Когда вслух рассуждаешь, то многое становится понятным.
– Ты слышала, Валя, – сказал я, – что был такой знаменитый сыщик Шерлок Холмс?
– Он расследовал дело «Баскервильской собаки» и дело «Пёстрой ленты», – деловито сказала Валя, – и ещё много интересных дел.
Я кивнул головой:
– Он самый, Так вот, он всегда осматривал место преступления, замечал все мелочи, а потом закуривал трубку или на скрипке играл и думал. И все, понимаешь, принимал во внимание, ставил себя на место преступника… Раз!… И вдруг всё понимал.
– Ну, ну, и что же? – нетерпеливо спросила Валя. У неё разгорелись глаза, и она даже стала ерзать на камне от нетерпения. – Так ты тоже все хочешь понять?
– Постараюсь, – скромно сказал я. – Вот давай порассуждаем, представим себе все, как было, поставим себя на место Жгутова и…
– … и рраз… всё поймем!… – восторженно перебила меня Валя. – Да?
– Постараемся, – поправил я её опять. В Валькином возрасте все кажется легким: раз – и готово. Я-то уже понимал, что все это далеко не так просто. Я встал и, прохаживаясь взад и вперед – так, кстати, мне было и теплее, – начал рассуждать вслух:
– Когда Жгутов мог вынести с бота продукты? Сначала мы все были вместе. Помнишь? Бот выбросило, Фома пришел за нами, и мы все собрались возле Фомы Тимофеевича. Жгутов был, во-первых, с нами, я его помню, а во-вторых, мы все собрались около бота. Значит, в это время он вынести ничего не мог.
– Так, так, – закивала головой Валя, ёрзая на камне от нетерпения. – Правильно, правильно.
– Дальше мы с тобой и с Фомой пошли искать пещеру, а– тетя Глаша сидела возле бота, охраняла Фому Тимофеевича. Значит, опять-таки ничего Жгутов вынести из бота не мог.
– Так, так, – кивала Валька головой.
– Потом мы тащили с бота постели и перетаскивали их в пещеру. А тетя Глаша по-прежнему сидела у бота. Жгутов ничего вынести с бота не мог.
– Не мог, – увлеченно повторила Валька.
– Потом мы повели Фому Тимофеевича в пещеру. Жгутова с нами не было. В пещере мы уложили Фому Тимофеевича, сняли с него сапоги, немного поразговаривали, и он послал нас на бот за флагом. Мы пошли на бот, и уже в это время там не было спичек. Значит, Жгутов уже к этому времени всё с борта вынес. Значит, он выносил именно тогда, когда мы были в пещере.
– Даня, – сказала Валя, – я даже не знала, что ты такой умный! Ты прости» я иногда обижала тебя…
– Ладно, – сказал я скромно, – будем рассуждать дальше. Сколько времени мы провели в пещере? Ну, допустим, пятнадцать минут. Ну, возьмем с запасом, пусть даже двадцать.
– Ну, пусть двадцать, – согласилась Валя.
– Ну, скажем, Жгутов влез в бот, пока мы вели Фому Тимофеевича – мы шли к боту спиной, – ну, сколько мы шли? Пять минут самое большее.
– Самое большее, – кивнула головой Валя.
– Значит, всего двадцать пять минут. Не могло же сходиться время секунду в секунду, не мог же Жгутов точно знать, когда мы выйдем из пещеры. Значит, должен был он хоть пять минут иметь в запасе. Значит, самое большее было у него времени двадцать минут.
– Двадцать минут, – как эхо, откликнулась Валя.
Она была вся поглощена моим рассуждением. Глаза у неё горели. Она даже сбросила одеяло, ей стало жарко от возбуждения.
– Теперь посмотрим, что он должен был сделать за эти двадцать минут. Он на острове в первый раз. Значит, он не мог знать заранее, что, мол, там-то и там-то есть какое-то место, которое почти невозможно обнаружить и в котором можно спрятать целую кучу, продуктов. Значит, он должен был найти такой тайник. Мы осмотрели остров внимательно и ничего не нашли. Значит, найти тайник не так просто. Ну, скажем, ему повезло. Но десять минут должен он был на это потратить?
– Десять минут, – согласилась Валька.
– Остается у него десять. За это время он должен был влезть на бог, – скажем, минута. Взять мешок и дойти до шкафа. Пол наклонный, ходить трудно и в боте темно. Ну, скажем, ещё минута. Он должен был уложить в мешок десять буханок хлеба, двадцать банок консервов, чай, сахар. Нужно на это пять минут?
– Обязательно, – убежденно сказала Валя.
– Значит, семь минут. Теперь нужно ещё собрать спички. Спички лежат в разных местах. Две пачки лежали в ящике в магазин. Это я точно помню. В машинном тоже лежали спички – Жгутов курил. В рубке у фоны Тимофеевича тоже лежали спички. Значит, три места надо было обойти в темноте, идя по наклонному полу, да ещё нашарить спички. Ну, по минуте на каждое место надо класть?
– Надо, – кивнула Валя.
– Вот тебе и все двадцать минут. Теперь надо вытащить тяжелый мешок по трапу, унести его куда-то далеко, потому что у самого бота наверняка спрятать негде, мы же смотрели, да ещё замаскировать.
– Так что же ты думаешь? – волнуясь, спросила Валя.
– Я думаю… – протянул я, по совести сказать, ещё совсем не зная, что я именно думаю, и вдруг вскрикнул: – Понял!
Валька вскочила и стояла передо мной, вся дрожа от возбуждения.
– Что же ты понял? Ну, говори!
– Я понял, – сказал я и вдруг замолчал.
Мне пришла в голову такая мысль. Вальку-то я знаю великолепно. Ей скажи, она сразу потребует, чтоб мы начали действовать. А это не так просто. Жгутов человек сильный и может оказать сопротивление. От него чего угодно можно ждать. Фому Тимофеевича тоже одного нельзя оставить. Значит, очевидно, идти на бот надо Глафире, Фоме и мне. Втроем мы все-таки можем справиться со Жгутовым. А Вальке надо сторожить Фому Тимофеевича. В смысле физической силы она ничего не стоит, но как сигнальщику ей цены нет. Уж кричать-то она умеет как никто!
– Валя, – сказал я, – мы ещё с тобой порассуждаем и обязательно все поймём, но только мне сейчас нужно с Фомой поговорить. Раз ты все равно не спишь, посторожи здесь, а я быстренько сбегаю к Фоме и через пять минут вернусь. Хорошо?
Валька смотрела на меня горящими глазами. Она, не отвечая, кивнула головой. Я быстро побежал на вершину скалы, где прогуливался возле флага замерзший Фома.
Я повторил ему все свое рассуждение.
– Ты понимаешь, Фома, – сказал я, – только на боте он мог спрятать. Больше нигде. Вынести с бота нет никакой возможности. Он правильно рассчитал, что это единственное, что нам не придет в голову.
Фома посмотрел на меня и широко улыбнулся.
– Молодец! – сказал он. – Мне бы не додуматься. Здорово ты соображаешь!
Приятно, в Фоме, что он охотно признает заслуга других людей. Это не каждый умеет. Правда, и я сознавал, что на этот раз похвала мною заслужена.
– Да, – сказал я, – кое-что мне удалось сообразить.;
– Сделаем так, – сказал Фома, – Валю надо к флагу поставить, тетю Глашу разбудим. С ней, втроем, спустимся вниз. Она постоит у бота и будет следить за пещерой, а мы с тобой обыщем весь трюм. Ты прав, продукты должны быть там.
– Пошли, – сказал я.
– Нет, – Фома покачал головой, – ты не знаешь, какой дед сердитый насчет порядков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Ты слышала, Валя, – сказал я, – что был такой знаменитый сыщик Шерлок Холмс?
– Он расследовал дело «Баскервильской собаки» и дело «Пёстрой ленты», – деловито сказала Валя, – и ещё много интересных дел.
Я кивнул головой:
– Он самый, Так вот, он всегда осматривал место преступления, замечал все мелочи, а потом закуривал трубку или на скрипке играл и думал. И все, понимаешь, принимал во внимание, ставил себя на место преступника… Раз!… И вдруг всё понимал.
– Ну, ну, и что же? – нетерпеливо спросила Валя. У неё разгорелись глаза, и она даже стала ерзать на камне от нетерпения. – Так ты тоже все хочешь понять?
– Постараюсь, – скромно сказал я. – Вот давай порассуждаем, представим себе все, как было, поставим себя на место Жгутова и…
– … и рраз… всё поймем!… – восторженно перебила меня Валя. – Да?
– Постараемся, – поправил я её опять. В Валькином возрасте все кажется легким: раз – и готово. Я-то уже понимал, что все это далеко не так просто. Я встал и, прохаживаясь взад и вперед – так, кстати, мне было и теплее, – начал рассуждать вслух:
– Когда Жгутов мог вынести с бота продукты? Сначала мы все были вместе. Помнишь? Бот выбросило, Фома пришел за нами, и мы все собрались возле Фомы Тимофеевича. Жгутов был, во-первых, с нами, я его помню, а во-вторых, мы все собрались около бота. Значит, в это время он вынести ничего не мог.
– Так, так, – закивала головой Валя, ёрзая на камне от нетерпения. – Правильно, правильно.
– Дальше мы с тобой и с Фомой пошли искать пещеру, а– тетя Глаша сидела возле бота, охраняла Фому Тимофеевича. Значит, опять-таки ничего Жгутов вынести из бота не мог.
– Так, так, – кивала Валька головой.
– Потом мы тащили с бота постели и перетаскивали их в пещеру. А тетя Глаша по-прежнему сидела у бота. Жгутов ничего вынести с бота не мог.
– Не мог, – увлеченно повторила Валька.
– Потом мы повели Фому Тимофеевича в пещеру. Жгутова с нами не было. В пещере мы уложили Фому Тимофеевича, сняли с него сапоги, немного поразговаривали, и он послал нас на бот за флагом. Мы пошли на бот, и уже в это время там не было спичек. Значит, Жгутов уже к этому времени всё с борта вынес. Значит, он выносил именно тогда, когда мы были в пещере.
– Даня, – сказала Валя, – я даже не знала, что ты такой умный! Ты прости» я иногда обижала тебя…
– Ладно, – сказал я скромно, – будем рассуждать дальше. Сколько времени мы провели в пещере? Ну, допустим, пятнадцать минут. Ну, возьмем с запасом, пусть даже двадцать.
– Ну, пусть двадцать, – согласилась Валя.
– Ну, скажем, Жгутов влез в бот, пока мы вели Фому Тимофеевича – мы шли к боту спиной, – ну, сколько мы шли? Пять минут самое большее.
– Самое большее, – кивнула головой Валя.
– Значит, всего двадцать пять минут. Не могло же сходиться время секунду в секунду, не мог же Жгутов точно знать, когда мы выйдем из пещеры. Значит, должен был он хоть пять минут иметь в запасе. Значит, самое большее было у него времени двадцать минут.
– Двадцать минут, – как эхо, откликнулась Валя.
Она была вся поглощена моим рассуждением. Глаза у неё горели. Она даже сбросила одеяло, ей стало жарко от возбуждения.
– Теперь посмотрим, что он должен был сделать за эти двадцать минут. Он на острове в первый раз. Значит, он не мог знать заранее, что, мол, там-то и там-то есть какое-то место, которое почти невозможно обнаружить и в котором можно спрятать целую кучу, продуктов. Значит, он должен был найти такой тайник. Мы осмотрели остров внимательно и ничего не нашли. Значит, найти тайник не так просто. Ну, скажем, ему повезло. Но десять минут должен он был на это потратить?
– Десять минут, – согласилась Валька.
– Остается у него десять. За это время он должен был влезть на бог, – скажем, минута. Взять мешок и дойти до шкафа. Пол наклонный, ходить трудно и в боте темно. Ну, скажем, ещё минута. Он должен был уложить в мешок десять буханок хлеба, двадцать банок консервов, чай, сахар. Нужно на это пять минут?
– Обязательно, – убежденно сказала Валя.
– Значит, семь минут. Теперь нужно ещё собрать спички. Спички лежат в разных местах. Две пачки лежали в ящике в магазин. Это я точно помню. В машинном тоже лежали спички – Жгутов курил. В рубке у фоны Тимофеевича тоже лежали спички. Значит, три места надо было обойти в темноте, идя по наклонному полу, да ещё нашарить спички. Ну, по минуте на каждое место надо класть?
– Надо, – кивнула Валя.
– Вот тебе и все двадцать минут. Теперь надо вытащить тяжелый мешок по трапу, унести его куда-то далеко, потому что у самого бота наверняка спрятать негде, мы же смотрели, да ещё замаскировать.
– Так что же ты думаешь? – волнуясь, спросила Валя.
– Я думаю… – протянул я, по совести сказать, ещё совсем не зная, что я именно думаю, и вдруг вскрикнул: – Понял!
Валька вскочила и стояла передо мной, вся дрожа от возбуждения.
– Что же ты понял? Ну, говори!
– Я понял, – сказал я и вдруг замолчал.
Мне пришла в голову такая мысль. Вальку-то я знаю великолепно. Ей скажи, она сразу потребует, чтоб мы начали действовать. А это не так просто. Жгутов человек сильный и может оказать сопротивление. От него чего угодно можно ждать. Фому Тимофеевича тоже одного нельзя оставить. Значит, очевидно, идти на бот надо Глафире, Фоме и мне. Втроем мы все-таки можем справиться со Жгутовым. А Вальке надо сторожить Фому Тимофеевича. В смысле физической силы она ничего не стоит, но как сигнальщику ей цены нет. Уж кричать-то она умеет как никто!
– Валя, – сказал я, – мы ещё с тобой порассуждаем и обязательно все поймём, но только мне сейчас нужно с Фомой поговорить. Раз ты все равно не спишь, посторожи здесь, а я быстренько сбегаю к Фоме и через пять минут вернусь. Хорошо?
Валька смотрела на меня горящими глазами. Она, не отвечая, кивнула головой. Я быстро побежал на вершину скалы, где прогуливался возле флага замерзший Фома.
Я повторил ему все свое рассуждение.
– Ты понимаешь, Фома, – сказал я, – только на боте он мог спрятать. Больше нигде. Вынести с бота нет никакой возможности. Он правильно рассчитал, что это единственное, что нам не придет в голову.
Фома посмотрел на меня и широко улыбнулся.
– Молодец! – сказал он. – Мне бы не додуматься. Здорово ты соображаешь!
Приятно, в Фоме, что он охотно признает заслуга других людей. Это не каждый умеет. Правда, и я сознавал, что на этот раз похвала мною заслужена.
– Да, – сказал я, – кое-что мне удалось сообразить.;
– Сделаем так, – сказал Фома, – Валю надо к флагу поставить, тетю Глашу разбудим. С ней, втроем, спустимся вниз. Она постоит у бота и будет следить за пещерой, а мы с тобой обыщем весь трюм. Ты прав, продукты должны быть там.
– Пошли, – сказал я.
– Нет, – Фома покачал головой, – ты не знаешь, какой дед сердитый насчет порядков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40