«Позвоните 61-44-03, спросите Шульца», — прочитал он и направился к кабинкам телефонов-автоматов в дальнем конце зала. Англичанин хлопнул его по плечу и указал на окошко с надписью «Размен».
— Вам понадобятся местные деньги, — пояснил он по-французски. — Даже в Австрии за телефон надо платить.
Француз покраснел и пошел обменивать деньги, а англичанин уселся поудобнее на одну из многочисленных кушеток и закурил. Минутой позже его попутчик вернулся с несколькими австрийскими банкнотами и пригоршней мелочи.
Разговор с герром Шульцем не затянулся. Отдав короткий приказ, тот повесил трубку.
Светловолосый англичанин поднялся навстречу французу.
— Едем? — спросил он.
— Едем, — кивнул тот, смял бланк с телефонным номером и бросил на пол. Англичанин подобрал бланк, развернул и поднес к пламени зажигалки. А пепел растер элегантным замшевым ботинком. Молча они вышли из здания аэропорта и сели в такси.
Центр Вены сиял огнями, сотни машин запрудили улицы, и до пансиона Клейста они добирались сорок минут.
— Здесь мы расстанемся. Меня попросили привезти вас сюда, а самому поехать куда-нибудь еще. Вас ждут в комнате 64.
Англичанин кивнул и вылез из машины. Шофер вопросительно взглянул на француза.
— Поезжайте, — бросил тот, и такси тронулось с места.
Англичанин взглянул на номер дома, опустил в урну недокуренную сигарету и вошел в холл.
Портье стоял к нему спиной, но скрипнувшая дверь заставила его обернуться. Англичанин прямиком направился к лестнице. Портье хотел было спросить, что тому нужно, но англичанин взглянул на него, кивнул и произнес по-немецки:
«Добрый вечер».
— Добрый вечер, мой господин, — автоматически ответил портье, но когда последнее слово слетело с его губ, блондин уже поднялся на второй этаж.
На верхней ступеньке он остановился и оглядел коридор. На дальней двери висела табличка «68». От комнаты 64 его отделяли двадцать футов коридора, две двери справа и небольшая ниша, закрытая красной портьерой, слева.
Из-под портьеры, не доходящей до пола на четыре дюйма, виднелся черный носок. Англичанин повернулся и спустился в холл. На этот раз портье его ждал. По крайней мере, успел открыть рот, чтобы задать вопрос.
— Соедините меня с комнатой 64, пожалуйста, — англичанин вновь опередил его.
Взглянув на него, портье счел за лучшее ни о чем не спрашивать и повиновался. Убедившись, что герр Шульц его слушает, он протянул трубку англичанину.
— Если через пятнадцать секунд ваша горилла не выйдет из ниши, я еду домой, — сказал блондин и положил трубку на рычаг. Затем вновь поднялся на второй этаж.
Из-за двери номер 64 появился Родин, взглянул на англичанина, затем позвал: «Виктор».
Из ниши вышел поляк, повернулся к Родину, к англичанину.
— Все в порядке, — успокоил его Родин. — Я жду этого человека.
Ковальски что-то пробурчал. Англичанин шагнул в коридор.
Родин пригласил его пройти в комнату. За столом, заваленным бумагами, стояли три стула с высокими спинками. На крайних сидели Кассон и Монклер, с любопытством разглядывая пришедшего. Перед столом стульев не было. Англичанин выбрал одно из кресел и пододвинул его к столу. К тому времени, когда Родин объяснил Виктору, что от него требуется, и закрыл дверь, англичанин уже сидел в кресле и в свою очередь переводил взгляд с Кассона на Монклера. Родин сел между ними.
Несколько секунд он всматривался в лондонского гостя. То, что он видел, ему нравилось, а он разбирался в людях. Шесть с небольшим футов роста, чуть старше тридцати лет, спортивная фигура, загорелое лицо, интересное, но не бросающееся в глаза, спокойно лежащие на подлокотниках кресла руки. Человек, в совершенстве владеющий собой. Но его беспокоили глаза. Ему доводилось видеть покорные, мокрые от близких слез глаза слабаков, бегающие глаза психопатов, настороженные глаза солдат. Но открытый, искренний взгляд англичанина был для него откровением. За исключением серой с блестками радужной оболочки, глаза его казались затуманенными, словно подернутыми изморозью зимнего утра. Не сразу понял Родин, что они ничего не выражают. Какие бы мысли ни роились за ними, ни одна не прорывалась наружу. Родину стало не по себе. Привыкший жить по уставам и инструкциям, он не любил непредсказуемого и, следовательно, неконтролируемого.
— Мы знаем, кто вы такой, — резко начал он. — Поэтому я прежде всего представлюсь. Я — полковник Марк Родин...
— Я знаю, — прервал его англичанин. — Вы — начальник оперативного штаба ОАС. Вы — Рене Монклер, казначей, а вы месье Андре Кассон, руководитель подполья на территории Франции, — и он неторопливо достал из кармана пачку сигарет.
— Вам, похоже, известно слишком много, — процедил Кассон, пока англичанин закуривал. Тот откинулся в кресле и выпустил струю дыма.
— Господа, будем откровенны. Я знаю, кто вы, а вы — кто я. Все мы занимаемся необычным родом деятельности. За вами охотятся, в то время как я волен ехать, куда захочу, безо всякой слежки. Я работаю за деньги, вы — из идейных соображений. Но конкретные задачи мы решаем профессионально. Поэтому не будем ходить вокруг да около. Вы наводили обо мне справки. Вполне естественно, что слухи об этом скоро дошли до меня. И я захотел узнать, кто же интересуется мной. Меня могли искать только по двум причинам: чтобы отомстить или предложить новую работу. В моем случае знать точную причину — жизненная необходимость. Выяснив, кто именно проявляет интерес к моей особе, я отправился в библиотеку Британского музея. За два дня по подшивкам французских газет я получил обширную информацию о вас и вашей организации. Так что визит вашего посыльного сегодня днем не явился для меня сюрпризом. Я знаю, кто вы и кого представляете. Теперь я хочу спросить, что вам нужно?
Молчание затянулось. Кассон и Монклер поглядывали на Родина. Начальник оперативного штаба и англичанин не сводили глаз друг с друга. Родин уже понял, что ему нужен как раз такой человек, какой сидел перед ними. И теперь ему не требовалось чье-то мнение, Кассона или Монклера.
— Так как вы ознакомились с газетными материалами, я не буду докучать вам мотивами наших действий, которые вы сочли идеалистическими. Мы верим, что Францией правит диктатор, который надругался над нашей страной и растоптал ее честь. Мы верим, что его режим падет и Франция будет возвращена французам, как только он уйдет из этого мира. Из шести попыток покушения, предпринятых нашими сторонниками, три были раскрыты на ранних стадиях, одна — в день покушения, две имели место, но не принесли желаемого результата.
Мы рассматриваем, пока только рассматриваем, возможность привлечения профессионала. Но мы не хотим попусту тратить наши деньги. Прежде всего мы хотели бы знать, осуществимо ли это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Вам понадобятся местные деньги, — пояснил он по-французски. — Даже в Австрии за телефон надо платить.
Француз покраснел и пошел обменивать деньги, а англичанин уселся поудобнее на одну из многочисленных кушеток и закурил. Минутой позже его попутчик вернулся с несколькими австрийскими банкнотами и пригоршней мелочи.
Разговор с герром Шульцем не затянулся. Отдав короткий приказ, тот повесил трубку.
Светловолосый англичанин поднялся навстречу французу.
— Едем? — спросил он.
— Едем, — кивнул тот, смял бланк с телефонным номером и бросил на пол. Англичанин подобрал бланк, развернул и поднес к пламени зажигалки. А пепел растер элегантным замшевым ботинком. Молча они вышли из здания аэропорта и сели в такси.
Центр Вены сиял огнями, сотни машин запрудили улицы, и до пансиона Клейста они добирались сорок минут.
— Здесь мы расстанемся. Меня попросили привезти вас сюда, а самому поехать куда-нибудь еще. Вас ждут в комнате 64.
Англичанин кивнул и вылез из машины. Шофер вопросительно взглянул на француза.
— Поезжайте, — бросил тот, и такси тронулось с места.
Англичанин взглянул на номер дома, опустил в урну недокуренную сигарету и вошел в холл.
Портье стоял к нему спиной, но скрипнувшая дверь заставила его обернуться. Англичанин прямиком направился к лестнице. Портье хотел было спросить, что тому нужно, но англичанин взглянул на него, кивнул и произнес по-немецки:
«Добрый вечер».
— Добрый вечер, мой господин, — автоматически ответил портье, но когда последнее слово слетело с его губ, блондин уже поднялся на второй этаж.
На верхней ступеньке он остановился и оглядел коридор. На дальней двери висела табличка «68». От комнаты 64 его отделяли двадцать футов коридора, две двери справа и небольшая ниша, закрытая красной портьерой, слева.
Из-под портьеры, не доходящей до пола на четыре дюйма, виднелся черный носок. Англичанин повернулся и спустился в холл. На этот раз портье его ждал. По крайней мере, успел открыть рот, чтобы задать вопрос.
— Соедините меня с комнатой 64, пожалуйста, — англичанин вновь опередил его.
Взглянув на него, портье счел за лучшее ни о чем не спрашивать и повиновался. Убедившись, что герр Шульц его слушает, он протянул трубку англичанину.
— Если через пятнадцать секунд ваша горилла не выйдет из ниши, я еду домой, — сказал блондин и положил трубку на рычаг. Затем вновь поднялся на второй этаж.
Из-за двери номер 64 появился Родин, взглянул на англичанина, затем позвал: «Виктор».
Из ниши вышел поляк, повернулся к Родину, к англичанину.
— Все в порядке, — успокоил его Родин. — Я жду этого человека.
Ковальски что-то пробурчал. Англичанин шагнул в коридор.
Родин пригласил его пройти в комнату. За столом, заваленным бумагами, стояли три стула с высокими спинками. На крайних сидели Кассон и Монклер, с любопытством разглядывая пришедшего. Перед столом стульев не было. Англичанин выбрал одно из кресел и пододвинул его к столу. К тому времени, когда Родин объяснил Виктору, что от него требуется, и закрыл дверь, англичанин уже сидел в кресле и в свою очередь переводил взгляд с Кассона на Монклера. Родин сел между ними.
Несколько секунд он всматривался в лондонского гостя. То, что он видел, ему нравилось, а он разбирался в людях. Шесть с небольшим футов роста, чуть старше тридцати лет, спортивная фигура, загорелое лицо, интересное, но не бросающееся в глаза, спокойно лежащие на подлокотниках кресла руки. Человек, в совершенстве владеющий собой. Но его беспокоили глаза. Ему доводилось видеть покорные, мокрые от близких слез глаза слабаков, бегающие глаза психопатов, настороженные глаза солдат. Но открытый, искренний взгляд англичанина был для него откровением. За исключением серой с блестками радужной оболочки, глаза его казались затуманенными, словно подернутыми изморозью зимнего утра. Не сразу понял Родин, что они ничего не выражают. Какие бы мысли ни роились за ними, ни одна не прорывалась наружу. Родину стало не по себе. Привыкший жить по уставам и инструкциям, он не любил непредсказуемого и, следовательно, неконтролируемого.
— Мы знаем, кто вы такой, — резко начал он. — Поэтому я прежде всего представлюсь. Я — полковник Марк Родин...
— Я знаю, — прервал его англичанин. — Вы — начальник оперативного штаба ОАС. Вы — Рене Монклер, казначей, а вы месье Андре Кассон, руководитель подполья на территории Франции, — и он неторопливо достал из кармана пачку сигарет.
— Вам, похоже, известно слишком много, — процедил Кассон, пока англичанин закуривал. Тот откинулся в кресле и выпустил струю дыма.
— Господа, будем откровенны. Я знаю, кто вы, а вы — кто я. Все мы занимаемся необычным родом деятельности. За вами охотятся, в то время как я волен ехать, куда захочу, безо всякой слежки. Я работаю за деньги, вы — из идейных соображений. Но конкретные задачи мы решаем профессионально. Поэтому не будем ходить вокруг да около. Вы наводили обо мне справки. Вполне естественно, что слухи об этом скоро дошли до меня. И я захотел узнать, кто же интересуется мной. Меня могли искать только по двум причинам: чтобы отомстить или предложить новую работу. В моем случае знать точную причину — жизненная необходимость. Выяснив, кто именно проявляет интерес к моей особе, я отправился в библиотеку Британского музея. За два дня по подшивкам французских газет я получил обширную информацию о вас и вашей организации. Так что визит вашего посыльного сегодня днем не явился для меня сюрпризом. Я знаю, кто вы и кого представляете. Теперь я хочу спросить, что вам нужно?
Молчание затянулось. Кассон и Монклер поглядывали на Родина. Начальник оперативного штаба и англичанин не сводили глаз друг с друга. Родин уже понял, что ему нужен как раз такой человек, какой сидел перед ними. И теперь ему не требовалось чье-то мнение, Кассона или Монклера.
— Так как вы ознакомились с газетными материалами, я не буду докучать вам мотивами наших действий, которые вы сочли идеалистическими. Мы верим, что Францией правит диктатор, который надругался над нашей страной и растоптал ее честь. Мы верим, что его режим падет и Франция будет возвращена французам, как только он уйдет из этого мира. Из шести попыток покушения, предпринятых нашими сторонниками, три были раскрыты на ранних стадиях, одна — в день покушения, две имели место, но не принесли желаемого результата.
Мы рассматриваем, пока только рассматриваем, возможность привлечения профессионала. Но мы не хотим попусту тратить наши деньги. Прежде всего мы хотели бы знать, осуществимо ли это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96