В конце концов ручей добрался еще до одного болотца и скрылся в плотных зарослях чертовой ягоды.
Дэвид остановился, глядя на длинные белые шипы. Здесь не пройти. Он посмотрел направо. Эта дорога должна была привести его к стоянке индейцев. Тогда он свернул налево, идя по совершенно размокшей земле, и она чавкала на каждом шагу. Тропа привела его к зарослям кустарника выше его роста. Но здесь почва была уже тверже.
Оленья тропка вела прямо через заросли. Дэвид остановился и огляделся. Он посчитал, что бродит уже часа три. Он даже не был уверен, находится ли сейчас в озерной долине. Какая-то тропа здесь имелась. Мальчик поглядел в черную дыру прохода в кустарнике. Почва была грязно-серой, всю ее покрывали оленьи следы.
Мальчика охватил страх. От холода застучали зубы.
Куда ведет эта тропа? Назад к Катсуку?
Звук постоянно капающей влаги действовал ему на нервы. Ноги гудели. Окружающую тишину мальчик ощущал как проявление враждебности к нему и растений, и животных. Теперь уже он весь трясся от холода.
До него донеслось отдаленное карканье воронов. Дэвид поворачивал голову, пытаясь определить направление, откуда исходил этот звук. А каркание становилось все громче и громче, теперь крылья хлопали уже над самой головой, но за кронами деревьев самих птиц он видеть не мог.
«А вот они смогут увидать его даже сквозь листву.»
В приступе ужаса, большего, чем даже когда он встретился с медведем, Дэвид скользнул в дыру оленьего прохода, поскользнулся, упал, снова поднялся. Он бежал, ревя во весь голос, с трудом ориентируясь в плотной тени. Внезапно тропа резко завернула. Дэвид не удержался и грохнулся в кусты.
Подняв голову, он густо покраснел, все тело дрожало.
Прямо перед ним стоял Иш. Он подал руку, чтобы помочь Дэвиду подняться.
– Ты заблудился, мальчик?
Дэвид от изумления даже рот раскрыл. Единственное, что он мог, это глядеть птичьи глаза на морщинистом лице. За стариком была поляна, окруженная широким кольцом деревьев. Вся она была залита солнцем. От яркого света Дэвид зажмурился.
– Кое-кто посчитал, что ты заблудился, но тут я услыхал, как ты полетел на склоне холма, – сказал Иш. Он положил руку на плечо Дэвида и отступил на шаг, чтобы осмотреть мальчика всего. – Лодырь ты, только шатался все время.
– Я медведя встретил, – оправдывался Дэвид. Только сказав это, он понял, насколько глупо прозвучали его слова.
– Сейчас ты тоже увидал медведя? – в голосе Иша чувствовался смех.
Дэвид смутился.
– Пошли, глянем, как там Тсканай, – сказал Иш.
– Он рассердился на нее?
– Он наслал на нее духа. А тот сделал так, что девушку схватила судорогу, и она упала, плача от боли.
– Это он ударил ее.
– Может и так.
– Я же говорил ей, что он может так сделать.
– Тебе не надо было убегать, мальчик. Это же чистое самоубийство.
– А какая разница?
– Ладно, – примирительно сказал Иш. – Ты неплохо погулял. Я покажу тебе короткий путь в лагерь. Катсук ждет тебя.
Он повернулся и пошел через поляну – хромой старик, на чьих волосах горело солнце.
Дэвид, слишком усталый, для того, чтобы плакать, потащился за ним как марионетка на шнурке.
21
И вы еще называете себя индейцами! Каждый раз, когда вы так говорите, вы отрицаете – что вы Люди! Неру был индийцем. Ганди был индийцем. Они знали, что это такое – быть Людьми. Если вы не можете слушать меня, послушайте Ганди. Он говорил: «Как только человек перестает бояться сил деспотии, их мощь уходит». Услыхали, трусы? Выберите для себя собственное имя!
Из письма «Власть – краснокожим», которое Катсук направил в Индейский Союз
Старуха стояла у занавешенного шкурой входа в самую большую хижину. Когда Иш с мальчиком вышли на вырубку, где был лагерь, она разговаривала с Катсуком. Иш поднял руку, чтобы остановить Дэвида.
– Это Кэлли, его тетка со стороны матери, – объяснил старик мальчику.
Она была на голову ниже Катсука, плотная и крепкая, в черном платье до середины икр. На ногах у нее были черные носки и теннисные туфли. Волосы у нее были иссиня-черные, пронизанные сединой, крепко стянутые и связанные сзади голубой лентой. Ниже ленты волосы рассыпались по плечам. У нее был высокий лоб, щеки круглые, кожа жирная и смуглая. Когда она глядела через всю прогалину на Дэвида, он мог видеть непроницаемые карие глаза, которые ничего не говорили ему.
Мотнув головой, Кэлли приказала Ишу подвести мальчика поближе. Катсук повторил ее жест, улыбка переместилась с его губ в глаза.
– Иди, мальчик, сказал Иш и подвел Дэвида к паре, стоящей у входа в дом.
– Ну что, Хокват, хорошо прогулялся? – спросил Катсук. В то же время он размышлял: «Значит, это действительно правда – Хокват не может уйти от меня. Даже убежав, он возвращается назад.»
Дэвид уставился в землю. Он чувствовал себя несчастным и отверженным.
Здесь собрались и другие люди – идущие от берега озера, стоящие кучками у дверей других хижин. Дэвид чувствовал исходящее от них прохладное любопытство, и больше ничего.
Он подумал: «Такого не может быть. Это вовсе не дикие индейцы из исторических книжек. Эти люди ходят в школу и церковь. У них есть автомобили. Они смотрят телевизор.»
Он чувствовал, что разум его пытается установить точки совпадения между ним и окружающими его сейчас людьми. Эти мысли помогали забыть об отчаянной ситуации. Он сконцентрировался на теннисных туфлях, что были на ногах у Кэлли. Эти туфли явно были куплены. Значит, она бывала в городе и в магазинах. У Иша есть ружье. На нем была покупная одежда… как и тенниски Кэлли. Здесь они были людьми, а не дикарями-индейцами.
И все они боялись Катсука.
Тот же бросил быстрый взгляд на старуху и сказал:
– Хокват связан со мной, поняла? Он не может сбежать.
– Не говори глупостей, – ответила Кэлли, но без особой уверенности.
Катсук объяснил Дэвиду:
– Это Кэлли, сестра моей матери. Мне не хотелось бы много объяснять тебе, Хокват, но именно от родичей матери я получил свою первоначальную силу.
«Он говорит это, чтобы убедить ее, а не меня», – подумал мальчик.
Дэвид глянул на лицо женщины, чтобы уловить ее реакцию, но нашел там лишь буравящие его карие глаза. Чувствуя, как все внутри него проваливается куда-то вниз, Дэвид понял, что Кэлли гордится Катсуком. Она гордится тем, что сделал Катсук, но ее душа не принимает этого. И никогда не примет.
– С тобой все в порядке, мальчик? – спросила Кэлли.
Дэвид вздрогнул, но промолчал, все еще думая о той власти, которой обладал Катсук над этой женщиной. И она еще гордилась им.
«Ну что я могу сделать?» – подумал Дэвид. С большим трудом он заставлял себя не плакать. Плечи повисли от неуверенности. Только через какое-то время до него дошло, как страстно надеялся он на то, что эта женщина ему поможет. Ему казалось, что пожилая женщина всегда благосклонно отнесется к попавшему в беду мальчику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Дэвид остановился, глядя на длинные белые шипы. Здесь не пройти. Он посмотрел направо. Эта дорога должна была привести его к стоянке индейцев. Тогда он свернул налево, идя по совершенно размокшей земле, и она чавкала на каждом шагу. Тропа привела его к зарослям кустарника выше его роста. Но здесь почва была уже тверже.
Оленья тропка вела прямо через заросли. Дэвид остановился и огляделся. Он посчитал, что бродит уже часа три. Он даже не был уверен, находится ли сейчас в озерной долине. Какая-то тропа здесь имелась. Мальчик поглядел в черную дыру прохода в кустарнике. Почва была грязно-серой, всю ее покрывали оленьи следы.
Мальчика охватил страх. От холода застучали зубы.
Куда ведет эта тропа? Назад к Катсуку?
Звук постоянно капающей влаги действовал ему на нервы. Ноги гудели. Окружающую тишину мальчик ощущал как проявление враждебности к нему и растений, и животных. Теперь уже он весь трясся от холода.
До него донеслось отдаленное карканье воронов. Дэвид поворачивал голову, пытаясь определить направление, откуда исходил этот звук. А каркание становилось все громче и громче, теперь крылья хлопали уже над самой головой, но за кронами деревьев самих птиц он видеть не мог.
«А вот они смогут увидать его даже сквозь листву.»
В приступе ужаса, большего, чем даже когда он встретился с медведем, Дэвид скользнул в дыру оленьего прохода, поскользнулся, упал, снова поднялся. Он бежал, ревя во весь голос, с трудом ориентируясь в плотной тени. Внезапно тропа резко завернула. Дэвид не удержался и грохнулся в кусты.
Подняв голову, он густо покраснел, все тело дрожало.
Прямо перед ним стоял Иш. Он подал руку, чтобы помочь Дэвиду подняться.
– Ты заблудился, мальчик?
Дэвид от изумления даже рот раскрыл. Единственное, что он мог, это глядеть птичьи глаза на морщинистом лице. За стариком была поляна, окруженная широким кольцом деревьев. Вся она была залита солнцем. От яркого света Дэвид зажмурился.
– Кое-кто посчитал, что ты заблудился, но тут я услыхал, как ты полетел на склоне холма, – сказал Иш. Он положил руку на плечо Дэвида и отступил на шаг, чтобы осмотреть мальчика всего. – Лодырь ты, только шатался все время.
– Я медведя встретил, – оправдывался Дэвид. Только сказав это, он понял, насколько глупо прозвучали его слова.
– Сейчас ты тоже увидал медведя? – в голосе Иша чувствовался смех.
Дэвид смутился.
– Пошли, глянем, как там Тсканай, – сказал Иш.
– Он рассердился на нее?
– Он наслал на нее духа. А тот сделал так, что девушку схватила судорогу, и она упала, плача от боли.
– Это он ударил ее.
– Может и так.
– Я же говорил ей, что он может так сделать.
– Тебе не надо было убегать, мальчик. Это же чистое самоубийство.
– А какая разница?
– Ладно, – примирительно сказал Иш. – Ты неплохо погулял. Я покажу тебе короткий путь в лагерь. Катсук ждет тебя.
Он повернулся и пошел через поляну – хромой старик, на чьих волосах горело солнце.
Дэвид, слишком усталый, для того, чтобы плакать, потащился за ним как марионетка на шнурке.
21
И вы еще называете себя индейцами! Каждый раз, когда вы так говорите, вы отрицаете – что вы Люди! Неру был индийцем. Ганди был индийцем. Они знали, что это такое – быть Людьми. Если вы не можете слушать меня, послушайте Ганди. Он говорил: «Как только человек перестает бояться сил деспотии, их мощь уходит». Услыхали, трусы? Выберите для себя собственное имя!
Из письма «Власть – краснокожим», которое Катсук направил в Индейский Союз
Старуха стояла у занавешенного шкурой входа в самую большую хижину. Когда Иш с мальчиком вышли на вырубку, где был лагерь, она разговаривала с Катсуком. Иш поднял руку, чтобы остановить Дэвида.
– Это Кэлли, его тетка со стороны матери, – объяснил старик мальчику.
Она была на голову ниже Катсука, плотная и крепкая, в черном платье до середины икр. На ногах у нее были черные носки и теннисные туфли. Волосы у нее были иссиня-черные, пронизанные сединой, крепко стянутые и связанные сзади голубой лентой. Ниже ленты волосы рассыпались по плечам. У нее был высокий лоб, щеки круглые, кожа жирная и смуглая. Когда она глядела через всю прогалину на Дэвида, он мог видеть непроницаемые карие глаза, которые ничего не говорили ему.
Мотнув головой, Кэлли приказала Ишу подвести мальчика поближе. Катсук повторил ее жест, улыбка переместилась с его губ в глаза.
– Иди, мальчик, сказал Иш и подвел Дэвида к паре, стоящей у входа в дом.
– Ну что, Хокват, хорошо прогулялся? – спросил Катсук. В то же время он размышлял: «Значит, это действительно правда – Хокват не может уйти от меня. Даже убежав, он возвращается назад.»
Дэвид уставился в землю. Он чувствовал себя несчастным и отверженным.
Здесь собрались и другие люди – идущие от берега озера, стоящие кучками у дверей других хижин. Дэвид чувствовал исходящее от них прохладное любопытство, и больше ничего.
Он подумал: «Такого не может быть. Это вовсе не дикие индейцы из исторических книжек. Эти люди ходят в школу и церковь. У них есть автомобили. Они смотрят телевизор.»
Он чувствовал, что разум его пытается установить точки совпадения между ним и окружающими его сейчас людьми. Эти мысли помогали забыть об отчаянной ситуации. Он сконцентрировался на теннисных туфлях, что были на ногах у Кэлли. Эти туфли явно были куплены. Значит, она бывала в городе и в магазинах. У Иша есть ружье. На нем была покупная одежда… как и тенниски Кэлли. Здесь они были людьми, а не дикарями-индейцами.
И все они боялись Катсука.
Тот же бросил быстрый взгляд на старуху и сказал:
– Хокват связан со мной, поняла? Он не может сбежать.
– Не говори глупостей, – ответила Кэлли, но без особой уверенности.
Катсук объяснил Дэвиду:
– Это Кэлли, сестра моей матери. Мне не хотелось бы много объяснять тебе, Хокват, но именно от родичей матери я получил свою первоначальную силу.
«Он говорит это, чтобы убедить ее, а не меня», – подумал мальчик.
Дэвид глянул на лицо женщины, чтобы уловить ее реакцию, но нашел там лишь буравящие его карие глаза. Чувствуя, как все внутри него проваливается куда-то вниз, Дэвид понял, что Кэлли гордится Катсуком. Она гордится тем, что сделал Катсук, но ее душа не принимает этого. И никогда не примет.
– С тобой все в порядке, мальчик? – спросила Кэлли.
Дэвид вздрогнул, но промолчал, все еще думая о той власти, которой обладал Катсук над этой женщиной. И она еще гордилась им.
«Ну что я могу сделать?» – подумал Дэвид. С большим трудом он заставлял себя не плакать. Плечи повисли от неуверенности. Только через какое-то время до него дошло, как страстно надеялся он на то, что эта женщина ему поможет. Ему казалось, что пожилая женщина всегда благосклонно отнесется к попавшему в беду мальчику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57