Я скосил глаз на говорящую кулагинским голосом коробочку, и после короткого раздумья нажал клавишу «отбой». После обеда прошел всего час. Простолюдинам вроде Кулагина подмены еще не полагается. Таков неписаный закон «Куранта», хвала Зевсу-Побегалову, да прибудет с ним Сила в чреслах его, аминь!
Кроме того, я не вчера родился и прекрасно понимал, что милый Алеша звонит только лишь для того, чтобы вытянуть из дежурки именно меня – своего возлюбленного друга. Ну не мог он спокойно стоять на «пятой» зоне зная, что я прохлаждаюсь в резерве – не такой он человек! Сама мысль об этом жгла его как соляная кислота.
В отличие от меня Кулагин имел репутацию дрянного сотрудника и ему почти никогда не перепадал резерв – этот глазированный сырок для любого рядового курантовца. Я же, как уже сообщалось, был с резервом «на ты». Естественно, Алексей завидовал мне страшно и пользовался всяким случаем подпортить мой скромный, заслуженный праздник. Он постоянно выдумывал какие-то глупые предлоги для подмены, причем жарко просил прислать непременно меня, а не Андрюху Кузнецова – в то время старшего сотрудника второго этажа.
Подменив же Кулагина, я рисковал не увидеть его минут сорок. Он нарочно заливал в чайник свежей воды, долго потом ждал когда она вскипит, затем, не торопясь, хлебал кофе из самой большой кружки, а после всего этого выкуривал две сигареты кряду. Плюс, частенько еще засаживался в тубзик, чтобы, как он пошло выражался, степенно отложить веху . Будьте покойны, откладывал он эти самые вехи действительно степенно! Приходил Леша улыбаясь, и объяснял свое чудовищное опоздание оригинально – превратностями пищеварения.
– Ты же знаешь, – говорил он, – я кушаю венгерскую колбасу «турист».
Таким образом, Кулагин успокаивал свою нервную систему, и энергично расшатывал мою. Я рвал, метал, и прыгал как суматранский макак в период гона., чем доставлял Алеше огромное моральное удовлетворение. По его милости я вместо законного резерва был вынужден зорко следить за экскурсионными группами подростков, поднимать на спецлифтах инвалидные коляски, и мило беседовать с Милицией Львовной – смотрительницей, по непонятным причинам считавшей, что мы с ней есть друзья-не-разлей-вода.
Исходя из всех вышеперечисленных причин, я предпочел проигнорировать кулагинское воззвание.
Но он позвонил еще. Потом еще и еще. Вяло матерясь, я поднялся на второй этаж. Заняв позицию посередине лестницы, чтобы при неблагоприятном стечении обстоятельств успеть убежать обратно в дежурку, я спросил Лешу какого хрена ему неймется. Он замахал руками и стал делать знаки, смысл которых можно было истолковать так: это приватный разговор и его неловко вести на расстоянии. Я, прекрасно зная змеиное кулагинское коварство, осторожно приблизился.
– Ну, – говорю, – в чем дело, дружище Биттнер? Случилось что-то невероятное, да? Мы заняли Москву?
Кулагин выпучил глаза, присел, будто артист Леонов в кинокартине про инопланетян, и шепотом прошипел:
– Там Креков! – так и оставаясь в дурацком полуприсяде, он показал пальцем вглубь «шестой» зоны.
«От же каз-з-зел!» – думаю. Стоило тащиться по двум лестницам, чтобы узнать этакую сенсацию. «Там Креков»!
– Ну и что? – спросил я раздраженно. – Что с того?
– А то, что он… – старина перевел дух. – Он там пьяный! – и для пущей красочности присовокупил: – В жопу!
Fucking good!!!
Вполне естественно, я был поражен и даже более чем. Ладно, чего только не случается в подлунном мире. Допустим, «Трех богатырей» вынесли вместе с рамой. Допустим, смотрительницы подрались на почве личной неприязни и ревности, не поделив экскурсовода Галкина. Допустим, даже вот что: абсолютно голый Е.Е. зажарил в Верещагинском зале мексиканскую плясовую «Качучу». Это все еще туда-сюда. Но Креков?! Пьяный?! На посту?!
– Чего-чего? – всеж-таки переспросил я.
Кулагин развел руками и энергично закивал головой. Да, мол, так все и было.
– Креков в ящике SLO запрятал пузырь и лакает каждые пять минут. Он и мне предлагал.
Тут я более менее стал врубаться.
– Ну, пойдем, посмотрим на твоего Кроткого Крекова.
– Почему это на «моего»? – забеспокоился Кулагин. – Скорее на «нашего».
– Да нет! – съязвил я. – На твоего! На твоего великомученика преподобного иеромонаха Крекова. Ты же ему первый курантовский дружок!
Алексей Александрович смутился. Воспользовавшись этим крайне редко с ним случающимся обстоятельством, я взял командование операцией на себя. Своей властью (стопроцентно самозваной) сняв Кулагина с поста, я распорядился немедленно отвести меня к вероломному Крекову, дабы я предал того огню.
Мы отправились на поиски этого змея.
Пробороздя всю «шестую» зону туда и обратно, обнаружить его не удалось. Закралось даже подозрение, что я – хитроумный Фил стал жертвой банального и не слишком изобретательного розыгрыша. Но только я так подумал, как вдруг увидел картину природы, которая своим сюрреализмом успешно соперничала с суммой галлюцинаций десятка закоренелых токсикоманов вместе взятых.
Засунувшись по пояс в ящик СЛО, сотрудник Службы безопасности Креков что-то шумно и жадно хлебал из жестяной банки. Сделав добрый глоток, он аппетитно похрустел каким-то корнеплодом, после чего вытер рот рукавом пиджака и, зычно рыгнув, вылез наружу. Тут-то мы его любезного и взяли в клещи.
Выглядел Креков во всех смыслах растрепанным. Глаза его беспорядочно блуждали, дыхание было пресыщено алкогольными парами, кончик рубашки задорно торчал из расстегнутой ширинки. Вдобавок он звонко икал. Пиздарики на воздушном шарике…
– Действительно, пьяный Креков… – констатировал я растеряно.
Креков еле стоял на ногах и глупо нам улыбался.
– Креков, друг мой, ты верно охуел?! – изумлению моему не было никакого предела.
– Фи-и-и-л… – он попробовал было что-то сказать, однако не смог. Некоторое время Креков собирался с мыслями, но так и найдя нужных слов, сокрушенно вздохнул. Впрочем, в подтверждение своей искренности он с силой ударил себя в грудь. После чего вздумал обняться с Кулагиным. Я их насилу разлепил.
– Креков, ты животное двуличное! – довел я до его сведения свою позицию. – Мы в тебе крайне разочарованы. Особенно Леха.
Креков опять промычал что-то извинительное.
– Не оправдывайся, скотина, не надо… – с тоской сказал я.
На нас уже стали обращать внимание посетители. Смотрительницы сгуртовались в дальнем конце зала и там перешептывались. Существовала, конечно, вероятность, что они столь яростно обсуждают кулагинский гульфик «внапружку», но вряд ли это было действительно так. Еще чего доброго стукнут кочерыжки «куда следует» по старой памяти, подумал я. Надо было что-то делать. Причем срочно.
Прислонив внезапно обмякшего Крекова к стенке, мы немного посовещались по поводу его дальнейшей судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Кроме того, я не вчера родился и прекрасно понимал, что милый Алеша звонит только лишь для того, чтобы вытянуть из дежурки именно меня – своего возлюбленного друга. Ну не мог он спокойно стоять на «пятой» зоне зная, что я прохлаждаюсь в резерве – не такой он человек! Сама мысль об этом жгла его как соляная кислота.
В отличие от меня Кулагин имел репутацию дрянного сотрудника и ему почти никогда не перепадал резерв – этот глазированный сырок для любого рядового курантовца. Я же, как уже сообщалось, был с резервом «на ты». Естественно, Алексей завидовал мне страшно и пользовался всяким случаем подпортить мой скромный, заслуженный праздник. Он постоянно выдумывал какие-то глупые предлоги для подмены, причем жарко просил прислать непременно меня, а не Андрюху Кузнецова – в то время старшего сотрудника второго этажа.
Подменив же Кулагина, я рисковал не увидеть его минут сорок. Он нарочно заливал в чайник свежей воды, долго потом ждал когда она вскипит, затем, не торопясь, хлебал кофе из самой большой кружки, а после всего этого выкуривал две сигареты кряду. Плюс, частенько еще засаживался в тубзик, чтобы, как он пошло выражался, степенно отложить веху . Будьте покойны, откладывал он эти самые вехи действительно степенно! Приходил Леша улыбаясь, и объяснял свое чудовищное опоздание оригинально – превратностями пищеварения.
– Ты же знаешь, – говорил он, – я кушаю венгерскую колбасу «турист».
Таким образом, Кулагин успокаивал свою нервную систему, и энергично расшатывал мою. Я рвал, метал, и прыгал как суматранский макак в период гона., чем доставлял Алеше огромное моральное удовлетворение. По его милости я вместо законного резерва был вынужден зорко следить за экскурсионными группами подростков, поднимать на спецлифтах инвалидные коляски, и мило беседовать с Милицией Львовной – смотрительницей, по непонятным причинам считавшей, что мы с ней есть друзья-не-разлей-вода.
Исходя из всех вышеперечисленных причин, я предпочел проигнорировать кулагинское воззвание.
Но он позвонил еще. Потом еще и еще. Вяло матерясь, я поднялся на второй этаж. Заняв позицию посередине лестницы, чтобы при неблагоприятном стечении обстоятельств успеть убежать обратно в дежурку, я спросил Лешу какого хрена ему неймется. Он замахал руками и стал делать знаки, смысл которых можно было истолковать так: это приватный разговор и его неловко вести на расстоянии. Я, прекрасно зная змеиное кулагинское коварство, осторожно приблизился.
– Ну, – говорю, – в чем дело, дружище Биттнер? Случилось что-то невероятное, да? Мы заняли Москву?
Кулагин выпучил глаза, присел, будто артист Леонов в кинокартине про инопланетян, и шепотом прошипел:
– Там Креков! – так и оставаясь в дурацком полуприсяде, он показал пальцем вглубь «шестой» зоны.
«От же каз-з-зел!» – думаю. Стоило тащиться по двум лестницам, чтобы узнать этакую сенсацию. «Там Креков»!
– Ну и что? – спросил я раздраженно. – Что с того?
– А то, что он… – старина перевел дух. – Он там пьяный! – и для пущей красочности присовокупил: – В жопу!
Fucking good!!!
Вполне естественно, я был поражен и даже более чем. Ладно, чего только не случается в подлунном мире. Допустим, «Трех богатырей» вынесли вместе с рамой. Допустим, смотрительницы подрались на почве личной неприязни и ревности, не поделив экскурсовода Галкина. Допустим, даже вот что: абсолютно голый Е.Е. зажарил в Верещагинском зале мексиканскую плясовую «Качучу». Это все еще туда-сюда. Но Креков?! Пьяный?! На посту?!
– Чего-чего? – всеж-таки переспросил я.
Кулагин развел руками и энергично закивал головой. Да, мол, так все и было.
– Креков в ящике SLO запрятал пузырь и лакает каждые пять минут. Он и мне предлагал.
Тут я более менее стал врубаться.
– Ну, пойдем, посмотрим на твоего Кроткого Крекова.
– Почему это на «моего»? – забеспокоился Кулагин. – Скорее на «нашего».
– Да нет! – съязвил я. – На твоего! На твоего великомученика преподобного иеромонаха Крекова. Ты же ему первый курантовский дружок!
Алексей Александрович смутился. Воспользовавшись этим крайне редко с ним случающимся обстоятельством, я взял командование операцией на себя. Своей властью (стопроцентно самозваной) сняв Кулагина с поста, я распорядился немедленно отвести меня к вероломному Крекову, дабы я предал того огню.
Мы отправились на поиски этого змея.
Пробороздя всю «шестую» зону туда и обратно, обнаружить его не удалось. Закралось даже подозрение, что я – хитроумный Фил стал жертвой банального и не слишком изобретательного розыгрыша. Но только я так подумал, как вдруг увидел картину природы, которая своим сюрреализмом успешно соперничала с суммой галлюцинаций десятка закоренелых токсикоманов вместе взятых.
Засунувшись по пояс в ящик СЛО, сотрудник Службы безопасности Креков что-то шумно и жадно хлебал из жестяной банки. Сделав добрый глоток, он аппетитно похрустел каким-то корнеплодом, после чего вытер рот рукавом пиджака и, зычно рыгнув, вылез наружу. Тут-то мы его любезного и взяли в клещи.
Выглядел Креков во всех смыслах растрепанным. Глаза его беспорядочно блуждали, дыхание было пресыщено алкогольными парами, кончик рубашки задорно торчал из расстегнутой ширинки. Вдобавок он звонко икал. Пиздарики на воздушном шарике…
– Действительно, пьяный Креков… – констатировал я растеряно.
Креков еле стоял на ногах и глупо нам улыбался.
– Креков, друг мой, ты верно охуел?! – изумлению моему не было никакого предела.
– Фи-и-и-л… – он попробовал было что-то сказать, однако не смог. Некоторое время Креков собирался с мыслями, но так и найдя нужных слов, сокрушенно вздохнул. Впрочем, в подтверждение своей искренности он с силой ударил себя в грудь. После чего вздумал обняться с Кулагиным. Я их насилу разлепил.
– Креков, ты животное двуличное! – довел я до его сведения свою позицию. – Мы в тебе крайне разочарованы. Особенно Леха.
Креков опять промычал что-то извинительное.
– Не оправдывайся, скотина, не надо… – с тоской сказал я.
На нас уже стали обращать внимание посетители. Смотрительницы сгуртовались в дальнем конце зала и там перешептывались. Существовала, конечно, вероятность, что они столь яростно обсуждают кулагинский гульфик «внапружку», но вряд ли это было действительно так. Еще чего доброго стукнут кочерыжки «куда следует» по старой памяти, подумал я. Надо было что-то делать. Причем срочно.
Прислонив внезапно обмякшего Крекова к стенке, мы немного посовещались по поводу его дальнейшей судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104