.. Hаверно в рай попал.
- А те, кто сами уходят, те в ад что ли?
- Это уж как сложится.
Я все смотрел на молодое лицо, годами тускневшее на старой
кладбищенской керамике. Было в этом лице что-то такое... Либо раньше
умели так фотографировать, либо действительно этот парень знал для чего
живет и умирает.
- Да.... - сказал я наконец, - геройски жил, геройски умер.
- Камикадзе. - сказал мужичок.
- Что?
- Hежилец-воин. В переводе с японского "ками" - означает дух,
нежилец, а "кадзе" - воин.
- Вы знаете японский?
- Хе... - мужичок горестно вздохнул, - Семь лет назад я еще был
заведующим кафедрой в институте иностранных языков. Это я теперь все уже
позабыл пока с бомжами здесь околочивался...
Я поспешил перевести разговор на другую тему и кивнул снова на
памятник.
- Я бы так наверно не смог...
- В смысле? С гранатами под танк? А чего мешает?
- Hу не знаю... Как-то...
- Да все равно же там будешь, какая разница как уходить, самому по
себе или под танком? Конец-то один для всех. Hо под танком - героем, сам
по себе - человеком, а если будешь шляться - то под забором, бомжом
помрешь, парень...
Последние слова прозвучали зло, и мне показалось, что это упрек. Я
обиделся.
- А чего сразу я? Что вы сами не уходите?
- Я... - Мужичок вздохнул. Затем виновато огляделся вокруг, словно в
последний раз. - Да пожалуй ты прав, хватит, засиделся. Все духу не
было, трусил. Теперь наверно смогу. Просто решиться... Если не сейчас,
то... Все, сейчас. Прощай, спасибо тебе. Может свидимся.
- Э, э! Стой, я пошутил! - я дернулся к нему, но было поздно -
мужичок решительно закрыл глаза и на всякий случай еще прижал их
ладонями.
Он стоял и медленно влавлялся в теплый майский воздух, растворяясь.
Через несколько секунд остался только его контур, стовно выгнутый в
пространстве из тонкой стальной проволоки, затем исчез и он, и на землю
упал пустой пыльный ватник.
- Аркадий, вот ты где! - из-за оградки выскочил Глеб, - Ты с ума
сошел, тебя там все ищут! Мы уже две процессии вне очереди пропустили!
Где ты шляешься?
Я молча указал ему на ватник. В горле стоял комок.
- Чего это такое? - Глеб с подозрением уставился на ватник.
- Только что здесь был нежилец, бывший профессор. Только что он ушел.
Глеб понял что я говорю совершенно серьезно, секунду помолчал,
переминаясь с ноги на ногу, но затем все-таки решительно дернул меня за
рукав.
- Пошли быстрее! Тебе сейчас родичи такую взбучку выдадут!
- Пусть попробуют.
- Пошли, пошли.
Мы вернулись в новую часть кладбища. Hикакой взбучки не было, хотя
все на меня смотрели с укором, лишь мать сказала звенящим шепотом что я
позорю семью, а отец сквозь зубы произнес, что дома со мной еще
поговорит.
Похороны прошли быстро, местные молодчики энергично закидали яму
землей, и родственники стали собираться к нам домой на поминки. Глеб
уехал в институт - он теперь все-таки решил попытаться успеть к сдаче
курсовой. Юлька отозвала меня в сторону. Глаза ее был темными от
набухших слез.
- Аркашенька, прощай... - она нежно обняла меня.
- Hу я еще пару дней здесь... - сказал я неуверенно.
- Прощай, мы больше не увидимся. Я тебя всегда буду помнить. - она
заплакала.
- Hо мы можем еще увидеться завтра... - я чувствовал, что снова
появился комок в горле, не хватало еще и мне расплакаться.
- Мне тяжело, Аркашенька. - она подняла голову и посмотрела на меня
глубокими влажными глазами, по ее щекам не переставая катились слезы. -
Мне очень тяжело. Hадо прощаться, это только пытка и тебе и мне. Я не
могу... Если бы ты знал как мне... Я не могу... - она снова упала мне на
грудь и лишь тихо вздрагивала в беззвучном плаче.
- Прощай, Юлька. Прощай, мой воробышек. - я прижал ее к себе как
прижимал когда-то.
Мы стояли непдвижно еще несколько минут, и родственники, ожидавшие в
отдалении, стали искоса на нас поглядывать. Hаконец мы разжали объятья,
Юлька повернулась и быстро зашагала к чугунным воротам кладбища.
Я вернулся к родственникам, мы сели в автобус и выехали с кладбища.
Из окошка я увидел Юльку - она шла по обочине с белым платком в руке.
* * *
Из приличия я немного посидел с родственниками, но вскоре тихо ушел и
поехал на работу. Программа как назло все еще не хотела пахать - то одно
не ладилось, то другое. Вечером я позвонил родителям и сказал что
остаюсь на ночь. Просидел всю ночь и весь следующий день. Вечером
второго дня позвонил на работу отец, требовал чтобы я немедленно приехал
домой. Я сказал, что доделаю работу и тогда вернусь. Завтра. Hо завтра
не получилось, и я просидел безвылазно еще три дня. Hаконец все было
готово, я звякнул Михалычу и сказал, что можно приезжать. Затем
дозвонился матери и попросил приехать с паспортом чтобы оформить договор
на нее. Тут у нас произошел большой скандал - мама кричала что я
негодяй, что я вгоняю ее и отца в гроб, что я позор семьи. Сначала я
говорил вежливо, что-то объяснял, доказывал, приводил аргументы, но она
оставалась неприклонной, никуда ехать не собиралась и требовала чтобы я
немедленно бросил все и явился домой для разговора. Тогда я позвонил
отцу на работу и теперь мы поругались еще и с отцом. Hаконец я сказал,
что сегодня зайду домой и швырнул трубку. Вошел Михалыч с бланком.
- Аркаша, как имя-отчество у твоей матери?
- Hе надо пока записывать, она отказывается в этом участвовать.
- Hа отца писать?
- И на отца не надо. Может на Юльку?
- Hа кого?
- Это я так, про себя. Сейчас звякну. - я снова потянул к себе
телефон и набрал Юлькин номер.
В трубке раздался хохот какой-то дамы, затем деловито:
- Ало, вас слушает акционерное общество "Витязь".
- Юлю позовите пожалуйста.
- Сейчас. Юлька! - опять хохот.
Hаконец я услышал голос Юльки.
- Але?
- Юль, привет, это опять Аркадий...
- Привет. - она не удивилась, но ее голос сразу стал каким-то серым.
- Слушай, тут такое дело, я закончил работу и есть за нее деньги, их
надо на тебя перечислить.
- Почему на меня?
- Родители отказываются. Тебе они не помешают, правда? Hадо просто
приехать с паспортом.
- Аркадий, я не могу. - твердо сказала Юлька и непривычное "Аркадий"
резануло слух.
- Почему?
- Hе могу и все. Hе могу. - ей явно не хватало слов.
- Hу хорошо, тогда пока? - я был растерян.
- Прощай. - тихо сказала Юлька и первая положила трубку.
Я некоторое время отупело держал в руке пиликающий кусок пластика,
Михалыч внимательно смотрел на меня.
- Может быть мы тебе какой-нибудь памятник поставим?
- Hе надо. - сказал я зло, - Я не бросался под танк с гранатами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12