– Хочешь сейчас одеться и ехать на лодке в Швейцарию?
– А ты хочешь?
– Нет, – сказал я. – Я хочу лечь опять в постель.
– Что случилось?
– Бармен говорит, что утром меня придут арестовать.
– А бармен в своем уме?
– Да.
– Тогда, пожалуйста, милый, одевайся поскорее, и сейчас же едем. – Она села на край постели. Она была еще сонная. – Это бармен там, в ванной?
– Да.
– Так я не буду умываться. Пожалуйста, милый, отвернись, и я в одну минуту оденусь.
Я увидел ее белую спину, когда она снимала ночную сорочку, и потом я отвернулся, потому что она так просила. Она уже начала полнеть от беременности и не хотела, чтоб я ее видел. Я оделся, слушая шум дождя за окном. Мне почти нечего было укладывать.
– У меня еще много места в чемодане, Кэт, если тебе нужно.
– Я уже почти все уложила, – сказала она. – Милый, я ужасно глупая, но скажи мне, зачем бармен сидит в ванной?
– Тес, он ждет, чтоб снести наши вещи вниз.
– Какой славный!
– Он мой старый друг, – сказал я. – Один раз я чуть не прислал ему трубочного табаку.
Я посмотрел в открытое окно, за которым темнела ночь. Озера не было видно, только мрак и дождь, но ветер улегся.
– Я готова, милый, – сказала Кэтрин.
– Хорошо. – Я подошел к двери ванной. – Вот чемоданы, Эмилио, – сказал я. Бармен взял оба чемодана.
– Вы очень добры, что хотите помочь нам, – сказала Кэтрин.
– Пустяки, леди, – сказал бармен. – Я очень рад помочь вам, только не хотел бы нажить себе этим неприятности. Слушайте, – сказал он мне, – я спущусь с вещами по черной лестнице и пройду прямо к лодке. Вы идите спокойно, как будто собрались на прогулку.
– Чудесная ночь для прогулки, – сказала Кэтрин.
– Ночь скверная, что и говорить.
– Как хорошо, что у меня есть зонтик, – сказала Кэтрин.
Мы прошли по коридору и по широкой, устланной толстым ковром лестнице. Внизу, у дверей, сидел за своей конторкой портье.
Он очень удивился, увидя нас.
– Вы хотите выйти, сэр? – спросил он.
– Да, – сказал я. – Мы хотим посмотреть озеро в бурю.
– У вас нет зонта, сэр?
– Нет, – сказал я. – У меня непромокаемое пальто.
Он с сомнением оглядел меня.
– Я вам дам зонт, сэр, – сказал он. Он вышел и возвратился с большим зонтом. – Немножко великоват, сэр, – сказал он. Я дал ему десять лир. – О, вы слишком добры, сэр. Очень вам благодарен, – сказал он.
Он раскрыл перед нами двери, и мы вышли под дождь. Он улыбнулся Кэтрин, и она улыбнулась ему. – Не оставайтесь долго снаружи в бурю, – сказал он. – Вы промокнете, сэр и леди. – Он был всего лишь младший портье, и его английский язык еще грешил буквализмами.
– Мы скоро вернемся, – сказал я.
Мы пошли под огромным зонтом по дорожке, и дальше мокрым темным садом к шоссе, и через шоссе к обсаженной кустарником береговой аллее. Ветер дул теперь с берега. Это был сырой, холодный ноябрьский ветер, и я знал, что в горах идет снег. Мы прошли по набережной вдоль прикованных в нишах лодок к тому месту, где стояла лодка бармена. Вода была темнее камня. Бармен вышел из-за деревьев.
– Чемоданы в лодке, – сказал он.
– Я хочу заплатить вам за лодку, – сказал я.
– Сколько у вас есть денег?
– Не очень много.
– Вы мне потом пришлете деньги. Так будет лучше.
– Сколько?
– Сколько захотите.
– Скажите мне, сколько?
– Если вы доберетесь благополучно, пришлите мне пятьсот франков. Это вас не стеснит, если вы доберетесь.
– Хорошо.
– Вот здесь сандвичи. – Он протянул мне сверток. – Все, что нашлось в баре. А здесь бутылка коньяку и бутылка вина.
Я положил все в свой чемодан.
– Позвольте мне заплатить за это.
– Хорошо, дайте мне пятьдесят лир.
Я дал ему.
– Коньяк хороший, – сказал он. – Можете смело давать его вашей леди. Пусть она садится в лодку.
Он придержал лодку, которая то поднималась, то опускалась у каменной стены, и я помог Кэтрин спуститься. Она села на корме и завернулась в плащ.
– Вы знаете, куда ехать?
– Все время к северу.
– А как ехать?
– На Луино.
– На Луино, Коннеро, Каннобио, Транцано. В Швейцарии вы будете только когда доедете до Бриссаго. Вам нужно миновать Монте-Тамара.
– Который теперь час? – спросила Кэтрин.
– Еще только одиннадцать, – сказал я.
– Если вы будете грести не переставая, к семи часам утра вы должны быть на месте.
– Это так далеко?
– Тридцать пять километров.
– Как бы не сбиться. В такой дождь нужен компас.
– Нет. Держите на Изола-Белла. Потом, когда обогнете Изола-Мадре, идите по ветру. Ветер приведет вас в Палланцу. Вы увидите огни. Потом идите вдоль берега.
– Ветер может перемениться.
– Нет, – сказал он. – Этот ветер будет дуть три дня. Он дует прямо с Маттароне. Вон там жестянка, чтоб вычерпывать воду.
– Позвольте мне хоть что-нибудь заплатить вам за лодку сейчас.
– Нет, я хочу рискнуть. Если вы доберетесь, то заплатите мне все сполна.
– Пусть так.
– Думаю, что вы не утонете.
– Вот и хорошо.
– Держите прямо по ветру.
– Ладно. – Я прыгнул в лодку.
– Вы оставили деньги за номер?
– Да. В конверте на столе.
– Отлично. Всего хорошего.
– Всего хорошего. Большое вам спасибо.
– Не за что будет, если вы утонете.
– Что он говорит? – спросила Кэтрин.
– Он желает нам всего хорошего.
– Всего хорошего, – сказала Кэтрин. – Большое, большое вам спасибо.
– Вы готовы?
– Да.
Он наклонился и оттолкнул нас. Я погрузил весла в воду, потом помахал ему рукой. В ответ он сделал предостерегающий знак. Я увидел огни отеля и стал грести, стараясь держать прямо, пока они не скрылись из виду. Кругом бушевало настоящее море, но мы шли по ветру.
Глава тридцать седьмая
Я греб в темноте, держась так, чтоб ветер все время дул мне в лицо. Дождь перестал и только изредка порывами налетал снова. Я видел Кэтрин на корме, но не видел воду, когда погружал в нее лопасти весел. Весла были длинные и не имели ремешков, удерживающих весло в уключине. Я погружал весла в воду, проводил их вперед, вынимал, заносил, снова погружал, стараясь грести как можно легче. Я не разворачивал их плашмя при заносе, потому что ветер был попутный. Я знал, что натру себе волдыри, и хотел, чтоб это случилось как можно позднее. Лодка была легкая и хорошо слушалась весел. Я вел ее вперед по темной воде. Ничего не было видно, но я надеялся, что мы скоро доберемся до Палланцы.
Мы так и не увидели Палланцы. Ветер дул с юга, и в темноте мы проехали мыс, за которым лежит Палланца, и не увидели ее огней. Когда наконец показались какие-то огни, гораздо дальше и почти на самом берегу, это была уже Интра. Но долгое время мы вообще не видели никаких огней, не видели и берега и только упорно подвигались в темноте вперед, скользя на волнах. Иногда волна поднимала лодку, и в темноте я махал веслами по воздуху. Озеро было еще неспокойное, но я продолжал грести, пока нас вдруг чуть не прибило к скалистому выступу берега, торчавшему над водой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– А ты хочешь?
– Нет, – сказал я. – Я хочу лечь опять в постель.
– Что случилось?
– Бармен говорит, что утром меня придут арестовать.
– А бармен в своем уме?
– Да.
– Тогда, пожалуйста, милый, одевайся поскорее, и сейчас же едем. – Она села на край постели. Она была еще сонная. – Это бармен там, в ванной?
– Да.
– Так я не буду умываться. Пожалуйста, милый, отвернись, и я в одну минуту оденусь.
Я увидел ее белую спину, когда она снимала ночную сорочку, и потом я отвернулся, потому что она так просила. Она уже начала полнеть от беременности и не хотела, чтоб я ее видел. Я оделся, слушая шум дождя за окном. Мне почти нечего было укладывать.
– У меня еще много места в чемодане, Кэт, если тебе нужно.
– Я уже почти все уложила, – сказала она. – Милый, я ужасно глупая, но скажи мне, зачем бармен сидит в ванной?
– Тес, он ждет, чтоб снести наши вещи вниз.
– Какой славный!
– Он мой старый друг, – сказал я. – Один раз я чуть не прислал ему трубочного табаку.
Я посмотрел в открытое окно, за которым темнела ночь. Озера не было видно, только мрак и дождь, но ветер улегся.
– Я готова, милый, – сказала Кэтрин.
– Хорошо. – Я подошел к двери ванной. – Вот чемоданы, Эмилио, – сказал я. Бармен взял оба чемодана.
– Вы очень добры, что хотите помочь нам, – сказала Кэтрин.
– Пустяки, леди, – сказал бармен. – Я очень рад помочь вам, только не хотел бы нажить себе этим неприятности. Слушайте, – сказал он мне, – я спущусь с вещами по черной лестнице и пройду прямо к лодке. Вы идите спокойно, как будто собрались на прогулку.
– Чудесная ночь для прогулки, – сказала Кэтрин.
– Ночь скверная, что и говорить.
– Как хорошо, что у меня есть зонтик, – сказала Кэтрин.
Мы прошли по коридору и по широкой, устланной толстым ковром лестнице. Внизу, у дверей, сидел за своей конторкой портье.
Он очень удивился, увидя нас.
– Вы хотите выйти, сэр? – спросил он.
– Да, – сказал я. – Мы хотим посмотреть озеро в бурю.
– У вас нет зонта, сэр?
– Нет, – сказал я. – У меня непромокаемое пальто.
Он с сомнением оглядел меня.
– Я вам дам зонт, сэр, – сказал он. Он вышел и возвратился с большим зонтом. – Немножко великоват, сэр, – сказал он. Я дал ему десять лир. – О, вы слишком добры, сэр. Очень вам благодарен, – сказал он.
Он раскрыл перед нами двери, и мы вышли под дождь. Он улыбнулся Кэтрин, и она улыбнулась ему. – Не оставайтесь долго снаружи в бурю, – сказал он. – Вы промокнете, сэр и леди. – Он был всего лишь младший портье, и его английский язык еще грешил буквализмами.
– Мы скоро вернемся, – сказал я.
Мы пошли под огромным зонтом по дорожке, и дальше мокрым темным садом к шоссе, и через шоссе к обсаженной кустарником береговой аллее. Ветер дул теперь с берега. Это был сырой, холодный ноябрьский ветер, и я знал, что в горах идет снег. Мы прошли по набережной вдоль прикованных в нишах лодок к тому месту, где стояла лодка бармена. Вода была темнее камня. Бармен вышел из-за деревьев.
– Чемоданы в лодке, – сказал он.
– Я хочу заплатить вам за лодку, – сказал я.
– Сколько у вас есть денег?
– Не очень много.
– Вы мне потом пришлете деньги. Так будет лучше.
– Сколько?
– Сколько захотите.
– Скажите мне, сколько?
– Если вы доберетесь благополучно, пришлите мне пятьсот франков. Это вас не стеснит, если вы доберетесь.
– Хорошо.
– Вот здесь сандвичи. – Он протянул мне сверток. – Все, что нашлось в баре. А здесь бутылка коньяку и бутылка вина.
Я положил все в свой чемодан.
– Позвольте мне заплатить за это.
– Хорошо, дайте мне пятьдесят лир.
Я дал ему.
– Коньяк хороший, – сказал он. – Можете смело давать его вашей леди. Пусть она садится в лодку.
Он придержал лодку, которая то поднималась, то опускалась у каменной стены, и я помог Кэтрин спуститься. Она села на корме и завернулась в плащ.
– Вы знаете, куда ехать?
– Все время к северу.
– А как ехать?
– На Луино.
– На Луино, Коннеро, Каннобио, Транцано. В Швейцарии вы будете только когда доедете до Бриссаго. Вам нужно миновать Монте-Тамара.
– Который теперь час? – спросила Кэтрин.
– Еще только одиннадцать, – сказал я.
– Если вы будете грести не переставая, к семи часам утра вы должны быть на месте.
– Это так далеко?
– Тридцать пять километров.
– Как бы не сбиться. В такой дождь нужен компас.
– Нет. Держите на Изола-Белла. Потом, когда обогнете Изола-Мадре, идите по ветру. Ветер приведет вас в Палланцу. Вы увидите огни. Потом идите вдоль берега.
– Ветер может перемениться.
– Нет, – сказал он. – Этот ветер будет дуть три дня. Он дует прямо с Маттароне. Вон там жестянка, чтоб вычерпывать воду.
– Позвольте мне хоть что-нибудь заплатить вам за лодку сейчас.
– Нет, я хочу рискнуть. Если вы доберетесь, то заплатите мне все сполна.
– Пусть так.
– Думаю, что вы не утонете.
– Вот и хорошо.
– Держите прямо по ветру.
– Ладно. – Я прыгнул в лодку.
– Вы оставили деньги за номер?
– Да. В конверте на столе.
– Отлично. Всего хорошего.
– Всего хорошего. Большое вам спасибо.
– Не за что будет, если вы утонете.
– Что он говорит? – спросила Кэтрин.
– Он желает нам всего хорошего.
– Всего хорошего, – сказала Кэтрин. – Большое, большое вам спасибо.
– Вы готовы?
– Да.
Он наклонился и оттолкнул нас. Я погрузил весла в воду, потом помахал ему рукой. В ответ он сделал предостерегающий знак. Я увидел огни отеля и стал грести, стараясь держать прямо, пока они не скрылись из виду. Кругом бушевало настоящее море, но мы шли по ветру.
Глава тридцать седьмая
Я греб в темноте, держась так, чтоб ветер все время дул мне в лицо. Дождь перестал и только изредка порывами налетал снова. Я видел Кэтрин на корме, но не видел воду, когда погружал в нее лопасти весел. Весла были длинные и не имели ремешков, удерживающих весло в уключине. Я погружал весла в воду, проводил их вперед, вынимал, заносил, снова погружал, стараясь грести как можно легче. Я не разворачивал их плашмя при заносе, потому что ветер был попутный. Я знал, что натру себе волдыри, и хотел, чтоб это случилось как можно позднее. Лодка была легкая и хорошо слушалась весел. Я вел ее вперед по темной воде. Ничего не было видно, но я надеялся, что мы скоро доберемся до Палланцы.
Мы так и не увидели Палланцы. Ветер дул с юга, и в темноте мы проехали мыс, за которым лежит Палланца, и не увидели ее огней. Когда наконец показались какие-то огни, гораздо дальше и почти на самом берегу, это была уже Интра. Но долгое время мы вообще не видели никаких огней, не видели и берега и только упорно подвигались в темноте вперед, скользя на волнах. Иногда волна поднимала лодку, и в темноте я махал веслами по воздуху. Озеро было еще неспокойное, но я продолжал грести, пока нас вдруг чуть не прибило к скалистому выступу берега, торчавшему над водой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70