На окраинах империи сложились мощные центробежные силы, грозившие отделению от нее обширных и богатых земель, в том числе и населенных такими же потомками Киевской Руси, как и русские. Эти планы получали все возраставшую поддержку на Западе, особенно со стороны держав, стремившихся к переделу России.
Даже союзники России, искавшие ее поддержку в угоду своим внешнеполитическим планам, не желали видеть ее сильной. Александр III с горечью констатировал, что у России есть лишь два союзника – армия и флот. Эти соображения не помешали Николаю II, занявшему в 1894 году российский трон после смерти Александра Ш, принять участие в интервенции против Китая вместе с Японией, Великобританией, Германией, США и Францией в 1900 году. Участие России в подавлении восстания китайского народа и разделе китайских земель вместе со своими конкурентами лишь усилило вероятность столкновения между ними в скором будущем. Это и привело к нападению Японии на Россию в начале 1904 года.
Русско-японская война 1904-1905 годов продемонстрировала враждебность ведущих держав мира и влиятельных международных кругов по отношению к России. США, Великобритания и Германия поставляли в Японию вооружение и другие военные материалы. Как отмечала историк Присцилла Робертс, только фирма «Кун и Леб» предоставила правительству Японии в ходе Русско-японской войны пять займов.
При этом, как указывала Робертс, «мотивы, которыми руководствовался Шифф, предоставляя эти займы, были отнюдь не чисто финансовые. Его отвращение к антисемитской политике царского правительства России было так сильно, что он запретил фирме "Кун и Леб" участвовать в предоставлении займов России и просил еврейских финансистов из Британии и других европейских стран ввести аналогичное эмбарго. Шифф надеялся, что поражение России от Японии сможет привести к революции и установлению либерального конституционного правительства, которое прекратит дискриминацию в отношении пяти или шести миллионов евреев России. Его помощь и поддержка сыграли решающую роль в том, что американские и британские банкиры преодолели свое первоначальное нежелание оказать поддержку барону Такахаши Корекойо, который старался распространить облигации японского военного займа. Банк "Кун и Леб" организовал синдикаты в Нью-Йорке, которые распределяли американские доли ряда военных японских займов… Более того, Шифф был готов мобилизовать услуги многих из европейских банков, с которыми он поддерживал контакты (особенно банка "Варбург и компания"), чтобы распродать эти ценные бумаги. Это, в свою очередь, стало решающим фактором в том, чтобы оказать влияние на британских финансистов принять японские ценные бумаги на хороших условиях. В конечном счете эти ценные бумаги на общую сумму в 535 миллионов долларов (из которых на США – пришлось 196 250 000) были выброшены на европейские и американские рынки. Они покрыли более половины японских военных расходов и стали важным фактором, обеспечившим победу Японии».
Победе Японии способствовала и внешнеполитическая изоляция России. Президент США Теодор Рузвельт стал посредником на русско-японских мирных переговорах, увенчавшихся потерей Порт-Артура, Южно-Маньчжурской дороги, отторжением от России южной части Сахалина и всех Курильских островов.
Но не только правящие круги различных стран мира поддерживали Японию в ходе Русско-японской войны. К этому времени в международном социалистическом движении давно сложилось убеждение, что Россия является главным оплотом мировой реакции и ее военное поражение лишь приблизит час социалистической революции в Европе. В своей статье «Внешняя политика русского царизма», опубликованной в 1890 году, Фридрих Энгельс, говоря об угрозе мировой войны, писал: «Вся эта опасность мировой войны исчезнет в тот день, когда дела в России примут такой оборот, что русский народ сможет поставить крест над традиционной завоевательной политикой своих царей и вместо фантазий о мировом господстве заняться своими собственными жизненными интересами внутри страны, интересами, которым угрожает крайняя опасность… Русское Национальное собрание, которое захочет справиться хотя бы с самыми неотложными внутренними задачами, должно будет решительно положить конец всяким стремлениям к новым завоеваниям… С возрастающей быстротой, как по наклонной плоскости, катится Европа в пропасть мировой войны неслыханного размаха и силы. Одно только может остановить ее: перемена строя в России. Что это должно произойти в ближайшие годы, – не подлежит никакому сомнению… В тот день, когда падет царская власть, эта последняя твердыня общеевропейской реакции, – в этот день совсем другой ветер подует в Европе».
Через 44 года после публикации этой статьи с ее критикой выступил И.В. Сталин. Он писал: «Энгельс несколько увлекся и, увлекшись, забыл на минуту о некоторых элементарных, хорошо известных вещах». По мнению Сталина, Энгельсом был «упущен один важный момент, сыгравший потом решающую роль, а именно момент империалистической борьбы за колонии, за рынки сбыта, за источники сырья, имевший уже тогда серьезнейшее значение, упущены роль Англии как фактора грядущей мировой войны, момент противоречий между Германией и Англией, противоречий, имевших уже тогда серьезное значение и сыгравших потом почти определяющую роль в деле возникновения и развития мировой войны».
Комментируя же замечания Энгельса о роли царской России в провоцировании мировой войны, Сталин назвал их «преувеличением». Он писал: «Новый буржуазный строй в России с его "Национальным собранием" не мог бы предотвратить войну хотя бы потому, что главные пружины войны лежали в плоскости империалистической борьбы между основными империалистическими державами… Что царская власть в России была могучей твердыней общеевропейской (а также общеазиатской) реакции – в этом не может быть сомнений. Но чтобы она была последней твердыней этой реакции – в этом позволительно сомневаться».
Однако в начале XX века никто в мировом социалистическом движении не сомневался в правильности слов Энгельса, так как они отвечали расхожим представлениям о России в самых широких кругах мировой общественности. Многие социалисты связывали свои надежды на революцию в Европе с военными поражениями России. Еще за 10 лет до начала Русско-японской войны Александр Парвус (Гельфанд) высказал предположение о ее неизбежности и неизбежной революции в России под влиянием поражений русских от японцев. По этой причине за поражение России в войне 1904-1905 года выступали самые широкие круги социалистов мира.
Стремлением нанести поражение царской России объясняли и поддержку своих правительств после начала Первой мировой войны многие социалисты Германии и Австро-Венгрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Даже союзники России, искавшие ее поддержку в угоду своим внешнеполитическим планам, не желали видеть ее сильной. Александр III с горечью констатировал, что у России есть лишь два союзника – армия и флот. Эти соображения не помешали Николаю II, занявшему в 1894 году российский трон после смерти Александра Ш, принять участие в интервенции против Китая вместе с Японией, Великобританией, Германией, США и Францией в 1900 году. Участие России в подавлении восстания китайского народа и разделе китайских земель вместе со своими конкурентами лишь усилило вероятность столкновения между ними в скором будущем. Это и привело к нападению Японии на Россию в начале 1904 года.
Русско-японская война 1904-1905 годов продемонстрировала враждебность ведущих держав мира и влиятельных международных кругов по отношению к России. США, Великобритания и Германия поставляли в Японию вооружение и другие военные материалы. Как отмечала историк Присцилла Робертс, только фирма «Кун и Леб» предоставила правительству Японии в ходе Русско-японской войны пять займов.
При этом, как указывала Робертс, «мотивы, которыми руководствовался Шифф, предоставляя эти займы, были отнюдь не чисто финансовые. Его отвращение к антисемитской политике царского правительства России было так сильно, что он запретил фирме "Кун и Леб" участвовать в предоставлении займов России и просил еврейских финансистов из Британии и других европейских стран ввести аналогичное эмбарго. Шифф надеялся, что поражение России от Японии сможет привести к революции и установлению либерального конституционного правительства, которое прекратит дискриминацию в отношении пяти или шести миллионов евреев России. Его помощь и поддержка сыграли решающую роль в том, что американские и британские банкиры преодолели свое первоначальное нежелание оказать поддержку барону Такахаши Корекойо, который старался распространить облигации японского военного займа. Банк "Кун и Леб" организовал синдикаты в Нью-Йорке, которые распределяли американские доли ряда военных японских займов… Более того, Шифф был готов мобилизовать услуги многих из европейских банков, с которыми он поддерживал контакты (особенно банка "Варбург и компания"), чтобы распродать эти ценные бумаги. Это, в свою очередь, стало решающим фактором в том, чтобы оказать влияние на британских финансистов принять японские ценные бумаги на хороших условиях. В конечном счете эти ценные бумаги на общую сумму в 535 миллионов долларов (из которых на США – пришлось 196 250 000) были выброшены на европейские и американские рынки. Они покрыли более половины японских военных расходов и стали важным фактором, обеспечившим победу Японии».
Победе Японии способствовала и внешнеполитическая изоляция России. Президент США Теодор Рузвельт стал посредником на русско-японских мирных переговорах, увенчавшихся потерей Порт-Артура, Южно-Маньчжурской дороги, отторжением от России южной части Сахалина и всех Курильских островов.
Но не только правящие круги различных стран мира поддерживали Японию в ходе Русско-японской войны. К этому времени в международном социалистическом движении давно сложилось убеждение, что Россия является главным оплотом мировой реакции и ее военное поражение лишь приблизит час социалистической революции в Европе. В своей статье «Внешняя политика русского царизма», опубликованной в 1890 году, Фридрих Энгельс, говоря об угрозе мировой войны, писал: «Вся эта опасность мировой войны исчезнет в тот день, когда дела в России примут такой оборот, что русский народ сможет поставить крест над традиционной завоевательной политикой своих царей и вместо фантазий о мировом господстве заняться своими собственными жизненными интересами внутри страны, интересами, которым угрожает крайняя опасность… Русское Национальное собрание, которое захочет справиться хотя бы с самыми неотложными внутренними задачами, должно будет решительно положить конец всяким стремлениям к новым завоеваниям… С возрастающей быстротой, как по наклонной плоскости, катится Европа в пропасть мировой войны неслыханного размаха и силы. Одно только может остановить ее: перемена строя в России. Что это должно произойти в ближайшие годы, – не подлежит никакому сомнению… В тот день, когда падет царская власть, эта последняя твердыня общеевропейской реакции, – в этот день совсем другой ветер подует в Европе».
Через 44 года после публикации этой статьи с ее критикой выступил И.В. Сталин. Он писал: «Энгельс несколько увлекся и, увлекшись, забыл на минуту о некоторых элементарных, хорошо известных вещах». По мнению Сталина, Энгельсом был «упущен один важный момент, сыгравший потом решающую роль, а именно момент империалистической борьбы за колонии, за рынки сбыта, за источники сырья, имевший уже тогда серьезнейшее значение, упущены роль Англии как фактора грядущей мировой войны, момент противоречий между Германией и Англией, противоречий, имевших уже тогда серьезное значение и сыгравших потом почти определяющую роль в деле возникновения и развития мировой войны».
Комментируя же замечания Энгельса о роли царской России в провоцировании мировой войны, Сталин назвал их «преувеличением». Он писал: «Новый буржуазный строй в России с его "Национальным собранием" не мог бы предотвратить войну хотя бы потому, что главные пружины войны лежали в плоскости империалистической борьбы между основными империалистическими державами… Что царская власть в России была могучей твердыней общеевропейской (а также общеазиатской) реакции – в этом не может быть сомнений. Но чтобы она была последней твердыней этой реакции – в этом позволительно сомневаться».
Однако в начале XX века никто в мировом социалистическом движении не сомневался в правильности слов Энгельса, так как они отвечали расхожим представлениям о России в самых широких кругах мировой общественности. Многие социалисты связывали свои надежды на революцию в Европе с военными поражениями России. Еще за 10 лет до начала Русско-японской войны Александр Парвус (Гельфанд) высказал предположение о ее неизбежности и неизбежной революции в России под влиянием поражений русских от японцев. По этой причине за поражение России в войне 1904-1905 года выступали самые широкие круги социалистов мира.
Стремлением нанести поражение царской России объясняли и поддержку своих правительств после начала Первой мировой войны многие социалисты Германии и Австро-Венгрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152