Во всяком случае, в борьбе с Вайсманом женщина будет его союзницей. Необходимо только как можно скорее увидеть ее, постараться объяснить ей, в чем дело.
Камарели позвонил. Красные круги плыли перед его глазами. Неужели и сегодня она не откликнется на его зов?
Но раздался звонок оттуда – экран засветился, появилась незнакомка. Сегодня она была одета еще ослепительнее. Чудесная радуга окутывала ее, переливаясь и сверкая при каждом движении.
Она смеялась и плавно, словно в танце, взмахивала руками, – видимо, приветствовала Камарели. Затем сняла со стены какой-то аппарат, похожий на радионаушники, и одела его. Камарели посмотрел в ту сторону, куда она протянула руку, и увидел на рамке экрана такой же аппарат, как и в комнате женщины. Он торопливо приложил его к ушам и тотчас услышал мелодичный голос: женщина говорила. Но речь ее была непонятна: «Sanor den Obra. Wen, gara, obran sanoren largo». Лицо ее сияло, светилось искренней радостью.
Когда заговорил Камарели, женщина вся обратилась в слух. Однако он умолк, а с лица ее долго еще не сходило выражение внимания и ожидания – она ничего не поняла. Тогда Камарели снял наушники, кинулся к шкафу, схватил стоящий на нем глобус и поднес к экрану: «Укажите место, где вы находитесь».
Камарели медленно поворачивал глобус. Но женщина, внимательно вглядываясь в него, лишь недоуменно пожимала плечами. Отойдя от экрана, она вышла в смежную комнату и тотчас же вернулась с глобусом в руках.
Черный, испещренный желтыми и белыми полосами глобус медленно вращался перед глазами Камарели, но и он ничего не мог понять.
Он поднял взгляд на женщину, как бы ища у нее разъяснения…
А она стояла в своем радужном наряде, глядя на него большими, странно лучистыми глазами.
Глобус медленно вращался. И когда взгляд Камарели пал на Северный полярный круг, сознание пронзила догадка – Марс!
И в один миг все стало ясным и понятным: он разговаривал с марсианкой, с женщиной, отдаленной от него сотнями миллионов километров: безграничность этой черной пропасти убила в нем всякую надежду, его любовь теряла смысл, оказавшись за рамками реальности.
Лицо Камарели покрылось мертвенной бледностью. Безжизненным, потухшим взором еще раз окинул он незнакомку и как подкошенный упал перед экраном.
Очнулся Камарели в постели, подле него сидел врач и держал его за кисть, следя за пульсом по своим круглым карманным часам.
Потом Камарели увидел Вайсмана. Иностранец неподвижно стоял у окна.
Глава четвертая
ПРОЧИТАННЫЕ ЗНАКИ
Камарели, перенесший тяжелую болезнь, в середине октября, по настоянию врачей, поехал в санаторий на Черноморское побережье.
В конце ноября его навестил Вайсман.
Мучимый угрызениями совести, Камарели чувствовал себя при встрече неловко: как мог он заподозрить этого человека в каких-то недостойных помыслах. Теперь Вайсман представлялся ему самоотверженным ученым и замечательным другом. Надо было во что бы то ни стало искупить свою вину перед ним и заслужить его дружбу и доверие.
Встреча с Вайсманом была первой после долгого перерыва – врачи очень неохотно разрешали навещать больного. Теперь, правда. Камарели окончательно поправился, и только бледное осунувшееся лицо говорило о перенесенной болезни.
– Вы, конечно, сердитесь на меня, – усаживаясь в кресло, обратился к Камарели Вайсман. – Я не до конца был откровенен с вами, но, надеюсь, вы поймете, что причиной этому была лишь наша профессиональная осторожность. Мне хотелось подытожить все опыты, чтобы самому исправить возможные ошибки.
– Напротив, – смущенно потупив голову, отвечал Камарели, – это я должен извиниться перед вами за свое ребяческое поведение. Я поддался внезапному порыву, помешал вам и готов теперь принять любое наказание.
– Я очень рад, что вы уже здоровы и, вероятно, скоро сможете приступить к работе, – не обращая внимания на его покаянный тон, ответил Вайсман.
– Через две недели надеюсь быть в Тбилиси. Я и здесь уже понемногу начинаю работать, – Камарели указал на тетради, лежащие на столе.
– Поэтому-то, наверно, меня и пропустили сюда, что вам уже разрешено заниматься. Экран почти готов, и я ожидал лишь вас, чтобы вынести ему окончательный приговор.
– Знаете, меня больше всего занимает вопрос: каким образом на Марсе оборудовали точно такой же экран, как и в нашей лаборатории? – не отвечая ему, продолжал Камарели.
Вайсман отозвался не сразу.
– На объяснения потребуется очень много времени, боюсь утомить вас, проговорил он после паузы.
– Неужели я так уж плох?
– Значит, вы разрешаете?
– Я весь – внимание.
Вайсман вынул из портфеля, который он принес с собой, несколько книг и тетрадей, разложил их на столе и, закинув ногу на ногу, обратил на Камарели сверкающие стекла очков.
– Ваша гипотеза о прямолинейном излучении электромагнитных волн навела меня на мысль, что проблема телевидения между двумя планетами может быть разрешена с большим успехом, нежели даже между двумя точками земного шара. Прямолинейное движение лучей затрудняет их использование для телевидения на Земле. Поэтому я построил свою работу по иному принципу. Как известно, расстояние между Землей и Марсом сокращается часто весьма значительно. Именно в это время, не теряя своей первоначальной силы, пучок параллельных лучей с Земли легко дойдет до Марса. Но, чтобы уловить эти лучи, необходимый передатчик и приемник.
– В этом-то все дело! – оживившись, воскликнул Камарели.
– Я ни на минуту не сомневался в том, – продолжал Вайсман, – что на Марсе есть жизнь. Действительно, как можно думать, что в необозримом просторе Вселенной, в мире стольких небесных систем, бесчисленных планет, среди которых, безусловно, есть сходные с Землей по своим химико-физическим свойствам, – как можно думать, повторяю я, что во всей Вселенной жизнь ограничена только Землей, что только Земля является каким-то необыкновенным феноменом? Больше того, ученые давно уже пришли к выводу, что среди многих планет нашей солнечной системы именно на Марсе существуют наилучшие условия для развития жизни.
– Да, наши ученые уже не первый год бьются над изучением Марса, но, к сожалению, практические результаты пока не очень велики, – прервал его Камарели. – Ну, а в последнее время… – Он махнул рукой – Вы помните, в августе 1924 гола, когда Марс приблизился на расстояние пятидесяти пяти миллионов километров и телескопы всех обсерваторий мира тщательно ощупывали каждую складку марсианского рельефа, им не только не удалось обнаружить ничего нового, но вдруг исчезли и те удивительные каналы, которые прежде были видны даже на большом расстоянии.
– Вот, вот, именно об этом я и хотел с вами посоветоваться, – оживился Вайсман. – Поразительно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Камарели позвонил. Красные круги плыли перед его глазами. Неужели и сегодня она не откликнется на его зов?
Но раздался звонок оттуда – экран засветился, появилась незнакомка. Сегодня она была одета еще ослепительнее. Чудесная радуга окутывала ее, переливаясь и сверкая при каждом движении.
Она смеялась и плавно, словно в танце, взмахивала руками, – видимо, приветствовала Камарели. Затем сняла со стены какой-то аппарат, похожий на радионаушники, и одела его. Камарели посмотрел в ту сторону, куда она протянула руку, и увидел на рамке экрана такой же аппарат, как и в комнате женщины. Он торопливо приложил его к ушам и тотчас услышал мелодичный голос: женщина говорила. Но речь ее была непонятна: «Sanor den Obra. Wen, gara, obran sanoren largo». Лицо ее сияло, светилось искренней радостью.
Когда заговорил Камарели, женщина вся обратилась в слух. Однако он умолк, а с лица ее долго еще не сходило выражение внимания и ожидания – она ничего не поняла. Тогда Камарели снял наушники, кинулся к шкафу, схватил стоящий на нем глобус и поднес к экрану: «Укажите место, где вы находитесь».
Камарели медленно поворачивал глобус. Но женщина, внимательно вглядываясь в него, лишь недоуменно пожимала плечами. Отойдя от экрана, она вышла в смежную комнату и тотчас же вернулась с глобусом в руках.
Черный, испещренный желтыми и белыми полосами глобус медленно вращался перед глазами Камарели, но и он ничего не мог понять.
Он поднял взгляд на женщину, как бы ища у нее разъяснения…
А она стояла в своем радужном наряде, глядя на него большими, странно лучистыми глазами.
Глобус медленно вращался. И когда взгляд Камарели пал на Северный полярный круг, сознание пронзила догадка – Марс!
И в один миг все стало ясным и понятным: он разговаривал с марсианкой, с женщиной, отдаленной от него сотнями миллионов километров: безграничность этой черной пропасти убила в нем всякую надежду, его любовь теряла смысл, оказавшись за рамками реальности.
Лицо Камарели покрылось мертвенной бледностью. Безжизненным, потухшим взором еще раз окинул он незнакомку и как подкошенный упал перед экраном.
Очнулся Камарели в постели, подле него сидел врач и держал его за кисть, следя за пульсом по своим круглым карманным часам.
Потом Камарели увидел Вайсмана. Иностранец неподвижно стоял у окна.
Глава четвертая
ПРОЧИТАННЫЕ ЗНАКИ
Камарели, перенесший тяжелую болезнь, в середине октября, по настоянию врачей, поехал в санаторий на Черноморское побережье.
В конце ноября его навестил Вайсман.
Мучимый угрызениями совести, Камарели чувствовал себя при встрече неловко: как мог он заподозрить этого человека в каких-то недостойных помыслах. Теперь Вайсман представлялся ему самоотверженным ученым и замечательным другом. Надо было во что бы то ни стало искупить свою вину перед ним и заслужить его дружбу и доверие.
Встреча с Вайсманом была первой после долгого перерыва – врачи очень неохотно разрешали навещать больного. Теперь, правда. Камарели окончательно поправился, и только бледное осунувшееся лицо говорило о перенесенной болезни.
– Вы, конечно, сердитесь на меня, – усаживаясь в кресло, обратился к Камарели Вайсман. – Я не до конца был откровенен с вами, но, надеюсь, вы поймете, что причиной этому была лишь наша профессиональная осторожность. Мне хотелось подытожить все опыты, чтобы самому исправить возможные ошибки.
– Напротив, – смущенно потупив голову, отвечал Камарели, – это я должен извиниться перед вами за свое ребяческое поведение. Я поддался внезапному порыву, помешал вам и готов теперь принять любое наказание.
– Я очень рад, что вы уже здоровы и, вероятно, скоро сможете приступить к работе, – не обращая внимания на его покаянный тон, ответил Вайсман.
– Через две недели надеюсь быть в Тбилиси. Я и здесь уже понемногу начинаю работать, – Камарели указал на тетради, лежащие на столе.
– Поэтому-то, наверно, меня и пропустили сюда, что вам уже разрешено заниматься. Экран почти готов, и я ожидал лишь вас, чтобы вынести ему окончательный приговор.
– Знаете, меня больше всего занимает вопрос: каким образом на Марсе оборудовали точно такой же экран, как и в нашей лаборатории? – не отвечая ему, продолжал Камарели.
Вайсман отозвался не сразу.
– На объяснения потребуется очень много времени, боюсь утомить вас, проговорил он после паузы.
– Неужели я так уж плох?
– Значит, вы разрешаете?
– Я весь – внимание.
Вайсман вынул из портфеля, который он принес с собой, несколько книг и тетрадей, разложил их на столе и, закинув ногу на ногу, обратил на Камарели сверкающие стекла очков.
– Ваша гипотеза о прямолинейном излучении электромагнитных волн навела меня на мысль, что проблема телевидения между двумя планетами может быть разрешена с большим успехом, нежели даже между двумя точками земного шара. Прямолинейное движение лучей затрудняет их использование для телевидения на Земле. Поэтому я построил свою работу по иному принципу. Как известно, расстояние между Землей и Марсом сокращается часто весьма значительно. Именно в это время, не теряя своей первоначальной силы, пучок параллельных лучей с Земли легко дойдет до Марса. Но, чтобы уловить эти лучи, необходимый передатчик и приемник.
– В этом-то все дело! – оживившись, воскликнул Камарели.
– Я ни на минуту не сомневался в том, – продолжал Вайсман, – что на Марсе есть жизнь. Действительно, как можно думать, что в необозримом просторе Вселенной, в мире стольких небесных систем, бесчисленных планет, среди которых, безусловно, есть сходные с Землей по своим химико-физическим свойствам, – как можно думать, повторяю я, что во всей Вселенной жизнь ограничена только Землей, что только Земля является каким-то необыкновенным феноменом? Больше того, ученые давно уже пришли к выводу, что среди многих планет нашей солнечной системы именно на Марсе существуют наилучшие условия для развития жизни.
– Да, наши ученые уже не первый год бьются над изучением Марса, но, к сожалению, практические результаты пока не очень велики, – прервал его Камарели. – Ну, а в последнее время… – Он махнул рукой – Вы помните, в августе 1924 гола, когда Марс приблизился на расстояние пятидесяти пяти миллионов километров и телескопы всех обсерваторий мира тщательно ощупывали каждую складку марсианского рельефа, им не только не удалось обнаружить ничего нового, но вдруг исчезли и те удивительные каналы, которые прежде были видны даже на большом расстоянии.
– Вот, вот, именно об этом я и хотел с вами посоветоваться, – оживился Вайсман. – Поразительно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36