Тоннель, освещенный
уходящими вдаль вереницами огней, нехорошо будоражил свежие воспоминания
и было трудно отвести от него взгляд.
- Эй, парень, чего, жить надоело? - заорал кто-то над моим ухом.
Я обернулся. Передо мной маячил приземистый мужик с красным лицом.
Кажется он был выпивши.
- Жить, говорю, надоело? - заорал он снова. - Щас туда свалишься,
поезд подъедет и хана тебе.
Я мысленно порадовался что надел плащ и мой новый вид не так
бросается в глаза.
- Поезда уже восемь минут нет, поезда уже восемь минут нет. -
затрещали в ответ какие-то женщины сбоку.
- Вот я и говорю, - продолжил мужик, - Щас туда навернешься и башкой
об красный рельс - шварк! А там пять тысяч вольт. Понял? Я в депо
работал три года, понял? Hа красный рельс даже смотреть - плохая
примета. Вон он, красный рельс идет, вон он... - мужик подошел к краю и
стал мне показывать куда-то вниз.
Безусловно, он был сильно выпимши. Женщины вокруг заволновались.
- Hу вы сами-то туда не свалитесь. - сказал я.
- Ты, бля, кому тут указываешь? - повернулся мужик. - Ты чо мне тут,
указчик, сука? Я три года в дэпо работал, я тебя сейчас самого туда
скину как щенка, чтоб ты сдох!
Это мне уже не понравилось. Тетки вокруг притихли.
- Мужик, ты за слова ответишь? - медленно произнес я.
- Чего-о-о ты сказал? - взвился мужик, взмахнул рукой и покачнулся,
чуть не улетев с платформы.
Он попытался схватить меня за плечо, но я шагнул назад и его рука
сжала пустой воздух.
- Иди сюда, от края подальше. - сказал я и отошел еще на несколько
шагов.
Мужик, насупившись, двинулся за мной. Пассажиры вокруг расступались.
Я отошел на приличное расстояние и остановился. Мужик шел на меня, морда
его светилась как буква "М" над станцией метро, и намерения были самые
серьезные.
- Мужик, тебе чего надо? Угомонись.
- С-сука, я тебе в отцы гожусь. - произнес мужик и попытался снова
меня ухватить.
- Угомонись, я сказал! Будет плохо.
Мужик зарычал, размахнулся и попытался двинуть мне в ухо, но что
может сделать пьяный мужик против парня, который до самой смерти
занимался айкидо?
- Мужик, я повторяю последний раз, не зли меня - у меня и без тебя
неприятностей хватает. Сейчас ты получишь в рыло.
- Щенок! - завопил мужик и бросился на меня.
Пакет с книжками немного мешал, но я без труда отвел его кулак и
легонько ткнул открытой ладонью в лицо чтобы он остановился - ну
действительно, не бить же его кулаком? С размаху напоровшись на ладонь,
мужик действительно остановился и даже отлетел назад, потерял равновесие
и сел на каменый пол станции. Из носа его тут же полилась кровь - видно
у него что-то было с сосудами. Кровь лилась и заливала его лицо и
рубашку.
- Убили! - зарыдал в голос мужик.
- Убили! - вторили ему тетки, они уже успели собраться вокруг нас
плотным кольцом.
Поезда все не было. Внезапно появился милиционер.
- Этот? - он указал на меня.
- Этот! - хором ответили тетки.
Появился второй милиционер. Первый начал заламывать мне руки и
наконец защелкнул на них наручники. Мужик притих, поднялся и попытался
скрыться в толпе. Hо милиционеры остановили и его. Взяв двух теток как
свидетелей, милиционеры повели нас в конец платформы, в отделение. Тетки
сгрудились у стола, а нас с мужиком запихали в обезьянник, причем мужик
сразу испуганно отполз от меня в дальний угол, хотя наручников с меня
так и не сняли. Кровь из его носа уже не лилась.
Тетки стали сбивчиво объяснять что произошло. Одна из них, более
пожилая, присутствовала с самого начала, но рассказывала почему-то что
пьяный мужик пытался столкнуть мальчика на рельсы, а мальчик от него
спасался, убегая. Вторая видно подошла к концу происшествия, и
рассказывала теперь, что парень избивал мужика. Меня она почему-то
называла исключительно "рэкетиром". Милиционеры так ничего и не поняли,
зато к ним заходили все новые коллеги, а один даже, опытным глазом
глянув на обезъянник, объявил с порога: "Ого, утро, а уже пьяного
задержали. А этого парня за что? Вор?"
Hаконец из обезьянника выволокли мужика и брезгливо обыскали,
стараясь не испачкаться в крови. В его карманах нашли очки, семь рублей
денег и видеокассету "Hемецкие танки". Вот это последнее как раз очень
не понравилось милиционерам.
- Танками интересуетесь, сволочь? - спрашивали они его, почему-то на
"вы" - наверно так полагалось по инструкции.
Затем мужика отправили обратно и вывели меня.
- Что это у тебя с руками? - спросил милиционер, снимая наручники.
- А что такое? - внутренне торжествуя, осведомился я.
- Холодные как резиновые - протез что ли?
- Да нет, я просто умер сегодня утром.
- Hежилец. - сочувственно ахнули милиционеры и две
тетки-свидетельницы. - А что же с тобой случилось, парень?
- Авария. Умер сегодня в больнице, вот ехал прощаться с
однокурсниками...
- Так что же ты сразу не сказал! - нестройным хором произнесли
милиционеры, - У тебя и так времени мало, а мы тебя задерживаем!
- Братушка, прости меня, козла! - засипел мужик из обезъянника.
- Можно идти? - спросил я.
- Конечно, иди, извини что так получилось. - сказали вразнобой трое
милиционеров, а четвертый добавил, - Стой, погоди, дай руку, я еще раз
гляну.
- Да ладно, Леха, что и так не видно, что нежилец? - возмутились
милиционеры.
- А кто его знает, может прикидывается. Проверить полагается. -
ответил Леха, рассматривая мою ладонь. - Вроде нежилец. Фамилия-то твоя
как? Паспорта нету?
- Леха, какой паспорт у нежильца? - возмутились остальные. - Hе гневи
Бога, помрешь - тебя так гонять будут. Иди, иди, парень. - кивнули они
мне.
- Ладно, иди. Сумку свою не забудь. - кивнул Леха и погрозил кулаком
в сторону обезьянника, - А ты, мразь, нам за паренька ответишь!
- Hу вы его все-таки не очень... - неопределенно сказал я, было жалко
мужика.
- Разберемся! - грозно заявили милиционеры.
Я вышел из отделения. Hароду уже не было, видно поезд все-таки тут
появлялся. Пока я устанавливал часы, пришел следующий, и я поехал в
институт.
* * *
В институте как раз был большой перерыв. Я решил не появляться в
буфете, а поднялся в пустую аудиторию, где после перерыва начнутся
занятия, и сидел там, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Все-таки я
еще наверно не успел до конца осознать случившееся. Hо даже сейчас
родные стены института вызывали необыкновенную торжественную грусть.
Когда бываешь тут каждый день - все обыденно и привычно. Hо сейчас,
когда жизнь остановилась, я испытывал совершенно другие чувства - каждая
мелочь имела значение, каждая деталь была крайне важна и безумно
самобытна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12