Ох уж эта нелепая и жалкая важность, с какой Роберт относился к своим «жюсам». Называл их «бриллиантами кухни». Иногда, приезжая к ним на Бансграбен, чтобы приготовить какое-либо блюдо, он захватывал с собой парочку таких «бриллиантов» и объяснял Шарлотте их состав. Та слушала, вытаращив глаза. Восхищалась им. Потому что он умел готовить. Готовить!
Йон в сердцах захлопнул тяжелую дверь. Какое-то мгновение ему показалось, что он утратил способность рассуждать здраво. Подошел к крану, выпил пригоршню воды и снова насухо протер раковину.
Бросив мимолетный взгляд на туалет, он прошел в ванную. Там тоже царила идеальная чистота, и на первый взгляд невозможно было определить, все ли на месте. И столовая вылизана, и большая гостиная. Ее скупую и безликую мебель Шарлотта однажды назвала «безумно мужской»: черная кожаная софа от дизайнера, встроенные книжные полки, огромный телевизор и гигантская стереосистема фирмы «Банг amp; Олуфсен». Ни растений, ни подушечек, ни фотографий, ни фарфоровых безделушек. Единственная картина довольно большого размера, написанная маслом, висит на стене между диванами, – абстрактный ландшафт с домами, желто-серый, жуткий, подарок Лило к первой годовщине свадьбы. На лакированном столике прямо у двери мерцал автоответчик. От ритмичных вспышек красного диода Йон занервничал, но подавил в себе желание выключить аппарат.
Кровать в спальне была застелена свежим бельем. На ночном столике лежала аккуратно сложенная газета «Файненшнл Таймс» от третьего апреля. Нежно-розовые страницы поблекли за четыре недели; Йону невольно пришел на ум коллаж из петрушки. В платяных шкафах, занимавших всю стену, порядок, как в рекламном проспекте мебельного магазина – костюмы в ряд, рубашки в бумажных чехлах из прачечной. Интересно, заметили там, что их постоянный клиент, господин Бон, больше не появляется?
Йону захотелось немедленно покинуть квартиру Роберта. Он был тут лишним, обстановка давила на него. Безупречно убранные комнаты с дорогой мебелью излучали мертвенный холод; прежде он никогда его не замечал, хотя бывал здесь тысячу раз. Роберт жил в этой квартире много лет, варил пищу, ел, курил, спал, любил женщин, среди них и Шарлотту. Принимал гостей, разговаривал, смеялся. И все же обстановка не несла ни единого отпечатка его личности. Казалось, он бесследно растворился в воздухе. Мало того. Превратился в ничто.
Йон переборол себя и вошел в большую комнату в конце коридора, служившую Роберту кабинетом. Его взгляд немедленно упал на ежедневник в кожаной обложке, одиноко лежащий на полированной крышке письменного стола. Точно посредине.
Он подошел к окну и опустил жалюзи. Если его видят жильцы из домов напротив, они могут заключить, что он делает это из-за жары.
Взяв ежедневник, он стал листать страницу за страницей; от его пальцев оставались потные следы. Сначала он даже намеревался захватить перчатки, но то, что он, тревожась за лучшего друга, основательно обследовал всю квартиру, в том числе и календарь, покажется в случае судебного разбирательства менее подозрительным, чем отсутствие отпечатков пальцев.
К его удивлению, Роберт не записывал почти ничего личного. В календаре были зафиксированы все игры с Йоном в теннис и сквош, зато не было встреч в городе или приглашений к обеду в Ниндорф. Последняя запись, имевшая отношение к Йону, сделана второго апреля: «14 часов. Похороны Ш.». Третьего апреля в одиннадцать часов он был у врача. Об этом он ничего не рассказывал, не знал Йон и доктора Обенауса.
Он листал дальше. На листке двадцатого апреля увидел запись: «налоги за 2002 г.», двадцать пятого – «день рождения Ганса». Единственная запись на май напоминала о турнире по гольфу в Верхней Баварии. Больше ничего.
В шкафах и на полках кабинета такой же порядок, как и всюду в квартире. Все бумаги и деловые документы хранятся в папках. «Квартира», «Недвижимость», «Канцелярия», «Банк», «Финансовое управление», «Личное». Последнюю папку Йон просмотрел с особенным вниманием, но там хранились лишь свидетельство о рождении Роберта, несколько свидетельств о браке, брачные контракты и документы о разводе, а также документы его родителей – свидетельства о рождении, браке и смерти.
На нижней полке, кроме двенадцати томов Брокгауза и специальной литературы по налогообложению, Йон обнаружил три толстых альбома с фотографиями. Первый, очевидно начатый еще матерью Роберта, запечатлел период от его рождения до семнадцати-восемнадцати лет. На одном из снимков Йон увидел себя, в первом классе, – пышная копна светлых волос и не хватает одного зуба. Через пару страниц Ютта со стрижкой «под пажа» на манер Мирей Матье и в бесформенной шотландской юбке под деревом, непривлекательная, словно остывший ломтик тоста.
Два других альбома охватывали время до 2000 года. Роберт рядом с Йоном на выпускном вечере. Двумя годами позже под парусами, волосы у обоих падают на плечи. Фотографии их совместной поездки в Лондон, с ними какая-то девушка в мини-юбке; Йон так и не смог ее припомнить, как ни пытался. Первая свадьба Роберта – с Лило, та, единственная из его жен вся в белом. Йон, как свидетель жениха, в плохо сидящем двубортном костюме. Квартира в Оттенсене. Вторая свадьба с Марлен, Шарлотта еще стройная как тростинка. Поездка на мыс Нордкап, неделя в Швеции, Марлен с мертвой змеей, он сам с Шарлоттой в желто-голубых шезлонгах. Марлен в бикини на балконе квартиры на Ротенбаумшоссе. Затем третья свадьба с Барбарой. Медовый месяц на круизном лайнере, сочельник 1986 года, лыжи в Гстаде в 1987 году. Кулинарный семинар в «Ландхаус Шеррер», Роберт рука об руку с Барбарой возле плиты, оба в нелепых высоких колпаках.
Затем пробел до девяносто первого года, а после этого лишь малоинтересные снимки турниров по гольфу, какие-то женщины, поездки в Шотландию, Стамбул, на Ямайку. Ничего примечательного и заметного. Ничего из того, что искал Йон.
Он вернулся к письменному столу. С левой стороны находилась тумба с четырьмя выдвижными ящиками – последняя возможность.
В верхнем ящике конверты, марки, скрепки, подушечки для штампа, арсенал всевозможных стержней. Во втором – банковские чеки и коробка с квитанциями и счетами за последние недели. В третьем – старые очки и несколько компакт-дисков с программами. Когда Йон их задвинул, желудок напомнил ему, что с утра ничего не получал.
Йон присел на мгновение на крутящееся кресло Роберта и потянулся, подняв руки над головой. В этой квартире все-таки должно быть нечто такое, чего он не должен пропустить. Что-то серьезное, опасная улика против него самого. Или хотя бы против Шарлотты, что не менее опасно. Они крутили любовь и, по всей вероятности, довольно давно, не исключено даже, что больше десяти лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76