На всеобщее посмеяние вытаскиваются подробности его личной жизни. Опрос свидетелей – соседей, знакомых, коллег. Разумеется, снова всплывет тема смерти Шарлотты, ее денег, его измен, ведь он отнюдь не всегда их скрывал. Даже в том случае, если он будет оправдан, пятно останется на нем навсегда, semper aliquid haeret . А уж о реакции Юлии страшно и подумать.
Йон вздрогнул, когда медленно и беззвучно открылась дверь ванной. Долю секунды он ожидал, что на пороге появится истекающий кровью Роберт. Но это оказался всего лишь Колумбус – кот пробежал по кафельному полу и вскочил ему на колени. Йон обхватил ладонями кошачьи бока и ощутил сквозь мех равномерное биение сердца.
Надо убрать труп, другого выхода нет. Но как? И куда? «Сосредоточься и думай! – приказал он себе, – ошибки недопустимы, prudenter agas. Et respice finem».
Кто может хватиться Роберта? После развода с Барбарой он жил один; с Бриттой, своей последней подружкой, истеричной редакторшей журнала мод, расстался еще до Рождества. Семьи у него больше нет, и, хотя круг его знакомых весьма обширен, общение с ними, равно как и с соседями, он свел к минимуму. Более-менее тесные отношения он поддерживал лишь с пожилой супружеской четой со второго этажа, но те часто уезжают в гости к трем своим детям, живущим с семьями в разных городах. Оставалась лишь студентка, убиравшая у него в квартире. Впрочем, Роберт недавно упоминал, что она трудится над дипломной работой. Йон вспомнил, что живет она в Ольсдорфе, а ее фамилия напоминает какой-то сорт сыра – эдам, гауда, бри… типа того. Уже около года она являлась каждую субботу и приводила в порядок квартиру Роберта; значит, пройдут как минимум пять дней, прежде чем его кто-нибудь хватится.
Сам Йон – единственный, кто в ближайшее время должен забить тревогу. Ведь он лучший друг Роберта, и многие – не только Глиссманы – знают, что в последнее время они виделись каждый день. Ему и придется заявить об исчезновении Роберта. Что делает в подобных случаях полиция, он не знал, однако маловероятно, что активные поиски начнутся немедленно. В любом случае для этого понадобятся веские основания, скажем подозрения, что его нет в живых.
Следующий момент – кто знал, что Роберт приходил к нему сегодня вечером? На такси он доехал лишь до кладбища, так что с этой стороны опасность не угрожает. Да, возможно, даже весьма вероятно, что Верена Глиссман запеленговала его приход. Но ведь Глиссманы вскоре ушли в «Тибарг», и Роберт вполне мог покинуть дом уже без них.
Колумбус спрыгнул с его коленей, подошел к двери, остановился и оглянулся. Требовательно мяукнул.
– Ладно, – сказал Йон. – Ты проголодался, знаю.
Он спустился вслед за котом на кухню и достал из холодильника открытую коробку кошачьего корма. Запах маринованных бараньих котлет ударил ему в нос и вызвал новый приступ тошноты.
Он взял ключи от машины, прошел в гараж и выстелил багажник «ауди» прочными пластиковыми мешками. Один из них он прихватил с собой. Когда он вернулся в прихожую, зазвонил телефон. Йон предпочел бы не брать трубку, однако все должно быть как можно более естественно и буднично.
Звонил Ули Кох. У него билеты в Большой концертный зал, но его супруга простудилась и остается дома. Не хочет ли Йон пойти вместе с ним? Программа интересная – Малер, Брамс, Дебюсси.
– Я бы с огромным удовольствием, – ответил Йон, – но у меня гость. Очень-очень жалко.
Тогда Кох решил позвонить Штрунцу и попрощался, пожелав ему прекрасного вечера.
– Тебе также, – сказал Йон. – Спасибо, что ты вспомнил про меня.
На кухне он захватил пару резиновых перчаток Эмины и поднялся в кабинет с пластиковым мешком в руках. Затаив дыхание, встал на колени возле Роберта. Если не считать огромной лужи крови, картина была менее жуткой, чем он ожидал. Впрочем, на голову Роберта Йон старался не глядеть. Расправил мешок и, зажмурив глаза, принялся, обливаясь потом, натягивать его на труп. Словно презерватив чудовищных размеров, сантиметр за сантиметром, с мучительным трудом. Только не дышать. Ни о чем не думать. Быстро хватать ртом воздух только тогда, когда уже невозможно терпеть. Прошла целая вечность. Наконец в мешке скрылись и ноги. Тогда он заклеил отверстие широкой липкой лентой.
Рванул с места тяжелый мешок и потащил из комнаты, по коридору и вниз по лестнице. Голова Роберта с ужасающим стуком билась о каждую ступеньку. Когда Йон распахнул скрипучую дверь, ведущую в задний тамбур, явился Колумбус и стал сосредоточенно обнюхивать мешок. Йон прогнал его в кухню и закрыл там.
Погрузить мешок в багажник и уложить так, чтобы захлопнулась крышка, оказалось делом почти невозможным. Ломило нижнюю часть позвоночника, позвонки, казалось, вот-вот хрустнут от чудовищных усилий. Но Йон все-таки справился, хотя руки его онемели и болели все мышцы.
Вернувшись на кухню, он стянул с рук резиновые перчатки и бросил в мусорное ведро. Вынул из холодильника бараньи котлеты, завернул в газету капающее мясо. Снова достал из ведра перчатки, развернул газету, положил туда же перчатки и отправил все вместе в мусор.
Надо чего-нибудь поесть; ночь предстоит долгая. Йон приготовил большую чашку эспрессо и два бутерброда с сыром. При этом вспомнил фамилию студентки, убиравшей у Роберта. Эсром. Он обрадовался, что память вновь в порядке.
Вскоре после одиннадцати вечера вернулись Глиссманы. Манни был слышен еще издалека – он орал во всю глотку «Хаунд дог». Из окна ванной Йон наблюдал, как в соседнем доме зажглись огни. Вероятно, ждать придется еще около часа: в рабочий день Глиссманы редко ложились спать после полуночи.
Из покрасневшего щелочного раствора в раковине он достал болторез, подержал под струей воды и обтер туалетной бумагой. Наполнил в ванной ведро в четвертый раз, чтобы протереть в кабинете пол и мебель, в первую очередь полку, корешки книг, инструменты, упавшие с полки вместе с ящиком. Не забыть бы оставить в следующий вторник записку для Эмины, чтобы она не убирала кабинет. Завтра при дневном свете он еще раз осмотрит его, ведь брызги крови могли разлететься по всей комнате. От серой рубашки придется избавиться, хотя маленькие пятнышки, скорее всего, несложно удалить. Вообще, лучше всего выбросить всю одежду, в которой он тогда был. В том числе и кроссовки. И разумеется, плащ Роберта; он по-прежнему висел в гардеробе, а в кармане, вероятно, лежали его мобильный телефон и связка ключей.
Около полуночи окно спальни Глиссманов погасло. Йон на всякий случай выждал лишний час; с тех пор как Верена осталась без работы, она время от времени жаловалась на бессонницу.
Он еще раз принял душ, затем оделся потеплее, отнес к машине мешок с мусором и пакет с испачканной одеждой. Болторез, упакованный в пластиковую пленку, уже лежал под пассажирским креслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Йон вздрогнул, когда медленно и беззвучно открылась дверь ванной. Долю секунды он ожидал, что на пороге появится истекающий кровью Роберт. Но это оказался всего лишь Колумбус – кот пробежал по кафельному полу и вскочил ему на колени. Йон обхватил ладонями кошачьи бока и ощутил сквозь мех равномерное биение сердца.
Надо убрать труп, другого выхода нет. Но как? И куда? «Сосредоточься и думай! – приказал он себе, – ошибки недопустимы, prudenter agas. Et respice finem».
Кто может хватиться Роберта? После развода с Барбарой он жил один; с Бриттой, своей последней подружкой, истеричной редакторшей журнала мод, расстался еще до Рождества. Семьи у него больше нет, и, хотя круг его знакомых весьма обширен, общение с ними, равно как и с соседями, он свел к минимуму. Более-менее тесные отношения он поддерживал лишь с пожилой супружеской четой со второго этажа, но те часто уезжают в гости к трем своим детям, живущим с семьями в разных городах. Оставалась лишь студентка, убиравшая у него в квартире. Впрочем, Роберт недавно упоминал, что она трудится над дипломной работой. Йон вспомнил, что живет она в Ольсдорфе, а ее фамилия напоминает какой-то сорт сыра – эдам, гауда, бри… типа того. Уже около года она являлась каждую субботу и приводила в порядок квартиру Роберта; значит, пройдут как минимум пять дней, прежде чем его кто-нибудь хватится.
Сам Йон – единственный, кто в ближайшее время должен забить тревогу. Ведь он лучший друг Роберта, и многие – не только Глиссманы – знают, что в последнее время они виделись каждый день. Ему и придется заявить об исчезновении Роберта. Что делает в подобных случаях полиция, он не знал, однако маловероятно, что активные поиски начнутся немедленно. В любом случае для этого понадобятся веские основания, скажем подозрения, что его нет в живых.
Следующий момент – кто знал, что Роберт приходил к нему сегодня вечером? На такси он доехал лишь до кладбища, так что с этой стороны опасность не угрожает. Да, возможно, даже весьма вероятно, что Верена Глиссман запеленговала его приход. Но ведь Глиссманы вскоре ушли в «Тибарг», и Роберт вполне мог покинуть дом уже без них.
Колумбус спрыгнул с его коленей, подошел к двери, остановился и оглянулся. Требовательно мяукнул.
– Ладно, – сказал Йон. – Ты проголодался, знаю.
Он спустился вслед за котом на кухню и достал из холодильника открытую коробку кошачьего корма. Запах маринованных бараньих котлет ударил ему в нос и вызвал новый приступ тошноты.
Он взял ключи от машины, прошел в гараж и выстелил багажник «ауди» прочными пластиковыми мешками. Один из них он прихватил с собой. Когда он вернулся в прихожую, зазвонил телефон. Йон предпочел бы не брать трубку, однако все должно быть как можно более естественно и буднично.
Звонил Ули Кох. У него билеты в Большой концертный зал, но его супруга простудилась и остается дома. Не хочет ли Йон пойти вместе с ним? Программа интересная – Малер, Брамс, Дебюсси.
– Я бы с огромным удовольствием, – ответил Йон, – но у меня гость. Очень-очень жалко.
Тогда Кох решил позвонить Штрунцу и попрощался, пожелав ему прекрасного вечера.
– Тебе также, – сказал Йон. – Спасибо, что ты вспомнил про меня.
На кухне он захватил пару резиновых перчаток Эмины и поднялся в кабинет с пластиковым мешком в руках. Затаив дыхание, встал на колени возле Роберта. Если не считать огромной лужи крови, картина была менее жуткой, чем он ожидал. Впрочем, на голову Роберта Йон старался не глядеть. Расправил мешок и, зажмурив глаза, принялся, обливаясь потом, натягивать его на труп. Словно презерватив чудовищных размеров, сантиметр за сантиметром, с мучительным трудом. Только не дышать. Ни о чем не думать. Быстро хватать ртом воздух только тогда, когда уже невозможно терпеть. Прошла целая вечность. Наконец в мешке скрылись и ноги. Тогда он заклеил отверстие широкой липкой лентой.
Рванул с места тяжелый мешок и потащил из комнаты, по коридору и вниз по лестнице. Голова Роберта с ужасающим стуком билась о каждую ступеньку. Когда Йон распахнул скрипучую дверь, ведущую в задний тамбур, явился Колумбус и стал сосредоточенно обнюхивать мешок. Йон прогнал его в кухню и закрыл там.
Погрузить мешок в багажник и уложить так, чтобы захлопнулась крышка, оказалось делом почти невозможным. Ломило нижнюю часть позвоночника, позвонки, казалось, вот-вот хрустнут от чудовищных усилий. Но Йон все-таки справился, хотя руки его онемели и болели все мышцы.
Вернувшись на кухню, он стянул с рук резиновые перчатки и бросил в мусорное ведро. Вынул из холодильника бараньи котлеты, завернул в газету капающее мясо. Снова достал из ведра перчатки, развернул газету, положил туда же перчатки и отправил все вместе в мусор.
Надо чего-нибудь поесть; ночь предстоит долгая. Йон приготовил большую чашку эспрессо и два бутерброда с сыром. При этом вспомнил фамилию студентки, убиравшей у Роберта. Эсром. Он обрадовался, что память вновь в порядке.
Вскоре после одиннадцати вечера вернулись Глиссманы. Манни был слышен еще издалека – он орал во всю глотку «Хаунд дог». Из окна ванной Йон наблюдал, как в соседнем доме зажглись огни. Вероятно, ждать придется еще около часа: в рабочий день Глиссманы редко ложились спать после полуночи.
Из покрасневшего щелочного раствора в раковине он достал болторез, подержал под струей воды и обтер туалетной бумагой. Наполнил в ванной ведро в четвертый раз, чтобы протереть в кабинете пол и мебель, в первую очередь полку, корешки книг, инструменты, упавшие с полки вместе с ящиком. Не забыть бы оставить в следующий вторник записку для Эмины, чтобы она не убирала кабинет. Завтра при дневном свете он еще раз осмотрит его, ведь брызги крови могли разлететься по всей комнате. От серой рубашки придется избавиться, хотя маленькие пятнышки, скорее всего, несложно удалить. Вообще, лучше всего выбросить всю одежду, в которой он тогда был. В том числе и кроссовки. И разумеется, плащ Роберта; он по-прежнему висел в гардеробе, а в кармане, вероятно, лежали его мобильный телефон и связка ключей.
Около полуночи окно спальни Глиссманов погасло. Йон на всякий случай выждал лишний час; с тех пор как Верена осталась без работы, она время от времени жаловалась на бессонницу.
Он еще раз принял душ, затем оделся потеплее, отнес к машине мешок с мусором и пакет с испачканной одеждой. Болторез, упакованный в пластиковую пленку, уже лежал под пассажирским креслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76