Он засмеялся, и рыжая борода его опустилась и поднялась, а зубы сильно щелкнули; с превеликим удовольствием выпустил он из кадила целый клуб ладана в нос Гараиви. Но тот уже углубился темным проходом к келье Гибреаса, принявшего его спокойно, сидя на деревянном седалище, стоявшем возле низкого ложа без подушек и тканей - истинное ложе отшельника, ложе Святого, которое осенял простой Эллинский крест, прикрепленный к стене. Игумен заговорил первым, слегка опершись своей выразительной головой на руку:
- Теперь не время возмущаться, потому что Добро не может еще победить Зло. Надо, чтобы Зеленые окрепли, для этого недостаточно мечей, нужно оружие более действенное.
Он выпрямил свой согбенный стан: от движенья головы всколыхнулись его волнистые волосы.
- Зло исходит от Могущества и Силы, обладающих оружием вещественным, тогда как Слабые и Бедные владели до сих пор лишь духовным оружием Добра. Против Коварства, Вероломства, Лжи и Преступления необходимо дать вам оружие, которое вас сделает неуязвимыми. Хотя оружие это телесное, но исходит от разума, сотворено разумом, - вековечным Владыкой Вещества; если бы Добро на земле было вооружено, настал бы конец Злу, и Добру досталась бы Победа. Но Святой Пречистой начертано победить через тройственную субстанцию, силы которой я совершенствую. Это лучше мечей, которые каждому доступно выковать, чтобы безнаказанно умертвить ближнего. Мое оружие будет оружием Добра, оружием нападающего народа, покровом искусств человеческих; оружие мое во имя поклонения иконам приведет в Великий Дворец племена эллинское и славянское; оно огонь, но огонь не только опаляющий, но разражающийся громом!
Спокойно открывал он как бы великую необычную тайну; встав с седалища, пригласил:
- Пойдем, пойдем, ты услышишь, как грянет огонь, который постиг я изучением арийских книг, поведавших мне учение о Добре, распространяемое Святой Пречистой в Византии из века в век. В нем таинственное оружие, которое я вручу Зеленым, чтобы, не в пример тому, что случилось раньше с Сепеосом, они одолели Зло.
Коридоры тянулись один за другим, обрамленные кельями, где молились и работали иноки. Полный любопытства и благоговения, не прерывал Гараиви речей Гибреаса. Неотложно хотел он исповедаться ему в убийстве Гераиска и убедить его, что пришло время использовать волнение, вызванное преследованием икон, поднять и Зеленых и Православных на Могущество и Силу. Но игумен, не останавливаясь, двигался вперед, выпрямив стан, и волны тонких волос ниспадали ему на плечи. Он вошел в обширную келью, полную странных орудий, висевших на стене или лежащих на низких горнах. Одни отличались узкими горлышками, другие, цилиндрического вида, казались прозрачными; некоторые снабжены были большими винтами и напоминали пресс; еще одни имели вид орудий пытки и обвивались ремнями, переплетавшимися на сером фоне келий, освещенной большим двухстворчатым окном; виднелись орудия из глины, похожие на горны, и другие медные, точно широкие блюда. Посредине на простом плиточном полу стояла в углублении ступка из бронзы и в ней отвесный железный пест, висевший на кожаном ремне, соединенном с большим колесом, прикрепленным к своду. Быть может, здесь помещалась лаборатория для опытов, где Гибреас отдавался таинственным изысканиям, продолжая исследование своих предшественников, имевшие целью вооружить Добро силою вещественной. Здесь исчислял, смешивал, взвешивал, составлял он таинственные химические тела, разгадка которых хранилась в арийских книгах из Верхней Азии, вероятном наследии Будды, перешедшем ко Святой Пречистой. Игумен извлек из ступки черное вещество с запахом серы и зловонием селитры, к великому ужасу Гараиви, который не находил что сказать и снова следовал за ним, перерезая коридоры, минуя кельи, где монахи не обернулись даже, по-прежнему молясь или работая. Они приблизились ко входу во внутренний сад, как бы четырехугольный двор, опоясанный овальными портиками, плиточный пол которого усеян был эллинскими крестами. Гибреас нагнулся, рассыпал на плиты вещество в виде легкого порошка, затем поспешно удалился в окутавших его сумерках сада и возвратился с зажженною свечой.
- Ты увидишь, как воспламенится и как разгорится он громом. Это сильнее огня Мидийского, огня морского, огня действенного, огня жидкого, которым пользуются Базилевсы для сожжения неприятельских кораблей!
Он приблизил свечу: вещество затрещало и, запылав чистым голубым пламенем, слабо взорвалось, но настолько, что Гараиви мог слышать. Гибреас сказал, довольный:
- Этого недостаточно, я отыскиваю способ заключить эту пыль в узкие стенки, откуда распространится ее жизненность с большей силой и понесет метательные снаряды, которые, разя сторонников Зла, истребят Зло.
Он пошел прочь, оставив совершенно почерневшим место, где странное вещество горело и гремело, а Гараиви вновь слушал его речь, не имея возможности покаяться в убийстве Гераиска.
- Уже долгое время владеют Базилевсы огнем Мидийским, морским, действенным и жидким, как называется он сообразно его употреблению, - огнем, которым сжигают неприятельские корабли, но не будет у них моего огня громового, которым я вооружу демократию, исповедующую почитание икон во имя искусств человеческих. Вкупе с нею и с Зелеными им будут обладать племена эллинское и славянское. Этим возрожу я Империю Востока через огонь мой, о деятельных свойствах которого поведали мне арийские книги. Когда я замкну силу его в узкий сосуд, который теперь отыскиваю, я вооружу вас всех, людей Добра, защитников Православия, и с ним победите вы Исаврию, раздавите Голубых, возвеличитесь над знатными и воздвигнете, наконец, через Базилевсов происхождения Эллинского и Славянского крест истинного Иисуса, не тот, которому лицемерно поклоняется оскопленный Патриарх, гонитель икон, олицетворяющий Святую Премудрость, подобно блуднице предавшуюся Гордым и Могущественным, соперничающую со Святой Пречистой, другом бедных, слабых и смиренных.
Гараиви начинал понимать игумена; но сердце его так жаждало исповедаться в совершенном им убийстве, что, не выдержав, он покаялся очень взволнованный, прервав его в углу коридора, выходившего в храм, куда они направлялись.
- Я должен был сделать так, должен! Прости! Прости! Я убийца! Я утопил Гераиска; он знал о заговоре, и был казнен Сепеос, а защищавшие его Зеленые убиты. - И словно совершил он нечто дозволенное, как бы опасный подвиг заговора, произнес ему Гибреас слова отпущения, которые Гараиви слушал сперва недоверчиво, потом весь сияющий, особенно когда игумен сотворил знак благословения над его склоненной головой. Оставив набатеянина, он прошел во храм и направился к нарфексу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106