Мейбл напомнила себе, что ей очень повезло с отцом, без его помощи она никогда не смогла бы обеспечить Одри достойный уровень жизни. Собственный дом, любящее окружение, уверенность в завтрашнем дне, зиждущаяся на деньгах отца. Без его финансовой поддержки их жизнь сложилась бы совсем по-другому. Уважать взгляды отца - это самое малое, чем Мейбл могла отблагодарить его. В конце концов, неужели так трудно жить по его правилам? Конечно, у нее нет любви, нет мужа, но зато есть самый дорогой человечек - Одри. И есть отец, красивый дом, мало-помалу появляются новые друзья - разве этого мало?
И если в сексуальном отношении она осталась такой же неопытной, как в те дни, когда была зачата Одри, какое это имеет значение? Мейбл почти не помнила, что чувствовала, когда Ларри занимался с ней любовью. Видимо, первый сексуальный опыт оказался не слишком удачным, и поэтому не возникало потребности его повторить. Да, тогда она наслаждалась ощущением близости, возникшей между нею и Ларри, нежностью, с какой он целовал ее, когда все закончилось. Но и эти приятные воспоминания с годами притупились, то были воспоминания не женщины, а девочки, и если ради безопасности Одри и спокойствия отца она должна вести монашескую жизнь - что ж, значит, так тому и быть.
Родители Ларри признали Одри своей внучкой, и Мейбл с годами не потеряла с ними связь. Несколько раз они с Одри проводили каникулы с миссис Холфорд, которая почти сразу после смерти сына развелась с мужем. По мере того как братья и сестра Ларри росли и обзаводились собственными семьями, Мейбл старалась, чтобы Одри знала всех своих кузин и кузенов, а также их родителей.
Мейбл не хотела, чтобы Одри страдала от одиночества и чрезмерной опеки взрослых, как когда-то страдала сама. Будучи ребенком, Мейбл так остро тосковала по общению со сверстниками, так жаждала любви, что по ошибке приняла естественное проявление сексуальности мальчика-подростка за любовь и откликнулась на нее со всем пылом сердца. Теперь она не желала, чтобы дочь повторяла ее ошибки, тем более со столь же катастрофическими последствиями.
Но Одри - совсем другая. Когда девушка начала ходить на свидания, ее деда уже не было в живых, и он не мог наложить на нее те же эмоциональные запреты, которые были наложены на Мейбл. В каком-то смысле Мейбл даже радовалась этому, ведь несправедливо наказывать дочь за грехи матери. Мейбл оставалось только надеяться, что Одри достаточно зрелая личность и вполне счастлива и потому не будет спешить раньше времени завязать серьезные отношения с мужчиной. Ей хотелось, чтобы дочь успела повзрослеть и умела справиться с превратностями судьбы.
Надо признаться, до сих пор моей девочке везло, подумала Мейбл, безо всякой необходимости поправляя очередную подушку. У Одри пока не было сколько-нибудь серьезного романа. Но Мейбл патологически боялась, как бы дочь не повторила ее ошибки, не хотела, чтобы Одри лишилась своей свободы, радостей жизни, как когда-то лишилась ее мать. Мейбл мечтала, чтобы Одри досталось все хорошее, что не досталось ей. Она желала дочери всего только самого лучшего: университетского образования, силы и уверенности в себе, которую дает женщине сознание, что она в состоянии обеспечивать себя.
На лице Мейбл появилась печальная улыбка. В школе она лучше всего успевала по искусству и когда-то надеялась продолжить образование в колледже, но рождение Одри положило конец этим мечтам. И все-таки она нашла способ реализовать свой талант, хотя и гораздо позже.
После смерти отца, когда дом казался опустевшим и Мейбл чувствовала себя очень неуютно, она записалась на образовательные курсы для взрослых. Ее мастерство произвело такое впечатление на учителя рисования, что он посоветовал ей обратиться в агентство, специализирующееся на посредничестве между писателями и художниками-иллюстраторами. Мейбл так и сделала и последние два года оформляла популярные книги для малышей.
Кто знает, как сложилась бы ее судьба, открой она свой талант раньше. Она могла бы стать финансово независимой, а значит, свободной, быть может, даже встретила бы подходящего мужчину… Но что бы тогда стало с отцом? Он в последние годы жизни так же нуждался в помощи Мейбл, как она нуждалась в нем после рождения Одри. Мейбл благодарила судьбу за то, что ей представилась возможность выразить отцу свою любовь и благодарность.
Сейчас она стала независимой и материально, и морально. Но ей уже тридцать шесть - слишком поздно думать о романтических отношениях, о любви. Кроме того, когда Мейбл повнимательнее приглядывалась к окружающим мужчинам, то с неприязнью замечала, как они зачастую флиртуют с женщинами, нимало не заботясь, что тем самым причиняют боль своим женам или подругам. Многие представители так называемого сильного пола при ближайшем рассмотрении оказывались слабохарактерными и тщеславными, другие вели себя как иждивенцы, с жадностью хватая все, что только могли предложить им женщины, и постыдно мало давая в ответ. На каждую счастливую пару среди знакомых Мейбл приходилось три несчастливых, и она пришла к выводу, что, возможно, судьба не так уж жестоко наказала ее, не дав возможности удовлетворить все заложенные природой сексуальные и эмоциональные потребности.
Когда-то Мейбл старалась держать мужчин на расстоянии для того, чтобы угодить отцу, но со временем это превратилось в защитный механизм и вошло в привычку. Одри даже укоряла мать, что та ведет себя как семидесятилетняя старуха, хотя на самом деле ей вдвое меньше.
- Мама, ты же привлекательная женщина, - с нежностью говорила Одри, - слишком привлекательная, чтобы пропадать одной.
- А тебе не приходило в голову, что мне может нравиться жить одной? - парировала Мейбл. - Многие женщины не состоят в браке, взять хотя бы Анну Болт.
Анна Болт, энергичная рыжеволосая дама лет сорока, жила в собственном коттедже на окраине деревушки и работала внештатным корреспондентом на местном телевидении. На редкость общительная, она пользовалась огромной популярностью у мужчин, однако их женам была не столь симпатична.
Одри фыркнула.
- Может, Анна и живет одна, но спит не одна! - Испугавшись непреднамеренной жестокости своих слов, Одри поспешила уже мягче добавить: - Пойми, мама, это неестественно. Я же знаю, что у тебя нигде не припрятан тайный любовник. Ты вообще знала кого-нибудь, кроме папы?
Больше всего Мейбл хотелось заявить Одри, что это не ее дело, но вместо этого услышала собственный голос, тихо признавший, что больше действительно никого не было. По-видимому, Одри не понимала, что появилась на свет в результате единственного и не слишком запоминающегося сексуального эксперимента матери, и Мейбл не собиралась просвещать ее по этому поводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37