– задумчиво осведомилась Джеанна, при виде полуразрушенной ограды Упокоища.
– А ты не спрашивала, – хмыкнул я. – Разве тебе не нравится? Чудесный уголок…
– Что ты потерял здесь? Или как Шаро ищешь могилы предков?
– Какой еще Шаро?
– Да есть такой… Блондин и зануда. Пытается отыскать следы своих родичей… – Джеанна поморщилась. О своих родственниках она вспоминать не любила.
– Просто хочу пообщаться с одним знакомым, – пояснил я. – И добыть кое-какую информацию.
– Пообщаться? – Джеанна с сомнением оглядела меня. – И лопату не захватил?
Я подарил ей свою коронную улыбку и направил коня в пролом кладбищенской ограды.
И окунулся в царство покоя.
Кладбище встретило гостей негромкой птичьей перекличкой и безлюдьем. Меланхолично шелестели деревья. Ветер рассеянно теребил их пожелтевшие прядки. Молчаливо и равнодушно высились останки Святилища, темные и неровно обкусанные, как разрушенный зуб. Сейчас оттуда не доносилось ни звука. Даже наши кони притихли и спокойно шли на поводу, осторожно ступая между близко лежащими плитами.
Я мгновение поколебался, выбирая направление. Воспоминания о моем последнем посещении Упокоища слегка плавали, растворенные тяжким похмельем позапрошлого утра. Однако обнаружить памятную плиту Пебло Качальника оказалось не так уж и сложно, а уж к склепу ноги сами вынесли.
– Погоди-ка, – Джеанна, прищурив один глаз, огляделась. – Кажется, я здесь была прошлой весной. Одна моя знакомая затащила меня сюда познакомить с великим Ранвевуром, который, по ее словам, поселился здесь… Естественно, никого мы здесь не застали.
– Ранвевур? – переспросил я. – А кто это?
– Темнота! – констатировала снисходительно Джеанна. – Это был лучший художник современности… В семь лет он создал панно, которое теперь украшает парадный зал центральной Галереи… Он написал картину, которую даже ты наверняка видел – «Песнь Весны».
«Песнь Весны» я действительно видел, но в данный момент меня беспокоило другое.
– А почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? – спросил я. – Он умер?
– Многие считают именно так, – Джеанна пожала плечами. – Однажды он исчез и больше его никто не видел. Говорили, что он не смог оправиться от смерти своей жены, которая умерла совсем молодой, через два года после свадьбы…
– Как интересно, – медленно проговорил я, – В этом симпатичном склепе тоже живет бывший художник. Только зовут его просто Вевур.
– И впрямь интересно, – согласилась Джеанна, изучая домик. – И ты знаком с ним?
– Не просто знаком, – вмешался знакомый голос. – Этот парень прямо-таки преследует меня. Ты не влюбился часом, Птенец?
Вевур стоял неподалеку под деревом, нагруженный вязанкой сучьев и довольно ухмылялся. Колючка у его ног лениво зевал. Вейто, задержавшийся у одной из могильных плит, теперь неслышно подходил к художнику сзади и мимикой спрашивал у нас не требуется ли поддержка. Джеанна впервые в жизни выглядела откровенно ошеломленной.
Я сузил глаза.
– Не сердись, Птах, – Вевур ссыпал на землю охапку хвороста и добавил дружелюбно. – Рад видеть, что вчерашняя авантюра закончилась для тебя благополучно. Что привело тебя и твоих друзей в мою скромную лачугу?
– Вы предложили продемонстрировать свою богатую коллекцию, – сумрачно отозвался я. – Вот я и привел ценителей.
– Попроси, пожалуйста, своего третьего ценителя не подкрадываться из-за спины. Колючка не любит резких движений, – мирно сказал Вевур, – Прошу вас, дорогие гости, проходите…
– Это не может быть он! – отчаянно прошептала Джеанна, глядя вслед художнику, нырявшему в дверь склепа. – Это несправедливо!
Я только пожал плечами, не зная, как ответить на ее несколько загадочную реплику и двинулся за хозяином. Честно говоря, я уже начал жалеть, что приехал сюда. Пожалуй, мысль была не так хороша, как мне казалось. И уж мне точно не следовало тащить с собой других.
Впрочем, вскоре выяснилось, что не все так безнадежно. Джеанна и Вейто зачарованно бродили по жилищу Вевура, изучая сокровища, выставленные во второй комнате. Той, куда мне не удалось заглянуть во время предыдущего визита. Впрочем, если Вейто благоговейно созерцал предметы, умело отреставрированные и выставленные со знанием дела, то Джеанна рассматривала, в основном, небрежно развешанные по стенам рисунки и наброски, только изредка отрываясь от них, чтобы искоса взглянуть на хозяина дома. От ее недавней меланхолии не осталось и следа. Зеленые глаза мерцали.
Вевур не вмешивался в экскурсии. Устроился в углу со стаканом и молчал. Колючка клубком свернулся у его ног и, похоже, крепко заснул. На его шкурку налипли сухие, разноцветные листья, отчего он выглядел таким же залатанным, как костюм его хозяина.
– Вы не опасаетесь держать это все здесь? – наконец спросил Вейто, оборачиваясь. – Я вижу, у вас здесь есть даже работы Луко Кустаря?
– Неплохо, юноша, – Вевур заинтересованно взглянул на Вейто. – Не всякий способен отличить работу Кустаря.
– По этой причине его почти и не подделывают, – отозвался охотно Вейто. – Я читал кое-что…
– Большая редкость в наше время, – пробормотал Вевур, улыбаясь. – Если вам интересно, я могу показать еще некоторые вещи, которые я даже не стал выставлять здесь, поскольку все равно никто не оценит их уникальности…
Теперь засветилась пара голубых глаз. Экий зажигающий эффект производит этот небритый тип. Ну не смотритель на кладбище, а фонарщик на вечерней улице!
– А что касается охраны… – Вевур задумчиво покачал стакан. – Кому придет в голову тащиться на старое кладбище и рыскать по забытым склепам?
– Кладбищенским ворам, например, – подсказала Джеанна.
– Воры смертельно боятся Упокоища, и не без оснований надо заметить.
– Тут правда водятся призраки?
– Косяками снуют, – без тени иронии в голосе отозвался Вевур. – Это же старинное уважаемое кладбище. Тут каждая вторая могила заговорена. К тому же весь город считает, что тут проживают призраки. Как же им не завестись? Вреда случайным прохожим особого они не чинят, но могут и покалечить маленько, если могилы разорять… Впрочем, на всякий случай, для самых настырных у меня предусмотрена система защиты… – Он обвел свое жилище неопределенным жестом и закончил: – Хотя она, собственно, исключительно для подстраховки. Мои коллекции здесь, как правило, не задерживаются. Соберу нужное количество безделушек и переправляю их в Город, в галереи…
– Так это не ваша коллекция? – спросил слегка разочарованно Вейто.
– Моя, – ответил Вевур. – Просто не люблю, когда все это пылится в чулане. Пусть даже в моем. Такие вещи должны видеть люди…
– А для кого вот эта выставка?
– Для вас… – Вевур усмехнулся.
Поскольку я не принимал участия в разговоре, ибо относился к тем смертным, которые представления не имеют о работах Луко Кустаря, мне оставалось только делать умное лицо и сосредоточено разглядывать экспозицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– А ты не спрашивала, – хмыкнул я. – Разве тебе не нравится? Чудесный уголок…
– Что ты потерял здесь? Или как Шаро ищешь могилы предков?
– Какой еще Шаро?
– Да есть такой… Блондин и зануда. Пытается отыскать следы своих родичей… – Джеанна поморщилась. О своих родственниках она вспоминать не любила.
– Просто хочу пообщаться с одним знакомым, – пояснил я. – И добыть кое-какую информацию.
– Пообщаться? – Джеанна с сомнением оглядела меня. – И лопату не захватил?
Я подарил ей свою коронную улыбку и направил коня в пролом кладбищенской ограды.
И окунулся в царство покоя.
Кладбище встретило гостей негромкой птичьей перекличкой и безлюдьем. Меланхолично шелестели деревья. Ветер рассеянно теребил их пожелтевшие прядки. Молчаливо и равнодушно высились останки Святилища, темные и неровно обкусанные, как разрушенный зуб. Сейчас оттуда не доносилось ни звука. Даже наши кони притихли и спокойно шли на поводу, осторожно ступая между близко лежащими плитами.
Я мгновение поколебался, выбирая направление. Воспоминания о моем последнем посещении Упокоища слегка плавали, растворенные тяжким похмельем позапрошлого утра. Однако обнаружить памятную плиту Пебло Качальника оказалось не так уж и сложно, а уж к склепу ноги сами вынесли.
– Погоди-ка, – Джеанна, прищурив один глаз, огляделась. – Кажется, я здесь была прошлой весной. Одна моя знакомая затащила меня сюда познакомить с великим Ранвевуром, который, по ее словам, поселился здесь… Естественно, никого мы здесь не застали.
– Ранвевур? – переспросил я. – А кто это?
– Темнота! – констатировала снисходительно Джеанна. – Это был лучший художник современности… В семь лет он создал панно, которое теперь украшает парадный зал центральной Галереи… Он написал картину, которую даже ты наверняка видел – «Песнь Весны».
«Песнь Весны» я действительно видел, но в данный момент меня беспокоило другое.
– А почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? – спросил я. – Он умер?
– Многие считают именно так, – Джеанна пожала плечами. – Однажды он исчез и больше его никто не видел. Говорили, что он не смог оправиться от смерти своей жены, которая умерла совсем молодой, через два года после свадьбы…
– Как интересно, – медленно проговорил я, – В этом симпатичном склепе тоже живет бывший художник. Только зовут его просто Вевур.
– И впрямь интересно, – согласилась Джеанна, изучая домик. – И ты знаком с ним?
– Не просто знаком, – вмешался знакомый голос. – Этот парень прямо-таки преследует меня. Ты не влюбился часом, Птенец?
Вевур стоял неподалеку под деревом, нагруженный вязанкой сучьев и довольно ухмылялся. Колючка у его ног лениво зевал. Вейто, задержавшийся у одной из могильных плит, теперь неслышно подходил к художнику сзади и мимикой спрашивал у нас не требуется ли поддержка. Джеанна впервые в жизни выглядела откровенно ошеломленной.
Я сузил глаза.
– Не сердись, Птах, – Вевур ссыпал на землю охапку хвороста и добавил дружелюбно. – Рад видеть, что вчерашняя авантюра закончилась для тебя благополучно. Что привело тебя и твоих друзей в мою скромную лачугу?
– Вы предложили продемонстрировать свою богатую коллекцию, – сумрачно отозвался я. – Вот я и привел ценителей.
– Попроси, пожалуйста, своего третьего ценителя не подкрадываться из-за спины. Колючка не любит резких движений, – мирно сказал Вевур, – Прошу вас, дорогие гости, проходите…
– Это не может быть он! – отчаянно прошептала Джеанна, глядя вслед художнику, нырявшему в дверь склепа. – Это несправедливо!
Я только пожал плечами, не зная, как ответить на ее несколько загадочную реплику и двинулся за хозяином. Честно говоря, я уже начал жалеть, что приехал сюда. Пожалуй, мысль была не так хороша, как мне казалось. И уж мне точно не следовало тащить с собой других.
Впрочем, вскоре выяснилось, что не все так безнадежно. Джеанна и Вейто зачарованно бродили по жилищу Вевура, изучая сокровища, выставленные во второй комнате. Той, куда мне не удалось заглянуть во время предыдущего визита. Впрочем, если Вейто благоговейно созерцал предметы, умело отреставрированные и выставленные со знанием дела, то Джеанна рассматривала, в основном, небрежно развешанные по стенам рисунки и наброски, только изредка отрываясь от них, чтобы искоса взглянуть на хозяина дома. От ее недавней меланхолии не осталось и следа. Зеленые глаза мерцали.
Вевур не вмешивался в экскурсии. Устроился в углу со стаканом и молчал. Колючка клубком свернулся у его ног и, похоже, крепко заснул. На его шкурку налипли сухие, разноцветные листья, отчего он выглядел таким же залатанным, как костюм его хозяина.
– Вы не опасаетесь держать это все здесь? – наконец спросил Вейто, оборачиваясь. – Я вижу, у вас здесь есть даже работы Луко Кустаря?
– Неплохо, юноша, – Вевур заинтересованно взглянул на Вейто. – Не всякий способен отличить работу Кустаря.
– По этой причине его почти и не подделывают, – отозвался охотно Вейто. – Я читал кое-что…
– Большая редкость в наше время, – пробормотал Вевур, улыбаясь. – Если вам интересно, я могу показать еще некоторые вещи, которые я даже не стал выставлять здесь, поскольку все равно никто не оценит их уникальности…
Теперь засветилась пара голубых глаз. Экий зажигающий эффект производит этот небритый тип. Ну не смотритель на кладбище, а фонарщик на вечерней улице!
– А что касается охраны… – Вевур задумчиво покачал стакан. – Кому придет в голову тащиться на старое кладбище и рыскать по забытым склепам?
– Кладбищенским ворам, например, – подсказала Джеанна.
– Воры смертельно боятся Упокоища, и не без оснований надо заметить.
– Тут правда водятся призраки?
– Косяками снуют, – без тени иронии в голосе отозвался Вевур. – Это же старинное уважаемое кладбище. Тут каждая вторая могила заговорена. К тому же весь город считает, что тут проживают призраки. Как же им не завестись? Вреда случайным прохожим особого они не чинят, но могут и покалечить маленько, если могилы разорять… Впрочем, на всякий случай, для самых настырных у меня предусмотрена система защиты… – Он обвел свое жилище неопределенным жестом и закончил: – Хотя она, собственно, исключительно для подстраховки. Мои коллекции здесь, как правило, не задерживаются. Соберу нужное количество безделушек и переправляю их в Город, в галереи…
– Так это не ваша коллекция? – спросил слегка разочарованно Вейто.
– Моя, – ответил Вевур. – Просто не люблю, когда все это пылится в чулане. Пусть даже в моем. Такие вещи должны видеть люди…
– А для кого вот эта выставка?
– Для вас… – Вевур усмехнулся.
Поскольку я не принимал участия в разговоре, ибо относился к тем смертным, которые представления не имеют о работах Луко Кустаря, мне оставалось только делать умное лицо и сосредоточено разглядывать экспозицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130