словно следуя приказу, отданному свыше, сходствовали все речения помазанников. Не поднимались до сих пор скромные священнослужители, молчали пастыри, настоятели бедных африканских монастырей, эфимерии островов Эллады. В душе им хотелось согласовать холодные умствования оскопленных помазанников, пригласивших их к искоренению иконопочитания, со своим исстари наследственным влечением к искусству, побуждавшему их следовать иконопоклонению, символика которого волновала души их, соприкасавшиеся с народом бесхитростным, склонным к фетишизму, религиозным чувствам.
Скрытая угодливость мешала быть им откровенными. Вызванные издалека, они по прибытии в Византию были благосклонно обласканы гордыми епископами и архимандритами, обычно грубыми и надменными, в другое время презрительно щурившими глаза на этот скромный люд. Знали их близость к православным и придавали голосованию их особое значение, так как они были многочисленны, и политическая зависимость их казалась особенно желательной.
Один из пастырей сделал знак, что хочет говорить. Он отличался широким мрачным лбом, белесоватыми глазами и лицом кирпичного цвета, окаймленным окладистой темной бородой. Суровость сквозила в его мощном голосе, уловимая в дрожании неясно произносимых слов.
- Если бы обожание икон было даже достойно порицания и оскорбляло Промыслы Бога-Отца и Бога-Сына, отнюдь не имеющих нужды в вещественных изображениях Своей державной Власти, то с особой осторожностью надлежало бы низвергать то, что составляет самое основание Веры. Лишенные икон отвернутся, конечно, от Иисуса Православные, перестанут взывать к заступничеству Приснодевы, не узреют Бога-Отца в Его небесной безначальности - и в желании искоренить язычество сотворится новое язычество. И как удержать Верных, пасомых чад на стезе православия, не обращая их к иконам, услаждающим взоры их, объясняющим воочию божественность, облегчающим постижение ими истин церкви, которых не могли бы понять они без живописи, мозаики, ваяния, вещественных изображений, установленных предыдущими Синодами, - согласно с наставлениями учителей, с поучениями Избранников, чье учение вечно пребудет во всех душах!
Он продолжал говорить, этот пастырь, и речь его все вдохновлялась; он не видел устремленных на него взоров, не замечал окружающих, слушавших его голос, который звучал теперь красиво, очистился в длинном своем вступлении от шероховатости и невнятности. Защищал он мощи, жалостные останки Святых, окруженные всеобщим поклонением, которое сооружает для них раки из золота и серебра, мощи - неопровержимо творящие чудеса, воплощая собою Веру многих. Мощи эти подобает сохранить наряду с иконами, так как иначе может возникнуть опасность, что рассеются Православные, утратят пищу этой духовной манны; случались, конечно, излишества и заблуждения, но Вера спасала все! Он, смиренный Помазанник Восточной церкви, свидетельствует против уничтожения иконопочитания, которое поведет вслед за собой низложение мощей; свидетельствует во имя Бытия самой же Церкви, которая погрузилась бы тем в бесплодные распри, и от которой быстро бы отвратились простодушные сердца, не могущие верить вне Символов, вне Святынь, живописанных, изваянных и вызолоченных, - вне металла, камня и дерева, освященных от века, - и, отвратившись, устремились бы на поиски нового Бога, если не новых Богов.
Со строгим видом задвигались митроносцы, могущественные помазанники, священнослужители - друзья Могущества и Силы; хартофилакс, протодиакон, иеромнемон, периодевт, протопсалтий, лаосинакт, наставник псалмов, даже великий экклезиаст и великий проповедник, которыми украшал во Святой Премудрости в курениях фимиама Патриарх свое медленное шествие; все шептались; головы наклонялись и нахмуренные лица дышали негодованием; белки расширенных глаз выражали остолбенение. Склонялись четырехгранные камилавки игуменов и подымались с надменно холодным видом; с негодованием двигались плечи и выпучивались животы, которые, казалось, можно было прорвать ударом кулака. Они не разделяли мнения, высказанного пастырем. Константин V был неподвижен; до сих пор казалось, что к распре он относится безучастно и что он держит сторону помазанников-иконоборцев лишь из соображений государственных, ради усиления своего могущества. Патриарх видимо терял терпение. Он щелкнул жирными пальцами, и встал вдруг один из монахов, и заговорил бессмысленно вдохновенным голосом:
- Брат мой во Иисусе заблуждается и я докажу ему это Святым Евангелием. - И толстый, с длинной шеей, покрытой длинными прядями волос, начал речь свою монах, в то время как садился умолкнувший пастырь, взволнованный собственным красноречием, которое так увлекло его, что он не видел и не слышал ничего кругом и устремил теперь взор на одну из ниш, в молитве шевеля губами. - По трем пунктам надлежит мне ответить брату во Христе! Пункт первый: Бог-Отец, воплощенный в Боге-Сыне, сотворив мир, видимый и невидимый, создал тем все формы, начертал все рисунки, произвел все образы в трех царствах: минеральном, растительном и животном. Всякое естество исходит от него и ясно, что воспроизводит человек лишь сотворенное Теосом - все, что образует он и начертает, и нарисует.
Пункт второй: выходило бы, что несовершенным могуществом обладал Бог-Отец, воплощенный в Боге-Сыне, если бы по сотворении мира видимого и невидимого надлежало бы к нему еще что-нибудь прибавить. Не есть ли, значит, оскорбление Бога-Отца, воплотившегося в Боге-Сыне, желание создать недвижимые творения, каковы иконы? Не равносильно ли это намерению показать, будто чего-нибудь Он не доделал?
Пункт третий: Евангелие свидетельствует, что ошибочны мысли, исповедуемые пастырем-братом во Иисусе. Он инок обители, не пожелавшей следовать Святой Пречистой и монастырям ей повинующимся, и не укрылись от него стремления паствы, которая погрязла во грехах и желаниях языческих, отразившихся в почитании икон и мощей; итак он - инок прочел в священных книгах приговор новому идолопоклонству: «Будучи единой природы с Богом, мы не должны думать, что Божество может уподобляться золоту или серебру, или камню выточенному искусством и ремеслом человеческими».
Несомненно, что обожание икон и мощей питается проповедью Святой Пречистой, этого духовного очага эллинской расы, коей идолы некогда рассеяны были по всей земле. И Святая Пречистая во имя исповедания своего, именуемого арийским, так как под личиной его укрывается осужденное учение о Добре, побеждающем Зло - Святая Пречистая не приблизилась к Святому Синоду, который проклял бы ее! Игумен ее Гибреас встретил бы в лице его - инока, родом исавриянина и, следовательно, ни эллина, ни славянина, - противника, готового стереть игумена с лица земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Скрытая угодливость мешала быть им откровенными. Вызванные издалека, они по прибытии в Византию были благосклонно обласканы гордыми епископами и архимандритами, обычно грубыми и надменными, в другое время презрительно щурившими глаза на этот скромный люд. Знали их близость к православным и придавали голосованию их особое значение, так как они были многочисленны, и политическая зависимость их казалась особенно желательной.
Один из пастырей сделал знак, что хочет говорить. Он отличался широким мрачным лбом, белесоватыми глазами и лицом кирпичного цвета, окаймленным окладистой темной бородой. Суровость сквозила в его мощном голосе, уловимая в дрожании неясно произносимых слов.
- Если бы обожание икон было даже достойно порицания и оскорбляло Промыслы Бога-Отца и Бога-Сына, отнюдь не имеющих нужды в вещественных изображениях Своей державной Власти, то с особой осторожностью надлежало бы низвергать то, что составляет самое основание Веры. Лишенные икон отвернутся, конечно, от Иисуса Православные, перестанут взывать к заступничеству Приснодевы, не узреют Бога-Отца в Его небесной безначальности - и в желании искоренить язычество сотворится новое язычество. И как удержать Верных, пасомых чад на стезе православия, не обращая их к иконам, услаждающим взоры их, объясняющим воочию божественность, облегчающим постижение ими истин церкви, которых не могли бы понять они без живописи, мозаики, ваяния, вещественных изображений, установленных предыдущими Синодами, - согласно с наставлениями учителей, с поучениями Избранников, чье учение вечно пребудет во всех душах!
Он продолжал говорить, этот пастырь, и речь его все вдохновлялась; он не видел устремленных на него взоров, не замечал окружающих, слушавших его голос, который звучал теперь красиво, очистился в длинном своем вступлении от шероховатости и невнятности. Защищал он мощи, жалостные останки Святых, окруженные всеобщим поклонением, которое сооружает для них раки из золота и серебра, мощи - неопровержимо творящие чудеса, воплощая собою Веру многих. Мощи эти подобает сохранить наряду с иконами, так как иначе может возникнуть опасность, что рассеются Православные, утратят пищу этой духовной манны; случались, конечно, излишества и заблуждения, но Вера спасала все! Он, смиренный Помазанник Восточной церкви, свидетельствует против уничтожения иконопочитания, которое поведет вслед за собой низложение мощей; свидетельствует во имя Бытия самой же Церкви, которая погрузилась бы тем в бесплодные распри, и от которой быстро бы отвратились простодушные сердца, не могущие верить вне Символов, вне Святынь, живописанных, изваянных и вызолоченных, - вне металла, камня и дерева, освященных от века, - и, отвратившись, устремились бы на поиски нового Бога, если не новых Богов.
Со строгим видом задвигались митроносцы, могущественные помазанники, священнослужители - друзья Могущества и Силы; хартофилакс, протодиакон, иеромнемон, периодевт, протопсалтий, лаосинакт, наставник псалмов, даже великий экклезиаст и великий проповедник, которыми украшал во Святой Премудрости в курениях фимиама Патриарх свое медленное шествие; все шептались; головы наклонялись и нахмуренные лица дышали негодованием; белки расширенных глаз выражали остолбенение. Склонялись четырехгранные камилавки игуменов и подымались с надменно холодным видом; с негодованием двигались плечи и выпучивались животы, которые, казалось, можно было прорвать ударом кулака. Они не разделяли мнения, высказанного пастырем. Константин V был неподвижен; до сих пор казалось, что к распре он относится безучастно и что он держит сторону помазанников-иконоборцев лишь из соображений государственных, ради усиления своего могущества. Патриарх видимо терял терпение. Он щелкнул жирными пальцами, и встал вдруг один из монахов, и заговорил бессмысленно вдохновенным голосом:
- Брат мой во Иисусе заблуждается и я докажу ему это Святым Евангелием. - И толстый, с длинной шеей, покрытой длинными прядями волос, начал речь свою монах, в то время как садился умолкнувший пастырь, взволнованный собственным красноречием, которое так увлекло его, что он не видел и не слышал ничего кругом и устремил теперь взор на одну из ниш, в молитве шевеля губами. - По трем пунктам надлежит мне ответить брату во Христе! Пункт первый: Бог-Отец, воплощенный в Боге-Сыне, сотворив мир, видимый и невидимый, создал тем все формы, начертал все рисунки, произвел все образы в трех царствах: минеральном, растительном и животном. Всякое естество исходит от него и ясно, что воспроизводит человек лишь сотворенное Теосом - все, что образует он и начертает, и нарисует.
Пункт второй: выходило бы, что несовершенным могуществом обладал Бог-Отец, воплощенный в Боге-Сыне, если бы по сотворении мира видимого и невидимого надлежало бы к нему еще что-нибудь прибавить. Не есть ли, значит, оскорбление Бога-Отца, воплотившегося в Боге-Сыне, желание создать недвижимые творения, каковы иконы? Не равносильно ли это намерению показать, будто чего-нибудь Он не доделал?
Пункт третий: Евангелие свидетельствует, что ошибочны мысли, исповедуемые пастырем-братом во Иисусе. Он инок обители, не пожелавшей следовать Святой Пречистой и монастырям ей повинующимся, и не укрылись от него стремления паствы, которая погрязла во грехах и желаниях языческих, отразившихся в почитании икон и мощей; итак он - инок прочел в священных книгах приговор новому идолопоклонству: «Будучи единой природы с Богом, мы не должны думать, что Божество может уподобляться золоту или серебру, или камню выточенному искусством и ремеслом человеческими».
Несомненно, что обожание икон и мощей питается проповедью Святой Пречистой, этого духовного очага эллинской расы, коей идолы некогда рассеяны были по всей земле. И Святая Пречистая во имя исповедания своего, именуемого арийским, так как под личиной его укрывается осужденное учение о Добре, побеждающем Зло - Святая Пречистая не приблизилась к Святому Синоду, который проклял бы ее! Игумен ее Гибреас встретил бы в лице его - инока, родом исавриянина и, следовательно, ни эллина, ни славянина, - противника, готового стереть игумена с лица земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106