Пурвиль улыбнулся:
– Возможно. Я знаю, что летом тысяча девятьсот шестьдесят первого года Экс-ан-Прованс посетила передвижная выставка картин Сезанна. Охрана была надежной, или так им, по крайней мере, казалось, однако на третью ночь в музей проникли и вынесли пять картин.
– Но сейчас все должно быть организовано лучше, чем тогда, – решительно заявил Ллуэллин. – Страховщики и директора музеев потребуют этого.
Берьен кивнул:
– Ради бога: мы этого и требуем. Потому и назначили встречу по вопросам безопасности. Мне все равно, что говорит Джеральд Бонтанномо. Если план охраны не будет детально разработан после этой встречи, можешь поспорить на свою задницу – извини, Хелен,– что Метрополитен не пошлет туда и открытки.
Совещание продолжалось до полудня. Гарри Ли и Джефф Кауфман сделали очень подробные доклады, но никто из них не смог предложить, как замаскировать груз для перевозки из Нью-Йорка на юг Франции. Они лишь сообщили Ллуэллину, что картины будут доставлены в Мадрид или Женеву как минимум за полтора месяца до открытия выставки.
Берьен объявил перерыв и обратился к Ллуэллину:
– Я хочу познакомить тебя с одним своим другом, тебе это будет интересно.
– И с кем же? – спросил Ллуэллин.
– Его зовут Александер Тобиас. Он из полиции Нью-Йорка.
– Почему он хочет встретиться со мной? Он что, любит искусство?
– В некотором роде. У него огромный опыт в криминалистике и большая любовь к искусству; его любимое занятие – расследовать кражи и подлог предметов искусства.
– Его интересует моя картина?
– У него связи повсюду, включая ЦРУ и Интерпол. Его коллеги из Скотланд-Ярда считают, что он должен нанести тебе визит. Он попросил меня устроить это. – Берьен почесал затылок, и выражение его лица стало серьезным. – Думаю, тебе следует с ним поговорить. Согласен?
Ллуэллин кивнул:
– Пусть позвонит мне.
Глава 20
Вечеринка, на которую Ллуэллин пригласил Астрид, устраивалась в апартаментах Томаса Э. Риджуэя, размещавшихся на трех верхних этажах фешенебельного дома на пересечении Пятой авеню и Семьдесят третьей улицы. Несмотря на то или как раз благодаря тому, что Том Риджуэй был «истинным американцем», иными словами, американцем англосаксонского происхождения и протестантского вероисповедания, он считался «хорошим парнем» и хорошим другом. А все проблемы, как полагали, шли от жены Тома Кэролайн. Астрид она встретила прохладной улыбкой, какой удостаивала всех, кто по происхождению не принадлежал элите общества, кто не был «истинным американцем». Внешне привлекательная, изящная и грациозная, Кэролайн была полна слепого фанатизма и ханжества, но сейчас ее предрассудки могли пошатнуться: увидев Астрид, она была готова принять все норвежское.
– Знакомьтесь, Астрид Харальдсен, – сказал Ллуэллин, церемонно чмокнув хозяйку в щеку. – Позволь предупредить тебя, Астрид: за прелестным личиком Кэролайн карамель и мороженое.
– Что ты имеешь в виду? – ядовито спросила Кэролайн, пожимая Астрид руку. – Я очень рада, что вы пришли, – сказала она холодно. – Лу покажет вам все. Он здесь свой человек.
Ллуэллин взял Астрид за руку и повел ее в великолепную комнату с большими, высокими окнами, выходящими на Центральный парк. Позднее осеннее солнце уже заходило, и все небо было в разноцветных полосах. К ним подошел мужчина. Он был почти одного роста с Астрид, немного полноватый, седой, его лицо дышало спокойствием.
– Вы, должно быть, Астрид, – сказал он. – А я Том Риджуэй. Добро пожаловать.
Друг за другом подъехали еще три пары. Эрни и Салли Симпсон были самими старшими. Эрни все свои деньги получил по наследству, был дружелюбным, общался непринужденно и просто, а Салли постоянно сидела на диете, тщетно пытаясь похудеть до двенадцатого размера.
Стивен Уркхарт и его жена Дайан служили воплощением шотландских традиций и оба имели незапятнанную родословную. Популярные в маленькой группе посвященных, остальными они воспринимались как непереносимые снобы.
Джим и Мэрилин Кокс приехали последними. Он был крупным дельцом, а она постоянно следила за тем, чтобы муж держался подальше от привлекательных женщин. Астрид принадлежала к последним. У Джима к тому же были серьезные проблемы с алкоголем. Он успел вылакать полбокала «Дьюарз», пока знакомился с Астрид и Ллуэллином, а затем исчез, чтобы снова наполнить бокал.
Традиционный коктейль проходил по обычному сценарию: разнообразные напитки и закуски, которые разносил невысокий раболепный человек. Как раз в тот момент, когда он проходил мимо Астрид, Кэролайн объявила, что обед подан.
После нескладного тоста, предложенного Джимом Коксом, Кэролайн спросила, собирается ли Астрид переустраивать дом Ллуэллина.
– Вы должны признать, Астрид, милочка, что там нужна женская рука.
– Там было слишком много женских рук, – добродушно возразил Ллуэллин. – Мне нравится так, как есть.
– У скандинавов совсем другое представление о дизайне, – сказала Кэролайн с ехидцей. – Мне бы хотелось услышать мнение Астрид.
Астрид обернулась и увидела ледяную улыбку Кэролайн. Она знала, что все смотрят на нее. Она взглянула на Ллуэллина. Он ободряюще кивнул и обратился к Кэролайн:
– Она могла бы помочь тебе с домом в Ист-Хэмптоне. Почему бы ей не попробовать?
– Великолепная идея, – сказал Том Риджуэй.
– Это ужасная идея, – возмутилась Кэролайн. – Домик на побережье чудесен. – Она сменила тему: – Хотелось бы узнать, что ты думаешь, Лу, по поводу жутких событий, произошедших с картинами бедного Ван Гога.
– То есть Сезанна, – поправил ее муж.
– Ну конечно, Сезанна. Я так и сказала.
– Ради бога, Лу, – сказал Джим Кокс, заикаясь и размахивая пустым бокалом. – Они могут прийти и сжечь и твою картину.
– Ты не беспокоишься? – спросила Салли.
– Озабочен, да. Беспокоюсь? Только чуть-чуть. – Ллуэллин поерзал в кресле. – Моя картина в безопасности.
– Ты разве не говорил, что они не знают, кто уничтожил те картины? – спросил Том Риджуэй.
– Думаю, они не знают. Но, понимаешь, я так зол, что больше нет портрета из лондонской Национальной галереи и из галереи Алана Пинкстера…
– Так этому сукину сыну и надо, – сказал Джим Кокс. – Он чертов придурок, который переступит через любого, кто встанет на его пути.
– Перестань, – сердито сказала Мэрилин Кокс. – Как ты выражаешься.
– Джим прав, – сказала Кэролайн. – Алан пытается купить право считаться порядочным человеком каждый раз, когда приезжает в Нью-Йорк. Думаю, он должен знать свое место.
Ллуэллин подал голос:
– Я не вполне разделяю мнение Джима относительно Алана Пинкстера. Он нахал и часто бывает груб, но он сам сделал себя. Немногие из нас могут похвастаться этим.
Том Риджуэй кивнул и промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82