Жан наполнил ароматным французским коньяком два хрустальных бокала и протянул один из них Охотнику. Затем он уселся сам, с наслаждением пригубил янтарную жидкость и сказал:
– Ну, дружище, что же я могу сделать для тебя?
– Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты разрешил моим людям вместе с семьями войти в твою общину. Пока Гаспарилла не успокоится, им все равно не будет жизни на Сосновом острове.
– А ты сам не хочешь присоединиться ко мне?
–. Нет. Я решил отвезти сына в Новый Орлеан. Не хочу, чтобы он жил среди опасностей, как я сам последние шесть лет. С тех пор, как я узнал о существовании Брайана, во мне многое переменилось. Я хочу, чтобы мой сын жил спокойно и счастливо. Он и так уже успел хлебнуть горя.
– А где же его мать?
– Это длинная история.
– Ничего. Времени у нас достаточно.
Охотник решил не лукавить и рассказать все как есть. Тем более что начало этой истории было хорошо известно Жану Лафитту – ведь это именно он вытащил из объятий смерти Гая Янга шесть лет тому назад.
Охотник глубоко вздохнул и начал рассказывать. Когда он закончил, Лафитт откинулся на спинку кресла, внимательно глядя в лицо Охотника.
– Вот это история, дружище! – потрясенно воскликнул он. – Невероятно! Однако не могу понять: ты что же, решил наказать эту несчастную женщину, отняв у нее сына? По-твоему, она мало страдала?
Охотник нахмурился.
– Но ведь она выходит замуж за другого! За человека, по чьей милости я лишился глаза, за человека, который отдал моего сына на воспитание какому-то проходимцу!
– Его мать не может выйти замуж, пока она не разведена, – напомнил ему Лафитт.
– Она замужем за Гаем Янгом, а он, как известно, умер шесть лет назад.
– Но мы-то с тобой знаем, что он жив, – заметил Лафитт. – И что же ты намерен делать дальше?
– Поселюсь с сыном в Новом Орлеане. Мои деньги и английский титул помогут нам. Помнишь того английского виконта, которого я захватил в плен пару лет тому назад? Меня поразило совпадение: его фамилия была Хантер. Если перевести на испанский, получится «охотник», то есть моя кличка. Тогда это меня настолько позабавило, что я купил у Хантера его титул – просто так, из прихоти. Теперь с помощью этого титула я смогу войти в новоорлеанское высшее общество. Вот, собственно, и все. Дальше я пока не придумал. Ясно только, что моим людям нужен дом, а моему кораблю – пристань. Поэтому я и прошу тебя принять их в свою общину. Они присмотрят за «Ястребом» и выберут себе нового капитана. И еще я прошу тебя отвезти нас с сыном в Новый Орлеан. Ведь для тебя доступ в город пока не закрыт?
– Пока не закрыт, но не знаю, долго ли это продлится: при новом губернаторе, Клайборне, всякое может случиться. Мне очень жаль, что ты покидаешь нас, но что поделаешь: ведь ты сделал свой выбор. – Жан сделал еще один маленький глоток коньяку. – И очень прошу: не считай, что ты мне будешь теперь чем-то обязан: вы ведь столько раз выручали меня. Разумеется, я сделаю все, о чем ты просишь. А если у тебя возникнут в Новом Орлеане какие-нибудь затруднения, ты знаешь, где меня искать: или в Гранд-Тьерр, или на аукционе в Темпле, или в Эбстинт-хаусе. Впрочем, в городе я подолгу теперь не задерживаюсь: люди с Баратарии становятся в Новом Орлеане непрошеными гостями.
– Я запомню, Жан, – с благодарностью сказал Охотник. – Ты однажды уже вытащил меня из когтей смерти. Надеюсь, что второй раз тебе это делать не придется.
Охотник провел в Баратарии еще неделю, и за это время постарался подобрать себе гардероб, соответствующий его новому положению и титулу. К сожалению, он ничего не мог поделать с черной повязкой на глазу и решил, что придется придумать какую-нибудь романтическую историю. Оставалось надеяться, что никто не сумеет распознать в нем по этой повязке отставного пирата...
10
Когда показались берега Нового Орлеана, Блисс, стоявшей на палубе «Южной Звезды», захотелось броситься за борт, чтобы поскорей добраться до дома. Она с трудом дождалась окончания швартовки. В экипаже рядом с Джеральдом Блисс сидела, как на иголках: она вся извелась, сгорая от желания увидеть своего сына. Только бы он оказался в доме ее отца! О самом отце Блисс не думала: ей не хотелось забегать вперед и проигрывать в уме их будущее нелегкое объяснение, которого, она знала точно, не миновать.
Джеральд Фолк промолчал почти всю дорогу до плантации Тренвиля. Он неотрывно думал, как заставить Блисс выйти за него замуж, несмотря на то, что им не удалось найти мальчишку. И наконец придумал. Фолк решил, что брак должен стать для него чем-то вроде платы за выкуп, который он отдал пиратам в обмен на свободу Блисс. Другое дело, захочет ли сама Блисс слушать об этом. Скорее всего, нет. Не захочет она ни слушать, ни прощать его за все, что он сделал на пару с ее папашей...
Уже показалась изгородь плантации, когда Фолк прервал свое затянувшееся молчание.
– Я сделал все, что обещал, Блисс! – Голос его дрожал, едва не срываясь на крик. – Ты обязана мне своей свободой! Независимо от того, здесь твой сын или нет, наша свадьба состоится – и очень скоро. Банкиры уже дышат мне в спину, мне позарез нужны сейчас деньги!
– Я тебе ничем не обязана, Джеральд, – с тихой яростью ответила Блисс. – Вы с моим отцом повинны в смерти Гая. Я могла бы сейчас жить с ним спокойно и счастливо, если бы не вы.
Даже теперь, много лет спустя после смерти Гая, сердце Блисс обливалось кровью, стоило ей только произнести его имя.
– Найди себе другую богатую невесту и оставь меня в покое, – закончила она.
– Но мы с твоим отцом давнишние партнеры, у нас общее дело. Я позволил ему войти в долю и получать процент прибыли с моей морской торговли с единственным условием: что в обмен я получу твою руку. Мне не нужна другая женщина – никто, кроме тебя! Назови это сумасбродством, назови это ослиным упрямством, как хочешь, но, кроме тебя, мне никто не нужен. Я много лет провел в постелях любовниц; теперь мне нужна жена.
– Интересно, а что же случилось с вашим «общим делом»? – спросила Блисс. – Почему ваша торговля прогорела и вы оба оказались на грани банкротства?
– Это произошло потому, что каждое наше судно подвергается нападению пиратов, – горестно покачал головой Фолк. – Сам не могу понять, почему так получается! Суда других владельцев, как правило, благополучно проходят прибрежные воды, а мои словно заколдованные всякий раз попадают в лапы этих морских разбойников. Наши счета в банке иссякли, мы с твоим отцом набрали денег в долг, и теперь на нас начинают наседать кредиторы. Мы – банкроты, Блисс! Ты знаешь, что я всегда вел себя с тобой учтиво и все эти годы не настаивал на нашем браке: мне ведь хорошо известно, как он тебе неприятен.
– К тому же ты знал, что я все равно не смогу распоряжаться своим наследством, пока мне не исполнится двадцать пять, – ввернула Блисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Ну, дружище, что же я могу сделать для тебя?
– Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты разрешил моим людям вместе с семьями войти в твою общину. Пока Гаспарилла не успокоится, им все равно не будет жизни на Сосновом острове.
– А ты сам не хочешь присоединиться ко мне?
–. Нет. Я решил отвезти сына в Новый Орлеан. Не хочу, чтобы он жил среди опасностей, как я сам последние шесть лет. С тех пор, как я узнал о существовании Брайана, во мне многое переменилось. Я хочу, чтобы мой сын жил спокойно и счастливо. Он и так уже успел хлебнуть горя.
– А где же его мать?
– Это длинная история.
– Ничего. Времени у нас достаточно.
Охотник решил не лукавить и рассказать все как есть. Тем более что начало этой истории было хорошо известно Жану Лафитту – ведь это именно он вытащил из объятий смерти Гая Янга шесть лет тому назад.
Охотник глубоко вздохнул и начал рассказывать. Когда он закончил, Лафитт откинулся на спинку кресла, внимательно глядя в лицо Охотника.
– Вот это история, дружище! – потрясенно воскликнул он. – Невероятно! Однако не могу понять: ты что же, решил наказать эту несчастную женщину, отняв у нее сына? По-твоему, она мало страдала?
Охотник нахмурился.
– Но ведь она выходит замуж за другого! За человека, по чьей милости я лишился глаза, за человека, который отдал моего сына на воспитание какому-то проходимцу!
– Его мать не может выйти замуж, пока она не разведена, – напомнил ему Лафитт.
– Она замужем за Гаем Янгом, а он, как известно, умер шесть лет назад.
– Но мы-то с тобой знаем, что он жив, – заметил Лафитт. – И что же ты намерен делать дальше?
– Поселюсь с сыном в Новом Орлеане. Мои деньги и английский титул помогут нам. Помнишь того английского виконта, которого я захватил в плен пару лет тому назад? Меня поразило совпадение: его фамилия была Хантер. Если перевести на испанский, получится «охотник», то есть моя кличка. Тогда это меня настолько позабавило, что я купил у Хантера его титул – просто так, из прихоти. Теперь с помощью этого титула я смогу войти в новоорлеанское высшее общество. Вот, собственно, и все. Дальше я пока не придумал. Ясно только, что моим людям нужен дом, а моему кораблю – пристань. Поэтому я и прошу тебя принять их в свою общину. Они присмотрят за «Ястребом» и выберут себе нового капитана. И еще я прошу тебя отвезти нас с сыном в Новый Орлеан. Ведь для тебя доступ в город пока не закрыт?
– Пока не закрыт, но не знаю, долго ли это продлится: при новом губернаторе, Клайборне, всякое может случиться. Мне очень жаль, что ты покидаешь нас, но что поделаешь: ведь ты сделал свой выбор. – Жан сделал еще один маленький глоток коньяку. – И очень прошу: не считай, что ты мне будешь теперь чем-то обязан: вы ведь столько раз выручали меня. Разумеется, я сделаю все, о чем ты просишь. А если у тебя возникнут в Новом Орлеане какие-нибудь затруднения, ты знаешь, где меня искать: или в Гранд-Тьерр, или на аукционе в Темпле, или в Эбстинт-хаусе. Впрочем, в городе я подолгу теперь не задерживаюсь: люди с Баратарии становятся в Новом Орлеане непрошеными гостями.
– Я запомню, Жан, – с благодарностью сказал Охотник. – Ты однажды уже вытащил меня из когтей смерти. Надеюсь, что второй раз тебе это делать не придется.
Охотник провел в Баратарии еще неделю, и за это время постарался подобрать себе гардероб, соответствующий его новому положению и титулу. К сожалению, он ничего не мог поделать с черной повязкой на глазу и решил, что придется придумать какую-нибудь романтическую историю. Оставалось надеяться, что никто не сумеет распознать в нем по этой повязке отставного пирата...
10
Когда показались берега Нового Орлеана, Блисс, стоявшей на палубе «Южной Звезды», захотелось броситься за борт, чтобы поскорей добраться до дома. Она с трудом дождалась окончания швартовки. В экипаже рядом с Джеральдом Блисс сидела, как на иголках: она вся извелась, сгорая от желания увидеть своего сына. Только бы он оказался в доме ее отца! О самом отце Блисс не думала: ей не хотелось забегать вперед и проигрывать в уме их будущее нелегкое объяснение, которого, она знала точно, не миновать.
Джеральд Фолк промолчал почти всю дорогу до плантации Тренвиля. Он неотрывно думал, как заставить Блисс выйти за него замуж, несмотря на то, что им не удалось найти мальчишку. И наконец придумал. Фолк решил, что брак должен стать для него чем-то вроде платы за выкуп, который он отдал пиратам в обмен на свободу Блисс. Другое дело, захочет ли сама Блисс слушать об этом. Скорее всего, нет. Не захочет она ни слушать, ни прощать его за все, что он сделал на пару с ее папашей...
Уже показалась изгородь плантации, когда Фолк прервал свое затянувшееся молчание.
– Я сделал все, что обещал, Блисс! – Голос его дрожал, едва не срываясь на крик. – Ты обязана мне своей свободой! Независимо от того, здесь твой сын или нет, наша свадьба состоится – и очень скоро. Банкиры уже дышат мне в спину, мне позарез нужны сейчас деньги!
– Я тебе ничем не обязана, Джеральд, – с тихой яростью ответила Блисс. – Вы с моим отцом повинны в смерти Гая. Я могла бы сейчас жить с ним спокойно и счастливо, если бы не вы.
Даже теперь, много лет спустя после смерти Гая, сердце Блисс обливалось кровью, стоило ей только произнести его имя.
– Найди себе другую богатую невесту и оставь меня в покое, – закончила она.
– Но мы с твоим отцом давнишние партнеры, у нас общее дело. Я позволил ему войти в долю и получать процент прибыли с моей морской торговли с единственным условием: что в обмен я получу твою руку. Мне не нужна другая женщина – никто, кроме тебя! Назови это сумасбродством, назови это ослиным упрямством, как хочешь, но, кроме тебя, мне никто не нужен. Я много лет провел в постелях любовниц; теперь мне нужна жена.
– Интересно, а что же случилось с вашим «общим делом»? – спросила Блисс. – Почему ваша торговля прогорела и вы оба оказались на грани банкротства?
– Это произошло потому, что каждое наше судно подвергается нападению пиратов, – горестно покачал головой Фолк. – Сам не могу понять, почему так получается! Суда других владельцев, как правило, благополучно проходят прибрежные воды, а мои словно заколдованные всякий раз попадают в лапы этих морских разбойников. Наши счета в банке иссякли, мы с твоим отцом набрали денег в долг, и теперь на нас начинают наседать кредиторы. Мы – банкроты, Блисс! Ты знаешь, что я всегда вел себя с тобой учтиво и все эти годы не настаивал на нашем браке: мне ведь хорошо известно, как он тебе неприятен.
– К тому же ты знал, что я все равно не смогу распоряжаться своим наследством, пока мне не исполнится двадцать пять, – ввернула Блисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87