– Камешек в туфлю попал.
– Какая неосторожность. Могу я взять у вас шляпу? – Его привел в восторг волнистый попугайчик, который был приколот – пронзенный через грудку – к синей ткани. – Или она сама по себе летает?
– Не знаю, – ответила Хэрриет. – Почему бы вам не угостить ее семечками?
Она уже почувствовала себя с ним вполне по-свойски и приблизилась, вытянув руку. Камберленд сдержал непроизвольное желание отпрянуть.
– Я – Хэрриет Скроуп. Ну и, разумеется, вы знакомы со знаменитой критикессой Сарой Тилт. Я хочу сказать, с Сарой Тилт, знаменитой критикессой.
– Я хорошо знаком с обеими этими дамами.
Хэрриет рассмеялась его шутке, главным образом потому, что она, по-видимому, была направлена в адрес ее старой приятельницы, но внезапно замолкла, когда в галерее появился Мейтленд. Он нес маленький коричневый сверток и, завидев двух пожилых дам, отступил назад. Но Камберленд уже заметил его.
– Вы знакомы с моим сообщником?
Хэрриет отметила, что при этом слове оба мужчины почему-то покраснели.
– А он Берк или Хэр?
– Нет, я полагаю, он один из трупов. – Камберленд держался очень любезно. – Мисс Скроуп, – сказал он, – желала бы приобрести одну из наших сеймуровских вещей. – Мейтленд уронил сверток, и раздался приглушенный звук битого стекла.
Клэр с нервным смешком бросилась ему на помощь, а тот стоял, глядя на пол и кусая нижнюю губу. В эту минуту всеобщего замешательства Хэрриет пристально наблюдала за Вивьен Вичвуд: она замечала следы тревоги на ее лице и гадала о ее причинах.
– Скажите мне, – заговорил Камберленд с Хэрриет, отводя ее к себе в кабинет и тщательно обходя при этом Мейтленда, – вы посещали нашу галерею раньше?
– Ах, нет. – Потом она прибавила, стараясь проявить дипломатичность: Но я всегда прохожу мимо нее.
– Должно быть, это внутри вас цыган какой-то.
– Где? – Она с тревогой обернулась, как будто некий смуглый джентльмен собирался в нее проникнуть.
Камберленд постарался не засмеяться.
– А где вы сейчас живете? – Казалось, он знал ее всю жизнь.
– Ну, я называю этот район Тайбернией.
– А как называет его остальной народ? – Хэрриет не ответила; ее совершенно очаровала большая бородавка на его щеке, и она уже занесла было руку в ее сторону, явно намереваясь потрогать или погладить ее, – но Камберленд укрылся за своим письменным столом. – Если я правильно помню, сказал он уже более нервно, – речь шла о какой-то определенной картине Сеймура?
Сара Тилт сочла, что пора вмешаться.
– Мисс Скроуп особенно заинтересовала работа «Бристольский Церковный двор после Вспышки Молнии». Знаете, это та, где такое великолепное цветовое поле.
Хэрриет усмехнулась ее глупости.
– Это было не поле. Это было здание.
Камберленд лишь кивнул, и Сара поняла, что он взвешивает точную степень невежества Хэрриет.
– Разрешите показать ее вам, – сказал он и нажал кнопку на своем столе.
Должно быть, Клэр стояла прямо под дверью, так как она немедленно вошла в комнату, прижимая к груди небольшую картину маслом.
– Зам сказал мне, что не хочет пачкать руки, – сказала она. – Но я не вижу на ней никакой пыли.
– Просто покажи ее им, Клэр дорогая, и не говори больше ни слова. – И она подняла холст повыше, ожидая одобрения.
При дневном освещении ребенок и разрушенное здание казались более четко очерченными, и Сару Тилт поразила та уверенность, с какой эта «реалистичная» сцена была вписана в более отвлеченный фон. Лицо ребенка по-прежнему оставалось неразличимым, но здание, как теперь казалось, словно кружилось вокруг него; оно походило на некий водоворот, грозивший поглотить его.
– Я, право же, предпочитаю поздний стиль Сеймура, – сказала она. – По мере того, как он тяготел к абстракции, он становился всё смелее. Камберленд улыбнулся, но ничего не сказал. – У этого художника такая узнаваемая манера, не правда ли? Ни одну работу не перепутаешь с чьей-нибудь еще.
– Совершенно с вами согласен.
Хэрриет же, оказавшись непосредственно перед самой картиной, запаниковала, думая, что ее могут вынудить сразу же купить ее.
– Она слишком мала, – заявила она, – для моей каминной полки. – Ища поддержки, она обратилась к подруге: – Ну ты же знаешь, Сара, какой у меня повсюду замечательный мрамор.
Как ни странно, Камберленду, по-видимому, понравилось такое поведение.
– Может быть, вам стоит еще немного подумать? – Хэрриет прикоснулась к птичке на своей шляпе, будто в знак подтверждения. – Разумеется. Не беспокойтесь. Клэр сейчас унесет картину. – Он нетерпеливо дождался, пока та выйдет из комнаты, а затем снова повернулся к Хэрриет. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга. – Надеюсь, вы пишете новый роман, мисс Скроуп?
– Я об этом подумываю. – Она кокетливо скосилась на него. – Есть какие-нибудь мыслишки?
– Нет сейчас в моей бедной головушке ни единой мысли. Зато наш мистер Мейтленд, как вы видели, персонаж почти вымышленный.
– А вы тогда что – грубый факт?
– Во всяком случае, нечто очень примитивное.
Он поднялся со стула, но Хэрриет, видимо, еще не собиралась уходить.
– Так, может, – продолжала она, – мне лучше вас купить? – Она издала низкий смешок.
– Я бы неплохо смотрелся на вашем камине.
– Ну, для начала из вас чучело придется смастерить.
Сара решила, что им обеим уже пора идти, и дернула Хэрриет за руку, поставив ее на ноги.
– Всё было так мило, – сказала она. – Спасибо вам большое.
– Это вам большое спасибо.
– Не говорите так, – перебила его Хэрриет. – У меня от таких слов голова болит.
А когда они вышли на улицу, Сара накинулась на подругу:
– Как ты мерзко выставлялась там перед ними!
– Картинные галереи для того и существуют, чтоб выставляться.
Сара надула губы.
– Ты могла бы проявить побольше интереса к этой картине.
– Она чересчур дорогая.
– Пожалуйста, не мели ерунды. Ты даже не спросила о цене!
– Я знаю то, что я знаю.
Произнося это, она поправила шляпку:
– Я есмь то, что я есмь. – И, поглядев на свое отражение в окне, она увидела Вивьен в глубине галереи: – Ах, дорогая, Матушка забыла свою сумочку. Не жди меня. Я знаю, как ты занята.
Сара поняла, что Хэрриет – по причинам, ведомым лишь ей одной, – хочет остаться одна; и она с чувством некоторого облегчения небрежно чмокнула ее в щеку, прежде чем отправиться домой. Там ее дожидалась ее книга, Искусство смерти.
Хэрриет подождала, пока та завернула за угол, а потом снова вошла в галерею.
– Интересно, – обратилась она к Вивьен, – кто-нибудь видел мою сумку? – В действительности же Хэрриет сама аккуратно поставила ее в угол, где бы ее никто не заметил до ее возвращения. – Ах, вот же она! Как мило – стоит тут и прячется от меня! – Она порылась в сумочке и, извлекши огромную связку ключей, погремела ими перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Какая неосторожность. Могу я взять у вас шляпу? – Его привел в восторг волнистый попугайчик, который был приколот – пронзенный через грудку – к синей ткани. – Или она сама по себе летает?
– Не знаю, – ответила Хэрриет. – Почему бы вам не угостить ее семечками?
Она уже почувствовала себя с ним вполне по-свойски и приблизилась, вытянув руку. Камберленд сдержал непроизвольное желание отпрянуть.
– Я – Хэрриет Скроуп. Ну и, разумеется, вы знакомы со знаменитой критикессой Сарой Тилт. Я хочу сказать, с Сарой Тилт, знаменитой критикессой.
– Я хорошо знаком с обеими этими дамами.
Хэрриет рассмеялась его шутке, главным образом потому, что она, по-видимому, была направлена в адрес ее старой приятельницы, но внезапно замолкла, когда в галерее появился Мейтленд. Он нес маленький коричневый сверток и, завидев двух пожилых дам, отступил назад. Но Камберленд уже заметил его.
– Вы знакомы с моим сообщником?
Хэрриет отметила, что при этом слове оба мужчины почему-то покраснели.
– А он Берк или Хэр?
– Нет, я полагаю, он один из трупов. – Камберленд держался очень любезно. – Мисс Скроуп, – сказал он, – желала бы приобрести одну из наших сеймуровских вещей. – Мейтленд уронил сверток, и раздался приглушенный звук битого стекла.
Клэр с нервным смешком бросилась ему на помощь, а тот стоял, глядя на пол и кусая нижнюю губу. В эту минуту всеобщего замешательства Хэрриет пристально наблюдала за Вивьен Вичвуд: она замечала следы тревоги на ее лице и гадала о ее причинах.
– Скажите мне, – заговорил Камберленд с Хэрриет, отводя ее к себе в кабинет и тщательно обходя при этом Мейтленда, – вы посещали нашу галерею раньше?
– Ах, нет. – Потом она прибавила, стараясь проявить дипломатичность: Но я всегда прохожу мимо нее.
– Должно быть, это внутри вас цыган какой-то.
– Где? – Она с тревогой обернулась, как будто некий смуглый джентльмен собирался в нее проникнуть.
Камберленд постарался не засмеяться.
– А где вы сейчас живете? – Казалось, он знал ее всю жизнь.
– Ну, я называю этот район Тайбернией.
– А как называет его остальной народ? – Хэрриет не ответила; ее совершенно очаровала большая бородавка на его щеке, и она уже занесла было руку в ее сторону, явно намереваясь потрогать или погладить ее, – но Камберленд укрылся за своим письменным столом. – Если я правильно помню, сказал он уже более нервно, – речь шла о какой-то определенной картине Сеймура?
Сара Тилт сочла, что пора вмешаться.
– Мисс Скроуп особенно заинтересовала работа «Бристольский Церковный двор после Вспышки Молнии». Знаете, это та, где такое великолепное цветовое поле.
Хэрриет усмехнулась ее глупости.
– Это было не поле. Это было здание.
Камберленд лишь кивнул, и Сара поняла, что он взвешивает точную степень невежества Хэрриет.
– Разрешите показать ее вам, – сказал он и нажал кнопку на своем столе.
Должно быть, Клэр стояла прямо под дверью, так как она немедленно вошла в комнату, прижимая к груди небольшую картину маслом.
– Зам сказал мне, что не хочет пачкать руки, – сказала она. – Но я не вижу на ней никакой пыли.
– Просто покажи ее им, Клэр дорогая, и не говори больше ни слова. – И она подняла холст повыше, ожидая одобрения.
При дневном освещении ребенок и разрушенное здание казались более четко очерченными, и Сару Тилт поразила та уверенность, с какой эта «реалистичная» сцена была вписана в более отвлеченный фон. Лицо ребенка по-прежнему оставалось неразличимым, но здание, как теперь казалось, словно кружилось вокруг него; оно походило на некий водоворот, грозивший поглотить его.
– Я, право же, предпочитаю поздний стиль Сеймура, – сказала она. – По мере того, как он тяготел к абстракции, он становился всё смелее. Камберленд улыбнулся, но ничего не сказал. – У этого художника такая узнаваемая манера, не правда ли? Ни одну работу не перепутаешь с чьей-нибудь еще.
– Совершенно с вами согласен.
Хэрриет же, оказавшись непосредственно перед самой картиной, запаниковала, думая, что ее могут вынудить сразу же купить ее.
– Она слишком мала, – заявила она, – для моей каминной полки. – Ища поддержки, она обратилась к подруге: – Ну ты же знаешь, Сара, какой у меня повсюду замечательный мрамор.
Как ни странно, Камберленду, по-видимому, понравилось такое поведение.
– Может быть, вам стоит еще немного подумать? – Хэрриет прикоснулась к птичке на своей шляпе, будто в знак подтверждения. – Разумеется. Не беспокойтесь. Клэр сейчас унесет картину. – Он нетерпеливо дождался, пока та выйдет из комнаты, а затем снова повернулся к Хэрриет. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга. – Надеюсь, вы пишете новый роман, мисс Скроуп?
– Я об этом подумываю. – Она кокетливо скосилась на него. – Есть какие-нибудь мыслишки?
– Нет сейчас в моей бедной головушке ни единой мысли. Зато наш мистер Мейтленд, как вы видели, персонаж почти вымышленный.
– А вы тогда что – грубый факт?
– Во всяком случае, нечто очень примитивное.
Он поднялся со стула, но Хэрриет, видимо, еще не собиралась уходить.
– Так, может, – продолжала она, – мне лучше вас купить? – Она издала низкий смешок.
– Я бы неплохо смотрелся на вашем камине.
– Ну, для начала из вас чучело придется смастерить.
Сара решила, что им обеим уже пора идти, и дернула Хэрриет за руку, поставив ее на ноги.
– Всё было так мило, – сказала она. – Спасибо вам большое.
– Это вам большое спасибо.
– Не говорите так, – перебила его Хэрриет. – У меня от таких слов голова болит.
А когда они вышли на улицу, Сара накинулась на подругу:
– Как ты мерзко выставлялась там перед ними!
– Картинные галереи для того и существуют, чтоб выставляться.
Сара надула губы.
– Ты могла бы проявить побольше интереса к этой картине.
– Она чересчур дорогая.
– Пожалуйста, не мели ерунды. Ты даже не спросила о цене!
– Я знаю то, что я знаю.
Произнося это, она поправила шляпку:
– Я есмь то, что я есмь. – И, поглядев на свое отражение в окне, она увидела Вивьен в глубине галереи: – Ах, дорогая, Матушка забыла свою сумочку. Не жди меня. Я знаю, как ты занята.
Сара поняла, что Хэрриет – по причинам, ведомым лишь ей одной, – хочет остаться одна; и она с чувством некоторого облегчения небрежно чмокнула ее в щеку, прежде чем отправиться домой. Там ее дожидалась ее книга, Искусство смерти.
Хэрриет подождала, пока та завернула за угол, а потом снова вошла в галерею.
– Интересно, – обратилась она к Вивьен, – кто-нибудь видел мою сумку? – В действительности же Хэрриет сама аккуратно поставила ее в угол, где бы ее никто не заметил до ее возвращения. – Ах, вот же она! Как мило – стоит тут и прячется от меня! – Она порылась в сумочке и, извлекши огромную связку ключей, погремела ими перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84