- Жена? - Злата уставилась на молоденькую и милую Хафизу округлившимися глазами. Эта непосредственная и добрая девушка - жена того злого и страшного мужчины, который зачем-то похитил ее, Злату?
- Да. Только вот господин всего один раз взял меня на ложе. Наверное, я чем-то не угодила ему. Но я рада, что он не вспоминает обо мне. - Хафиза нервно поежилась. - Наверное, я плохая жена.
- Не знаю, какая ты жена, но я бы умерла, если бы этот человек прикоснулся ко мне. - Злата обняла новую подругу и погладила по голове. - Не расстраивайся.
- Ох, я рада, что так сложилось. Только вот я не понесла ребенка, так что он еще позовет меня на ложе… У мужа нет пока детей. Прежняя хатум умерла родами, и сын вместе с ней.
Тут Злата вспомнила, что никто еще так и не сказал ей, в чьем доме она оказалась, кто ее похититель.
- Хафиза, а как зовут твоего мужа? - осторожно спросила она.
- Ой! - Девушка прижала ладошки к щекам и испуганно взглянула на Злату. - Джанан не велела говорить с тобой о господине!
- Не волнуйся, - успокоила ее Злата. - Нельзя - значит не говори. Я больше не буду спрашивать.
Злата испугалась, что лишится подруги, единственного человека, который искренне и открыто с ней общался.
- Спасибо… Я тут хатум, но я не чувствую себя главной. Здесь командует Джанан. - Хафиза пригорюнилась, в глазах блеснули слезы.
- Не плачь! - Злата снова обняла девушку. - Хочешь, я помогу тебе? Я не боюсь Джанан, и вместе мы добьемся, чтобы ты заняла место, принадлежащее тебе по праву!
- Правда? - оживилась Хафиза.
- Чистая правда. Одна голова хорошо, а две лучше. Мы сможем, вот увидишь!
- Ты первая, кто здесь просто заговорил со мной. Все остальные опасаются неизвестно чего: я ведь хатум, со мной надо дружить, но никто не хочет ссориться с Джанан. - Хафиза вытерла слезы и доверчиво взглянула на Злату: - Ты правда мне поможешь?
- Естественно. Джанан мне совсем не нравится. Впрочем, мне и муж твой не нравится, и вообще… - Злата хотела сказать, что мечтает о побеге, но решила, что пока не стоит. Вот если она действительно сделает эту девочку полноправной хатум, тогда и попросит у нее поддержки. Можно одной рукой шантажировать Амира, а другой - устраивать революцию в гареме.
- Тогда я прикажу хадимам пропускать тебя в мои покои в любое время. И запрещу говорить об этом Джанан.
- Хорошо. Но давай не будем привлекать внимания к нашей дружбе. Я здесь изгой, на особом положении, хатум не пристало со мной общаться. Так что до вечера.
Глава 10
Весь день Злата предавалась размышлениям о том, как бы устроить в гареме самую настоящую революцию, вроде французской, о которой она так много читала. Вряд ли ей удастся поднять джарийе на баррикады и разрушить стены гарема, как Бастилию, но одной облагодетельствованной хатум, Злата надеялась, хватит, для того чтобы увеличить шансы выбраться отсюда.
Джанан по отношению к Злате вела себя ровно (видимо, получила соответствующие указания), но девушка видела уже не раз, как презрительно катибе-уста относится к другим женщинам в гареме. Ее боялись, а евнухи и вовсе ходили по струночке. К Хафизе же Джанан относилась как к пустому месту.
Злата успешно противостояла мачехе, но скорее путем непротивления, чем открытой оппозиции. Любовь Андреевна тоже пыталась доказать всем, что в доме главная она, но Злата оставалась любимицей отца, и с этим мачеха ничего не могла поделать. При мыслях о доме слезы невольно наворачивались на глаза, и Злата даже всплакнула тихонько, хотя Джанан и учила, что плакать нехорошо, глаза опухают. А, пропади она пропадом, эта Джанан! Не может же она запретить Злате думать о папеньке. Как он там, ищет ли ее? Жив ли он вообще? Если жив, то, наверное, с ума сошел от беспокойства, а ему нельзя много волноваться: семейный врач говорил, что в последнее время сердце у Петра Евгеньевича начало пошаливать. И тут такое! И серьезная ли у него рана? Противная Джанан ни словечком не обмолвилась об отце и про похищение, будто девушка просто свалилась в гарем с неба.
Злата повсхлипывала еще немного, обняв подушку с вышитыми пучеглазыми павлинами, потом усилием воли заставила себя перестать думать о плохом и сосредоточиться на главной цели. А павлинов зашвырнула в угол - никуда не деться от этих вышитых птичек! Даже в далеком Дамаске. Хорошо хоть, Джанан пяльцы не притащила.
Но в ночи, да еще после длинного дня, наполненного событиями, в голову ничего дельного не шло. Ладно, о Джанан можно подумать и утром, а сейчас хочется немножко позволить себе подумать об Амире. Чем-то он задел ее сердце, этот смешной и дерзкий псевдоевнух…
Глаза у него ну просто очень красивые, вот что. Злата даже немного рассердилась на себя: нет бы подумать о том, как правильно построить разговор, чтобы Амир согласился ей помогать, пусть и без особого желания! Шантаж - дело нехорошее, но чтобы выбраться отсюда, она и не на такое пойдет. Не зря ей не отвечают на многие вопросы, так можно себе всяких ужасов напри-думывать, а ну как на деле все еще хуже окажется?
И все-таки Злата чувствовала себя странно. Да, она не знала, для каких целей ее держат здесь, почему не отвечают на вопросы, зачем она нужна этому странному господину, воспоминания о котором вызывали у нее дрожь. Он ведь сумасшедший, по глазам видно… И все же, все же… Это была настоящая жизнь, не книжная, а ее. То самое чувство, что скрытно жило в Злате - жажда познания мира через нечто чрезвычайное и острое, - теперь проснулось и затрепетало. Вся эта история словно клинок дамасской стали, иначе и не скажешь.
И вот что странно - ей показалось, или похожее чувство она увидела в черных глаза Амира?..
Наутро она отправилась к Хафизе. Стоявшие у покоев хатум рослые гарем-агалары пропустили Злату беспрекословно - значит, новая подруга сказала правду, к ней можно приходить в любое время дня и ночи. Повеселевшая Злата зашла в покои Хафизы и ахнула - здесь она еще не была!
Свод, выполненный в виде небольших куполов, напоминал пчелиные соты или грот со сталактитами из-за вычурно сложного орнамента в ярко-красных, зеленых, голубых и золотистых тонах. Игра красок завораживала. Стены на высоту человеческого роста были выложены изумительными мозаичными плитками из стекла; сердцевидные арки грациозно опирались на пышные капители в форме тюрбанов, а те в свою очередь покоились на мраморных колоннах. Вдоль карнизов дверей и окон шли надписи карматским шрифтом, изящные буквы которого перемежались с цветами, листьями и завитками арабесок. В центре комнаты расположился фонтан, струи кристально чистой воды поднимались к самому своду и падали в круглый бассейн с серебряным звоном, рассыпаясь на тысячи брызг.
Хафиза возлежала на длинном диване, она искренне обрадовалась приходу Златы и немедленно усадила ее рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49