- Глупо, как все глупо...
Николай облизал пересохшие растрескавшиеся губы и с отвращением осмотрелся. Груда немытой посуды в раковине, на столе - неопрятные крошки.
- Пора кончать с этим хлевом.
Он взял в руки тряпку и стал убирать со стола. Делать ничего не хотелось, но он с остервенением тер заляпанный стол. Потом мыл посуду, пока пот не прошиб.
- Вот так вот!
Он стоял под душем, смывая с себя грязь, пот и усталость. Струи воды, как всегда, принесли облегчение. Николай подставлял под холодный душ затылок. В голове заметно прояснилось.
Он сидел в стареньком кресле, вытянув ноги.
- Сегодня же уеду в Гагарин! - громко сказал вслух, словно отдавал себе приказ.
После душа захотелось есть. Николай знал по опыту, если появился аппетит, значит, поправляется. Сейчас он с омерзением думал о тех днях, что прошли, как в тумане.
- Ну и образина!
Он стоял перед зеркалом в ванной и рассматривал многодневную щетину. Бриться не хотелось, но он и мысли не допускал, что появится в таком виде на людях.
Провалялся, как последний кретин, обещал ведь, что вернется скоро, обещал! Что теперь про него тетя Люба подумает? А Вера? При мысли о Вере Николай поежился. Она только посмотрит на него, сразу поймет, чем он занимался все это время.
Ну и пусть! Он нервно ходил по комнате. Надо что-то делать, а не сидеть сложа руки. Николай достал дорожную сумку и с ожесточением стал кидать туда необходимые вещи.
Решил не дожидаться ночного поезда, а добираться до Гагарина на двух электричках, с пересадкой в Можайске.
- Вот, с Белорусского... - Он нашел мятый листок, где записал время отправления утренней электрички.
Из дома вышел рано и был на вокзале минут за сорок до отхода поезда. Пока ехал в метро, нервничал, но как только влился в гомонящую толпу пассажиров на шумной Белорусской, сразу успокоился, почувствовав себя при деле.
Народ в вагоне постоянно менялся, большинство людей ехало на дачу: с громадными сумками, разобранными велосипедами и всяким прочим скарбом. Люди смеялись, играли в подкидного дурака, закусывали, отгадывали кроссворды.
По вагонам нескончаемой чередой шли продавцы различного товара. Предлагали все: детские игрушки, носки, платки, иголки, свечи, средства для очистки всего, что пачкалось, конфеты, шоколадки, сушеные бананы, финики, инжир. И все это недорого, почти даром, с убытком для себя, убеждали разносчики товаров.
Николай соблазнился большой коробкой конфет и несколькими упаковками сухофруктов.
Надо было прихватить что-то из продуктов, чтобы не обременять людей, подумал он, но успокоил себя: на месте возьмет, сейчас, были бы деньги, все купить можно.
Он давно не ездил в электричках дальнего следования, и весь этот шум, такой непривычный и раздражающий, даже нравился ему.
Толстая баба с большой кастрюлей, укутанной в ватное одеяло, предлагала свой товар:
- Гор-рячие пирожки! С капустой! С грибами! С яблоками!
Кто-то просил милостыню, взывая к сочувствию граждан, кто-то пел задушевные песни, да так, что слеза прошибала. И опять, продираясь за нищими, нескончаемой чередой шли торговцы.
- Роскошное издание в твердом переплете всего за десять рублей, всего за десять! - надрываясь, орал продавец, перекрывая вагонный шум. - В магазине такая книга стоит двадцать пять рублей. Граждане, не упускайте свой шанс...
Граждане больше интересовались горячими пирожками, издающими соблазнительный запах.
- Интересно, откуда берутся такие дешевые цены на книги? - спросил сосед Першина, солидный мужщина в легкомысленной зеленой панаме. Ему было скучно, и он хотел с кем-то поболтать.
- А вы спросите у продавца, - стала поддразнивать его молодящаяся дамочка с корзиной яблок, из которой выпирало несколько прутьев. Два из них больно впилось Николаю в лодыжку.
- Так он мне и сказал! - охотно ответил тучный мужчина и поинтересовался: - А зачем вы на дачу яблоки везете?
Першин не услышал, что ответила дамочка. Прямо на него по вагону шел Костя Шигин. Николай едва успел прикрыть газетой лицо.
- Что вы дергаетесь, - сделала ему замечание дамочка, - но Першин ей не ответил.
Так, значит, без Доронькина здесь не обошлось. Видел его Шигин или нет? Николай боялся обернуться, чтобы не встретиться с глазами Костыля. В Можайске он последним вышел из вагона. Пока стоял на перроне, дожидаясь поезда, попытался отыскать в толпе Шигина. Но в таком многолюдстве это оказалось бесполезным занятием, Костыля нигде не было.
Ну и черт с ним , разозлился Першин, почему он должен кого-то опасаться?
В Гагарине Николай тоже внимательно оглядел перрон, но Костыль как в воду канул.
Улица, на которой жили тетя Люба с Верой, встретила его собачьим лаем и квохтаньем кур. Надрывно ревела чья-то корова, привязанная к забору.
Николай быстро дошел до знакомого домика с аккуратным палисадником. Калитка была распахнута настежь. Это почему-то сразу насторожило.
Дверь на веранду тоже была плохо прикрыта, и оттуда раздавались голоса.
- Да я тетку Любу так любила, так любила... - твердил чей-то нетрезвый женский голос.
- Катерина, не на свадьбе, домой пошли, - стал уговаривать её другой. Кому говорю!
- Отстань!
Дверь веранды распахнулась и на пороге показалась растрепанная Катя Доронькина, которую поддерживала незнакомая женщина.
- Здассте, - Доронькина пошатнулась, но с крыльца не упала. - Вера, закричала она, обернувшись назад, - какие люди пожаловали! Сколько лет, сколько зим, Колька Першин собственной персоной. Вот с кем я сейчас водочки тяпну.
Николай растерялся.
- Что, не признал меня? - пьяно рассмеялась Доронькина. - А я тебя ещё в прошлый раз углядела. Вера, не держи гостя на пороге. Мужика знаешь как держать надо?!
- Пошли, Катька, - опять стала уговаривать Доронькину её приятельница.
- Подруга моя, Зинаида Кускова, - кивнула на незнакомую женщину Катерина. - Тоже баба незамужняя, одна живет. - Доронькина подмигнула Першину.
- Катька, хватит чудить, - смутилась Кускова, которая была заметно трезвее своей приятельницы. - Домой пора.
- Домой? - удивилась Доронькина. - А, домой... Ты, Николаша, к нам приходи в гостечки, во-он дом-то, с желтой верандой, совсем рядом. Посидим, поговорим по душам, все, как полагается, выпьем-закусим. У нас насчет мужиков ба-альшой дефицит.
Зинаида, обхватив за туловище тучную Веру, пыталась стащить подругу с крыльца.
- Не слушайте её, - обратилась Кускова к Николаю. - Выпьет рюмку, мелет, сама не знает что.
- Это почему же не знает? - подняла голову затихшая было Катерина. - Очень даже знаю! Если Верке он не подойдет, мы его себе заберем.
Стоявшая на пороге Вера молчала, её лицо казалось неживым. Николай видел сейчас только её, одетую в темный свитерок с черной ленточкой в русых волосах. Тоненькая с дрожащими губами она казалась беззащитной и одинокой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67