Питер Джексон был консервативным полицейским старого закала, он предпочитал обходиться с задержанными без пресловутого «давления» которое все шире и шире начало применяться в полицейской практике со времён вьетнамской войны. Джексон не любил «давления» и по врождённому отвращению к издевательствам над беззащитными людьми, и по той простой причине, что начальник, давший обтекаемую инструкцию об активном воздействии на задержанного с целью получения тех или иных сведений, оставался чист перед законом как ангел, в то время как на прямого исполнителя ответственность за содеянное ложилась в полной мере. Случалось, что после акта «давления» срабатывали некие явные или тайные механизмы правосудия, а полицейское начальство не могло или считало невыгодным оказывать ему противодействие. И тогда бедный добросовестный исполнитель чужой воли попадал под следствие, а то и под суд со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Нет, Питер Джексон предпочитал придерживаться ортодоксальной полицейской сдержанности и корректности. Другое дело, если задерживаемый оказывал сопротивление, особенно вооружённое; в таких ситуациях Джексон действовал быстро, весьма квалифицированно и без малейшего стеснения.
Тринадцать килограммов золота — это целое состояние для среднего американца, за такие деньги обычно сражаются остервенело и до конца. Поэтому Джексон подготовился ко всяким неожиданностям, решил действовать с максимальной энергией и соответствующим образом настроил своего технически прекрасно подготовленного, но несколько туповатого напарника. К двери, ведущей в номер, занимаемый похитителем, подошли втроём, третьей была отчаянно трусившая горничная-негритянка. Лоу держал наготове наручники, он был большим искусником по части обращения с браслетами, Джексон страховал операцию с пистолетом на боевом взводе.
Задержание прошло так чисто и гладко, что даже скучно стало; примерно так же заскучал и разочаровался бы рыбак, если бы крупная форель сама выпрыгнула из реки и забралась в садок. Постоялец на стук и голос горничной открыл дверь, и в тот же миг оказался в наручниках, которые с ловкостью фокусника нацепил на него Лоу. Задержанного втолкнули в номер. Судя по всему, он так растерялся, что не оказал ни малейшего сопротивления. Горничная, мгновенно растерявшая всякий страх и многократно умножившая своё любопытство, попыталась было проникнуть следом, но её не пустили, наказав во избежание страшных кар держать язык за зубами.
Кил Рой выглядел удивлённым, но отнюдь не испуганным.
— Что это значит, джентльмены? — с лёгкой улыбкой и очень спокойно спросил он, показывая скованные руки.
— Дежурный инспектор Питер Джексон, — вежливо рекомендовался представитель власти. — Мой помощник. Вы задержаны по подозрению в хищении тринадцати килограммов золота в стандартных слитках французского производства типа «савонетт».
— А-а, вот в чем дело, — с прежним спокойствием констатировал задержанный.
У него была запоминающаяся внешность: тёмные вьющиеся волосы, матовая смуглая кожа, синие, истинно васильковые глаза, правильные черты лица. Отнюдь не богатырская, но статная фигура и скупые, уверенные движения свидетельствовали о неброской сдержанной силе и ловкости. В его облике не было ничего общего ни с матёрым преступником, ни с зелёным простодушным новичком, когда успех ограбления объясняется чудовищным везением и ничем больше. Этот Кил Рой, стоявший перед Джексоном, определённо выпадал из ситуации, не желая увязываться в сознании инспектора ни с банковским хищением, ни с каким бы то ни было преступлением вообще. По знаку Джексона Лоу несколько раз оглядел одежду задержанного, провёл по ней ладонями сверху вниз и отрицательно покачал головой — оружия при нем не оказалось.
— Садитесь, — разрешил Джексон.
Задержанный поблагодарил и сел в кресло, стоявшее рядом с ним. Джексон огляделся. Номер был недорогим, а поэтому и небольшим по площади — что-нибудь около дюжины квадратных ярдов или около того, не считая коридорчика и маленького туалета с душем. Он был обставлен стандартной гостиничной мебелью: широченная кровать, встроенный шкаф, секретер с откидной доской, стул. Джексон и опустился на этот стул, сделав знак Лоу, чтобы тот остался при входе на страховке. Несколько полновесных секунд Джексон разглядывал задержанного, в то Же самое время и тот без тени робости или смущения рассматривал полицейского.
— Я полагаю, — проговорил наконец инспектор, — Кил Рой — не настоящее ваше имя.
— Совершенно верно.
— Так. — Джексон выдержал паузу. — И все-таки я бы хотел познакомиться с вашими документами.
— Их уже нет, инспектор. — Задержанный обезоруживающе улыбнулся, адресуя свою улыбку не только Джексону, но и Лоу. — Они были подложными. Поэтому, когда они выполнили своё назначение, я их уничтожил.
— Вот как! Почему такая спешка?
— На всякий случай. Чтобы не подвести тех людей которые меня снабдили ими.
— Вы откровенны, — протянул Джексон, честно говоря, ему почему-то не нравилась эта откровенность. — Как ваше настоящее имя?
Задержанный на секунду задумался, а потом со своей мягкой улыбкой извиняющимся тоном сказал:
— У меня было столько имён, что я и сам запутался — какое имя настоящее, а какое нет. Называйте уж меня пока Кил Роем.
— Хорошо, мистер Рой. — Джексон постарался придать своему голосу оттенок если не угрозы, то многозначительности. Его все более беспокоил задержанный, беспокоил своим хладнокровием, корректностью, тем, что не протестовал против наручников, — такое бывает не чаще одного случая из десяти. Где-то в подсознании у Джексона складывалось дурацкое впечатление, что не он, дежурный инспектор, контролирует ситуацию, а этот респектабельный господин со скованными руками неким непонятным образом направляет развитие событий по своему желанию. Надо было перестраиваться.
— Мистер Рой, — негромко, но внушительно проговорил Джексон, — откровенное признание и наше свидетельство о наличии такой откровенности и доброй воли способны существенно снизить меру вашей ответственности перед законом.
Задержанный кивнул в знак понимания и со всей серьёзностью присовокупил:
— Закон суров, но справедлив. Это общеизвестно, инспектор.
Джексон выдержал паузу, ему показалось, что задержанный смеётся над ним. Но нет, лицо Кил Роя сохраняло предупредительное, пожалуй, чуть почтительное выражение.
— В конце концов, — продолжал инспектор, — все можно объяснить влиянием импульса, навязчивой идеей, неким наваждением. Когда ценности возвращаются владельцам добровольно, в целости и сохранности, следствие бывает чрезвычайно снисходительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Тринадцать килограммов золота — это целое состояние для среднего американца, за такие деньги обычно сражаются остервенело и до конца. Поэтому Джексон подготовился ко всяким неожиданностям, решил действовать с максимальной энергией и соответствующим образом настроил своего технически прекрасно подготовленного, но несколько туповатого напарника. К двери, ведущей в номер, занимаемый похитителем, подошли втроём, третьей была отчаянно трусившая горничная-негритянка. Лоу держал наготове наручники, он был большим искусником по части обращения с браслетами, Джексон страховал операцию с пистолетом на боевом взводе.
Задержание прошло так чисто и гладко, что даже скучно стало; примерно так же заскучал и разочаровался бы рыбак, если бы крупная форель сама выпрыгнула из реки и забралась в садок. Постоялец на стук и голос горничной открыл дверь, и в тот же миг оказался в наручниках, которые с ловкостью фокусника нацепил на него Лоу. Задержанного втолкнули в номер. Судя по всему, он так растерялся, что не оказал ни малейшего сопротивления. Горничная, мгновенно растерявшая всякий страх и многократно умножившая своё любопытство, попыталась было проникнуть следом, но её не пустили, наказав во избежание страшных кар держать язык за зубами.
Кил Рой выглядел удивлённым, но отнюдь не испуганным.
— Что это значит, джентльмены? — с лёгкой улыбкой и очень спокойно спросил он, показывая скованные руки.
— Дежурный инспектор Питер Джексон, — вежливо рекомендовался представитель власти. — Мой помощник. Вы задержаны по подозрению в хищении тринадцати килограммов золота в стандартных слитках французского производства типа «савонетт».
— А-а, вот в чем дело, — с прежним спокойствием констатировал задержанный.
У него была запоминающаяся внешность: тёмные вьющиеся волосы, матовая смуглая кожа, синие, истинно васильковые глаза, правильные черты лица. Отнюдь не богатырская, но статная фигура и скупые, уверенные движения свидетельствовали о неброской сдержанной силе и ловкости. В его облике не было ничего общего ни с матёрым преступником, ни с зелёным простодушным новичком, когда успех ограбления объясняется чудовищным везением и ничем больше. Этот Кил Рой, стоявший перед Джексоном, определённо выпадал из ситуации, не желая увязываться в сознании инспектора ни с банковским хищением, ни с каким бы то ни было преступлением вообще. По знаку Джексона Лоу несколько раз оглядел одежду задержанного, провёл по ней ладонями сверху вниз и отрицательно покачал головой — оружия при нем не оказалось.
— Садитесь, — разрешил Джексон.
Задержанный поблагодарил и сел в кресло, стоявшее рядом с ним. Джексон огляделся. Номер был недорогим, а поэтому и небольшим по площади — что-нибудь около дюжины квадратных ярдов или около того, не считая коридорчика и маленького туалета с душем. Он был обставлен стандартной гостиничной мебелью: широченная кровать, встроенный шкаф, секретер с откидной доской, стул. Джексон и опустился на этот стул, сделав знак Лоу, чтобы тот остался при входе на страховке. Несколько полновесных секунд Джексон разглядывал задержанного, в то Же самое время и тот без тени робости или смущения рассматривал полицейского.
— Я полагаю, — проговорил наконец инспектор, — Кил Рой — не настоящее ваше имя.
— Совершенно верно.
— Так. — Джексон выдержал паузу. — И все-таки я бы хотел познакомиться с вашими документами.
— Их уже нет, инспектор. — Задержанный обезоруживающе улыбнулся, адресуя свою улыбку не только Джексону, но и Лоу. — Они были подложными. Поэтому, когда они выполнили своё назначение, я их уничтожил.
— Вот как! Почему такая спешка?
— На всякий случай. Чтобы не подвести тех людей которые меня снабдили ими.
— Вы откровенны, — протянул Джексон, честно говоря, ему почему-то не нравилась эта откровенность. — Как ваше настоящее имя?
Задержанный на секунду задумался, а потом со своей мягкой улыбкой извиняющимся тоном сказал:
— У меня было столько имён, что я и сам запутался — какое имя настоящее, а какое нет. Называйте уж меня пока Кил Роем.
— Хорошо, мистер Рой. — Джексон постарался придать своему голосу оттенок если не угрозы, то многозначительности. Его все более беспокоил задержанный, беспокоил своим хладнокровием, корректностью, тем, что не протестовал против наручников, — такое бывает не чаще одного случая из десяти. Где-то в подсознании у Джексона складывалось дурацкое впечатление, что не он, дежурный инспектор, контролирует ситуацию, а этот респектабельный господин со скованными руками неким непонятным образом направляет развитие событий по своему желанию. Надо было перестраиваться.
— Мистер Рой, — негромко, но внушительно проговорил Джексон, — откровенное признание и наше свидетельство о наличии такой откровенности и доброй воли способны существенно снизить меру вашей ответственности перед законом.
Задержанный кивнул в знак понимания и со всей серьёзностью присовокупил:
— Закон суров, но справедлив. Это общеизвестно, инспектор.
Джексон выдержал паузу, ему показалось, что задержанный смеётся над ним. Но нет, лицо Кил Роя сохраняло предупредительное, пожалуй, чуть почтительное выражение.
— В конце концов, — продолжал инспектор, — все можно объяснить влиянием импульса, навязчивой идеей, неким наваждением. Когда ценности возвращаются владельцам добровольно, в целости и сохранности, следствие бывает чрезвычайно снисходительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78