Выбрав время, когда, согласно данным прослушки, учёный муж отправился принимать ванну, бирмингемская полиция и Специальная служба проникли в дом и через несколько минут вывели задержанного в банном халате.
Доктор Хаттаб оказался далеко не прост. Тщательный обыск жилых помещений, машины, офиса, проверка компьютера и телефона не дали ничего.
Все двадцать восемь дней, отведённых законом на задержание без предъявления обвинения, кувейтец нагло улыбался, а его адвокат подавал протест за протестом. Улыбка поблекла, когда при выходе из тюрьмы её величества Белмарш его арестовали повторно, на сей раз на основании требования об экстрадиции, выписанного правительством Объединённых Арабских Эмиратов.
По закону этой страны никакого ограничительного срока для задержанных не существует. Встревоженный адвокат подал апелляцию с просьбой воздержаться от высылки его подзащитного. Вообще-то кувейтец не был гражданином ОАЭ, но в данном случае дело было в другом.
Контртеррористический центр в Дубае удивительным образом раздобыл некие фотографии. На снимках почтенный доктор Хаттаб был запечатлён в момент общения с курьером «Аль-Каиды» — капитаном дау. Другие доказывали, что доктор посещал виллу в пригороде Рас-эль-Хаймы, известную как убежище террористов. На лондонского судью фотографии произвели настолько сильное впечатление, что он выдал разрешение на экстрадицию.
Хаттаб подал апелляцию. Её отклонили. Находясь перед нелёгким выбором — сомнительный комфорт Белмарша или общение со спецназовцами ОАЭ на их базе в пустыне, — доктор предпочёл остаться гостем королевы Елизаветы.
С этим, однако, возникли проблемы. Британцы объяснили, что у них нет оснований задерживать его и уж тем более отдавать под суд. Уже в машине, на полпути к Хитроу, Хаттаб пошёл на сделку и начал говорить.
Присутствовавшие при допросе гости из ЦРУ позднее рассказывали, что откровения профессора произвели на них примерно такое впечатление, как если бы на их глазах рухнула плотина Боулдер. Хаттаб выдал более сотни агентов «Аль-Каиды», о существовании которых спецслужбы даже не догадывались, и назвал двадцать четыре банковских счета.
Когда следователи упомянули проект «Аль-Исра», доктор едва не проглотил от удивления язык. Он и не представлял, что об этой операции кому-то известно. Потом, обретя дар речи, заговорил снова.
Хаттаб не только подтвердил то, что уже знали или о чём подозревали британцы и американцы, но и добавил кое-что интересное. Он назвал имена всех пяти человек, находившихся на борту «Графини Ричмондской» в её последнем плавании. Относительно троих индонезийцев никаких сведений у Хаттаба не было.
Он рассказал, что обязанности пакистанского паренька, родившегося и выросшего в графстве Йоркшир, заключались в имитации голоса капитана Маккендрика во время радиопереговоров с вахтенным офицером «Куин Мэри».
Он признал, что «Донна Мария» и её команда были сознательно принесены в жертву, хотя сами об этом не знали, для того, чтобы устранить последние опасения, которые могли бы помешать американскому президенту отправиться в море на лайнере.
Следователи осторожно спросили его об Афганце, добавив, что им известно о его пребывании на вилле в Рас-эль-Хайме. Конечно, они могли лишь предполагать это, но Хаттаб ухватил наживку.
Он рассказал о том, каким образом сбежавший из-под стражи в Афганистане дерзкий командир Талибана оказался в Рас-эль-Хайме после того, как сторонники «Аль-Каиды» в Пакистане самым тщательным образом проверили его биографию и установили личность.
Он признал, что Айман Аль-Завахири поручил ему отправиться в Залив и допросить талиба. И ещё добавил, что не кто иной, как сам Шейх, узнал в Афганце паренька, с которым его много лет назад судьба свела в пещерном госпитале в Тора Бора.
Именно Шейх даровал Афганцу право присоединиться к команде «Аль-Исры», и именно он, Хаттаб, отправил Измат Хана в Малайзию вместе с другими.
Следователям доставило ни с чем не сравнимое удовольствие открыть кувейтцу тайну, окончательно сломив его волю. Они рассказали ему, кто такой Афганец на самом деле.
И наконец эксперт-криминалист, проведя сравнительный анализ, подтвердил, что текст на обороте посадочной карточки, отыскавшейся в кармашке рюкзака британского аквалангиста, действительно написан рукой пропавшего без вести полковника.
Люди, проводившие операцию «Лом», окончательно сошлись на том, что Майк Мартин попал на борт «Графини Ричмондской» под видом террориста где-то после Лабуана и что нет никаких указаний на то, что ему удалось покинуть корабль до взрыва.
Почему плавучая бомба взорвалась за сорок минут до срока? Ответа на этот вопрос никто не знал, хотя объяснений было выдвинуто немало.
Согласно установленному в Соединённом Королевстве порядку, для объявления без вести пропавшего человека мёртвым и выдачи соответствующего документа требуется семь лет ожидания.
Но вскоре после откровений доктора Хаттаба коронёр лондонского района Вестминстера получил приглашение на обед в отдельном кабинете клуба «Брукс», что находится на Сент-Джеймс-стрит. Кроме него, на обеде присутствовали ещё три человека, и вот они-то объяснили коронёру много такого, о чём он и не догадывался.
По прошествии недели коронёр выписал свидетельство о смерти полковника Майка Мартина, бесследно исчезнувшего восемнадцатью месяцами ранее, и передал документ лично брату покойного, профессору Школы восточных и африканских исследований, доктору Терри Мартину.
На территории штаб-квартиры САС, рядом с городком Херефорд, есть довольно необычное строение, известное как Часовая башня. Когда несколько лет назад подразделение перевели со старой базы на новую, башню сначала осторожно разобрали, а потом сложили заново.
Как следует из названия, есть на этой башне и часы, но больший интерес представляют четыре фасада с выгравированными на них именами погибших в боях спецназовцев.
Вскоре после того, как коронёр выдал упомянутое выше свидетельство о смерти, возле башни отслужили поминальную службу. Присутствовали на ней с десяток человек в форме и столько же штатских, в том числе две женщины. Одной из них была директор МИ-5, другой — бывшая жена покойного.
Статус павшего в бою заслужить непросто, но после оказанного сверху давления и представления некоторых фактов все, от кого зависело принятие решения, дали своё согласие. Полковник Майк Мартин не был первым, не будет и последним спецназовцем, пропавшим там, где не находят даже мёртвых.
Короткую церемонию провели на закате, когда тусклое февральское солнце уже скатывалось за Чёрные горы Уэльса. В конце службы капеллан произнёс привычные слова из Евангелия от Иоанна:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Доктор Хаттаб оказался далеко не прост. Тщательный обыск жилых помещений, машины, офиса, проверка компьютера и телефона не дали ничего.
Все двадцать восемь дней, отведённых законом на задержание без предъявления обвинения, кувейтец нагло улыбался, а его адвокат подавал протест за протестом. Улыбка поблекла, когда при выходе из тюрьмы её величества Белмарш его арестовали повторно, на сей раз на основании требования об экстрадиции, выписанного правительством Объединённых Арабских Эмиратов.
По закону этой страны никакого ограничительного срока для задержанных не существует. Встревоженный адвокат подал апелляцию с просьбой воздержаться от высылки его подзащитного. Вообще-то кувейтец не был гражданином ОАЭ, но в данном случае дело было в другом.
Контртеррористический центр в Дубае удивительным образом раздобыл некие фотографии. На снимках почтенный доктор Хаттаб был запечатлён в момент общения с курьером «Аль-Каиды» — капитаном дау. Другие доказывали, что доктор посещал виллу в пригороде Рас-эль-Хаймы, известную как убежище террористов. На лондонского судью фотографии произвели настолько сильное впечатление, что он выдал разрешение на экстрадицию.
Хаттаб подал апелляцию. Её отклонили. Находясь перед нелёгким выбором — сомнительный комфорт Белмарша или общение со спецназовцами ОАЭ на их базе в пустыне, — доктор предпочёл остаться гостем королевы Елизаветы.
С этим, однако, возникли проблемы. Британцы объяснили, что у них нет оснований задерживать его и уж тем более отдавать под суд. Уже в машине, на полпути к Хитроу, Хаттаб пошёл на сделку и начал говорить.
Присутствовавшие при допросе гости из ЦРУ позднее рассказывали, что откровения профессора произвели на них примерно такое впечатление, как если бы на их глазах рухнула плотина Боулдер. Хаттаб выдал более сотни агентов «Аль-Каиды», о существовании которых спецслужбы даже не догадывались, и назвал двадцать четыре банковских счета.
Когда следователи упомянули проект «Аль-Исра», доктор едва не проглотил от удивления язык. Он и не представлял, что об этой операции кому-то известно. Потом, обретя дар речи, заговорил снова.
Хаттаб не только подтвердил то, что уже знали или о чём подозревали британцы и американцы, но и добавил кое-что интересное. Он назвал имена всех пяти человек, находившихся на борту «Графини Ричмондской» в её последнем плавании. Относительно троих индонезийцев никаких сведений у Хаттаба не было.
Он рассказал, что обязанности пакистанского паренька, родившегося и выросшего в графстве Йоркшир, заключались в имитации голоса капитана Маккендрика во время радиопереговоров с вахтенным офицером «Куин Мэри».
Он признал, что «Донна Мария» и её команда были сознательно принесены в жертву, хотя сами об этом не знали, для того, чтобы устранить последние опасения, которые могли бы помешать американскому президенту отправиться в море на лайнере.
Следователи осторожно спросили его об Афганце, добавив, что им известно о его пребывании на вилле в Рас-эль-Хайме. Конечно, они могли лишь предполагать это, но Хаттаб ухватил наживку.
Он рассказал о том, каким образом сбежавший из-под стражи в Афганистане дерзкий командир Талибана оказался в Рас-эль-Хайме после того, как сторонники «Аль-Каиды» в Пакистане самым тщательным образом проверили его биографию и установили личность.
Он признал, что Айман Аль-Завахири поручил ему отправиться в Залив и допросить талиба. И ещё добавил, что не кто иной, как сам Шейх, узнал в Афганце паренька, с которым его много лет назад судьба свела в пещерном госпитале в Тора Бора.
Именно Шейх даровал Афганцу право присоединиться к команде «Аль-Исры», и именно он, Хаттаб, отправил Измат Хана в Малайзию вместе с другими.
Следователям доставило ни с чем не сравнимое удовольствие открыть кувейтцу тайну, окончательно сломив его волю. Они рассказали ему, кто такой Афганец на самом деле.
И наконец эксперт-криминалист, проведя сравнительный анализ, подтвердил, что текст на обороте посадочной карточки, отыскавшейся в кармашке рюкзака британского аквалангиста, действительно написан рукой пропавшего без вести полковника.
Люди, проводившие операцию «Лом», окончательно сошлись на том, что Майк Мартин попал на борт «Графини Ричмондской» под видом террориста где-то после Лабуана и что нет никаких указаний на то, что ему удалось покинуть корабль до взрыва.
Почему плавучая бомба взорвалась за сорок минут до срока? Ответа на этот вопрос никто не знал, хотя объяснений было выдвинуто немало.
Согласно установленному в Соединённом Королевстве порядку, для объявления без вести пропавшего человека мёртвым и выдачи соответствующего документа требуется семь лет ожидания.
Но вскоре после откровений доктора Хаттаба коронёр лондонского района Вестминстера получил приглашение на обед в отдельном кабинете клуба «Брукс», что находится на Сент-Джеймс-стрит. Кроме него, на обеде присутствовали ещё три человека, и вот они-то объяснили коронёру много такого, о чём он и не догадывался.
По прошествии недели коронёр выписал свидетельство о смерти полковника Майка Мартина, бесследно исчезнувшего восемнадцатью месяцами ранее, и передал документ лично брату покойного, профессору Школы восточных и африканских исследований, доктору Терри Мартину.
На территории штаб-квартиры САС, рядом с городком Херефорд, есть довольно необычное строение, известное как Часовая башня. Когда несколько лет назад подразделение перевели со старой базы на новую, башню сначала осторожно разобрали, а потом сложили заново.
Как следует из названия, есть на этой башне и часы, но больший интерес представляют четыре фасада с выгравированными на них именами погибших в боях спецназовцев.
Вскоре после того, как коронёр выдал упомянутое выше свидетельство о смерти, возле башни отслужили поминальную службу. Присутствовали на ней с десяток человек в форме и столько же штатских, в том числе две женщины. Одной из них была директор МИ-5, другой — бывшая жена покойного.
Статус павшего в бою заслужить непросто, но после оказанного сверху давления и представления некоторых фактов все, от кого зависело принятие решения, дали своё согласие. Полковник Майк Мартин не был первым, не будет и последним спецназовцем, пропавшим там, где не находят даже мёртвых.
Короткую церемонию провели на закате, когда тусклое февральское солнце уже скатывалось за Чёрные горы Уэльса. В конце службы капеллан произнёс привычные слова из Евангелия от Иоанна:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84