше били и его самого. Алексис по достоинству оценил разрушительную мощь ударов, которыми граф покончил с тигром-людоедом, и решил, что раньше недооценивал графа. Когда им с Шакалом удавалось подсмотреть утренние занятия Луиса и графа, удары выполнял Луис, а граф действительно делал то, что издалека могло показаться шевелением пальцев, – утонченную и сложную гимнастику для рук.
Шакал беззвучно смеялся, дергаясь на месте, и льстиво заглядывал в глаза Алексису, а потом вдруг боязливо прошептал, глядя куда-то в сторону:
– Да и тебе будет, это самое, в общем, плохо, если доктор тебя стукнет.
– Ладно, не болтай! Я его за ноги поймаю и головой об стенку! Нашел Брюса Ли1! – Оскал Алексиса мгновенно приобрел злобное выражение. Он слабо верил в то, что говорил. Чутье подсказывало ему, что с такими людьми, как «доктор» и «профессор», ему никогда не приходилось иметь дела. Алексиса пугала неизвестность, пугали эти странные упражнения, которыми Луис и граф, судя по всему, занимаются регулярно; особенно пугало и угнетало бестолковое руководство Лысана, который сам не знал, как подступиться к делу, и, по мнению Алексиса, был круглым идиотом. Сам воздух Эль-Параисо казался ему чужим и тяжелым.
– Нужно тряхнуть их как следует и уматывать отсюда! – неожиданно мягко, почти по-товарищески поделился Алексис своими мыслями с Шакалом, который с подобострастием замотал головой в знак безоговорочного согласия. – Торчим здесь десять дней всухомятку, а толку никакого! Пойди посмотри на макароны и открой тушенку! Сам-то в ресторане жрет… – Алексис поперхнулся, перехватив горящий от нетерпения взгляд Шакала.
«Стукач паршивый!» – пронеслось в его большой кокосовой голове, и он сплюнул вниз на резвящихся вокруг бассейна чернокожих детей обслуживающего персонала гостиницы «Подкова». После неудачного похищения Луиса Лысан запретил своим соратникам покидать номер. «Вы тут и так, значит, светились достаточно!» – объяснил он свое решение и отправился в магазин покупать макароны и тушенку.
Питание всухомятку раздражало Алексиса больше всего. Алексис любил есть. Почти все свои деньги он тратил на то, чтобы насытить утробу, а то, что оставалось, откладывал на «черный день», опять-таки чтобы было чем набить брюхо потом, когда он окажется на мели. Но Алексис любил не только еду. Была у него и мечта, которая занимала почетное второе место в иерархии основных ценностей жизни. Алексис мечтал добыть денег и открыть в Боготе небольшой дом свиданий с почасовой оплатой. Это был самый надежный источник существования из всех возможных! Случиться может все что угодно: переворот, диктатура, война, эпидемия, солнечное затмение, а «этого самого» людям будет хотеться всегда! И он, Алексис, предложит им свои небольшие комнатки за относительно малую цену… Бедным влюбленным пришлось бы платить в гостинице за целые сутки, хотя они прекрасно справятся со своими делами за полтора-два часа. Алексис давно придумал заветное, удачливое имя, которое он даст своему заведению. Оно будет называться «Голубятня»…
Мечта есть мечта, а в реальности шансов накопить денег для ее осуществления у Алексиса было немного. Платили ему неплохо, но для большой мечты нужно много, очень много денег! Отрадой Алексиса, поддержкой в трудные дни была мысль, что судьба улыбнется и даст возможность сорвать куш.
Надежда на куш согревала Алексиса, когда самолет швыряло и трясло над океаном по дороге сюда, в эту проклятую страну, где все почему-то довольны так, словно нет в мире более счастливых людей, чем мулаты Эль-Параисо.
Надежда приняла реальные очертания в Боготе, в кабинете старого Суареса, где их наставляли перед отъездом. Суарес не только обещал вознаграждение в случае успеха, но и обронил фразу, всколыхнувшую всю душу Алексиса. Он сказал, что если они перехватят посылку, то это будет их трофей! Лысан получит пятьдесят процентов, а они с Шакалом – по двадцать пять. Причем Суарес сразу выплатит стоимость «порошка» чистой монетой…
Мечтательная усмешка ползла по лицу Алексиса. Оптовая цена «порошка» – полторы тысячи за унцию. В хорошей посылке может быть сто, двести, пятьсот унций… У Алексиса голова шла кругом от таких цифр. Суарес даст оптовую цену сразу, чистой монетой! Это вам не работа в публичном доме «Черная кошечка», которой Алексис занимался последние годы, которую знал до тонкостей и даже любил, но…
Пока Алексис погружался в мечты, Шакал аккуратно подбирал макароны и тушенку из банки. С точностью, достойной лучшего применения, Шакал разделил макароны и тушенку пополам и уже заканчивал свою часть. Запах еды вернул Алексиса к суровой действительности. Он повернулся к столу, бросил на Шакала злобный взгляд и приступил к еде. Порция показалась ему оскорбительно маленькой.
Хлопнула дверь, и в комнату вбежал, как всегда спотыкаясь, Лысан. По его голой голове катились капли пота.
– Едите, значит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93