На деревенской улице собралась толпа.
Верховодили всеми Петровна и бабка Дарья, которая пришла к ней в гости.
- Слава те, Господи, - говорила бабка Дарья. - Начальство само к нам пожаловало.
- Что случилось? - остановился Степанов.
- А то и случилось, что жизни никакой от этого паразита нет, - загалдели старухи.
Колька заметил среди них Мишку Шатуна с палочкой, который стоял немного в стороне и с интересом наблюдал за происходящим.
- Ленька Лоскут потворствует ворюгам. То у одного из огорода все повыметут, то у другого, а он хоть бы почесался. Деньги-то, небось, от государства получает, рожу наел.
- У меня нонче урожай лука сняли. В город ездила жаловаться, так разве найдешь на него, окаянного, управу? - громче всех кричала звонким пронзительным голосом бабка Дарья.
- Какой Лоскут? - спросил следователь прокуратуры, обалдевший от криков. Кто это? - обернулся он к Вере.
- Прозвище местного участкового, - скрывая улыбку, ответила она.
Степанову, впервые заехавшему в это забытое Богом место, выложили все: про украденные перцы, про уведенного и пропитого на месте барашка, про снятую с грядок клубнику, которую "поди-ка ты, вырости"и про многое другое.
- Забор у Ведеркиных кто вырезал и братьям Панкратовым снес? - голосила бабка Дарья. - Дел ни на кого не заводит. Все - иди, да иди... Сам - первый заворуй в поселке.
- Надо, бабы, заявление писать. Главное, чтобы бумага была, - несколько раз повторила Петровна.
- Самогонку с утра до ночи хлещет...
При слове "самогон" мужское население оживилось, но, в целом, старух поддержало.
- Менять пора участкового, а то и прихватить за темные делишки, совсем совесть потерял.
Степанов пообещал разобраться и предложение с заявлением поддержал. Всю дорогу до Родоманова он сидел в машине красный, как рак.
- Доконали меня ваши старухи, - пожаловался он и поморщился: - Если подтвердится все, о чем они говорили, то... - Следователь покачал головой. Скверно!
Когда Николай, подписав свои показания, вышел из общественного пункта милиции, который находился в одноэтажном облупленном флигельке, рядом с новым зданием поселковой администрации, он наткнулся на Доронькина.
- Славик?
Доронькин изобразил на лице удивление и приветливую улыбку:
- О-о, какие люди, а я и не знал, - начал было он, но Николай прервал его.
- Отойдем, поговорить надо.
Они сели на давно не крашенную лавку, стоявшую неподалеку от флигеля.
- Тебе Шигин говорил про икону? - без предисловия начал Першин.
- Какую икону?
- Не дури.
- Не понимаю, о чем речь, - нагло прищурился Славик и положил ногу на ногу.
- Номер не пройдет, - спокойно сказал Колька.
- Какой номер?
- Еще раз повторяю, не дури и не хами. Ты думаешь, чем больше хамишь, тем больше с тобой считаются.
- Какая икона? - повысил голос Доронькин и оглянулся.
- Николая Угодника, которую по твоей наводке выкрала Ленка Мартынова.
- Ну, знаешь ли, не вешай на меня всех собак. С Мартыновой сам разбирайся. - Славик хотел произнести эти слова спокойно, но его лицо перекосило от злобы.
- Вижу, ты меня понял, тем лучше.
- Не видал я в глаза никакой иконы! - заорал Доронькин.
Першин вздохнул и поднялся.
- В общем так, приятель, не вернешь Угодника, несу заявление в милицию.
- Испугал! - хмыкнул Славик, пытаясь переломить ситуацию. - Иди хоть в прокуратуру.
- Прокуратура смертью Шигина занимается.
- Вот именно! Меня здесь не было, не знаю, что вы не поделили. - Его бегающие глаза говорили о том, что он пытается найти выход из сложившегося положения.
- Я тоже не знаю, потому что с Костей в Родоманове не встречался. И не я его сюда засылал.
- Кто тебе поверит?
- Поверили, - Колька кивнул на ветхий флигелек. - И, как видишь, отпустили с миром. Так где икона? Ты меня хорошо знаешь, я не шучу.
Доронькин судорожно соображал, как быть. Тюфяк-то Першин тюфяк, но если разозлится... Тогда уже с ним не договоришься. Он упрямый, как китаец.
- Не знаю, - буркнул он.
- То есть как? - не понял Николай.
- Правда, не знаю. - Доронькин прерывисто вздохнул. - Мой грех, я эту сучку к тебе заслал, пока мы в преф дулись, а она исчезла. Ни Ленки, ни иконы. Чем хочешь могу поклясться. Не брал!
К скамейке направлялась вышедшая из флигелька Вера.
- В общем, так: возвращаешь Николая Угодника, и я забываю про твое участие в краже.
- Ну не могу я эту стерву найти, пойми!
- Постарайся, ты мужик с головой, время ещё есть...
Доронькина перекосило от этих слов. Першин, как ни в чем не бывало, взял Веру под руку и повел прочь.
- Да, ещё один вопрос, - обернулся Колька. - Зачем вы с Костылем план у меня выкрали?
- Какой план? - искренне удивился Славик. - Не брал я никакого плана.
- Да ладно тебе... - махнул рукой Николай. - Теперь-то зачем юлить?
Они с Верой отошли по приличное расстояние, а Доронькин продолжал сидеть на лавке и бормотать:
- Про какой план он говорил?
Очень хотелось броситься за Першиным, догнать его и спросить, что тот имел в виду? Нехорошее подозрение, как змея, медленно заползало в душу: неужели Костыль обманул его, решил скрыть козыря... Ох, и поганое же дело! Каждый норовит крапленую колоду подсунуть, фальшивыми картами сыграть.
Яснее ясного, Ленку Мартынову надо из-под земли достать. Першин не пошутил насчет ментовки, а прищучат за икону, такого нароют - мама родная! - небо с овчинку покажется. Главное, найти эту сучонку, если даже она скинула икону, наведет на неё Кольку, пусть сам разбирается.
Словно в насмешку вспомнилась сейчас его любимая поговорка, что свою взятку он всегда возьмет. Как же, держи карман... Не потащили бы вместе с этой взяткой к следователю. Крепко, крепко его подперли...
Глава 24
- Коля, о какой иконе шла речь? - спросила Вера, услышав конец разговора.
- Доронькин выкрал у меня Николая Угодника.
- Как, - изумилась Вера, - и ты никуда не заявил?
- А что толку, думаешь, найдут? Славик - делец, он понимает один разговор: ты - мне, я - тебе. Припугнул его, не вернет, обращусь в милицию.
Вера расстроилась.
- Это очень ценная икона, намоленная, помнишь, и моя мама про то же говорила.
- Знаю, - вздохнул Колька. - Я просто обязан отыскать её. В память о матери и бабушке. - Он сжал кулаки. - Представляешь, давно клянчил: продай да продай, я отказался наотрез, так он что устроил... И главное, чужими руками, гнида!
Пройдя поселковую улицу до конца, они вышли на дорожку, которая вела к Степаникам.
Вдруг Вера остановилась и взглянула на него.
- Скажи пожалуйста, а почему ляпнул следователю, что ты... - она замялась, - мой жених?
- Фу, как выражаешься, а ещё учитель русского языка и литературы. - Если это шутка, то очень глупая, - не приняла его тона Вера.
Она кусала губы, чтобы не заплакать.
- Это не шутка, - тихо сказал Колька и взял её за руку.
- Ты... - она вырвала руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67