Выдвинув из электрогриля противень с сосисками, он стал вилкой переворачивать их на другой бок. Аппетитнейший аромат волной пошел по кухне, и Эдипус рефлективно вонзил когти Слайдеру в колено. – А потом у нее ведь и радиоприемник был включен, если я не ошибаюсь. Но главное – не это. Послушай, если Ронни действительно убили, то его убийца, прежде чем покинуть дом, должен был спускаться по лестнице, и в этом случае кто-нибудь непременно услышал бы его шаги.
– Возможно, они были достаточно громкими, чтобы их услышали, но это не значит еще, что они привлекли чье-то внимание. В этом доме гости бывают так часто, что там, можно сказать, постоянно кто-то поднимается или спускается по лестнице. Ему оставалось дождаться только подходящего момента...
– И он мог выйти из дома раньше, чем Мэнди побежала наверх?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Слайдер. – Прежде чем кровь начала просачиваться вниз, прошло какое-то время. И Мэнди не сразу перешла к решительным действиям: сначала рассматривала свой потолок, потом дала волю эмоциям.
Атертон на минуту задумался.
– А как убийца проник в дом? Здесь такой электронный замок, который не открыть с помощью кредитной карточки.
– Либо позвонив в комнату Ронни – если они были знакомы, – либо дождавшись кого-нибудь у дверей, хотя я сомневаюсь, что он стал бы подвергать себя риску быть опознанным.
– Но в тот вечер Мэнди не слышала, чтобы кто-то звонил Ронни, а на наш с тобой звонок, когда мы были тут первый раз, среагировала сразу.
– Она ждала тогда клиента. А вчерашний вечер клиент был у нее, сопел ей в ухо и напрягал пружины матраса. В таком положении она вообще не могла бы слышать никакой посторонний звук, – конечно, если бы это не был шум от самосвала, въезжающего в комнату через пролом в стене.
– Х-м-м. – Атертон доводил смесь из яичных желтков с белками до требуемого состояния приправой из острого перца и легким подрагиванием руки в запястье. Восхищаясь являемым ему чудом, Слайдер окончательно отрешился от тяготивших его забот. Вся ответственность в данный момент лежала исключительно на сержанте. Мозг Слайдера пребывал в том же состоянии, что и автомобиль, пущенный накатом, и все виделось им с той беспредельной ясностью, которая достигается лишь при бессоннице.
Атертон прибавил еще щепотку тертого мускатного ореха и выплеснул все на разогретую сковороду.
– Итак, будем исходить из того, что это было умышленное убийство. В этом случае преступник, даже если он наносил рану из-за спины, должен был запачкать кровью жертвы хотя бы одну руку до запястья. Выйдя на улицу, он мог бы привлечь чье-то внимание.
– Перчатки с крагами, – сказал Слайдер. – Мотоциклетные перчатки – вот что бы надел я, окажись в подобной ситуации. Они своими длинными раструбами закрывают руку аж до середины предплечья.
– А человек, идущий по улице в таких штуках, разве не вызовет подозрений?
– Не вызовет... если будет не идти, а ехать на мотоцикле. Но возможен и другой вариант. Перчатки были в сумке. Он надел их перед тем, как совершить убийство, а потом положил обратно.
– Нет вопроса, на который бы ты тут же не нашел ответ, – невольно улыбнулся Атертон. – Но какой от этого прок, если Бэррингтон уже обеими руками ухватился за версию о самоубийстве...
– Но, в принципе, это возможно?
– У нас нет ни одного факта, который бы говорил о противном.
– За исключением записки, – сказал Слайдер. – Кое-что меня в ней смущает. К примеру, откуда взялась у него эта листовка?
– Из почтового ящика при входе в дом. Такие вещи каждый божий день приходится вынимать буквально всем.
– Но рекламу дискотек обычно подсовывают под дворники на ветровом стекле автомобиля.
– Возможно, ты прав. А может быть, и нет.
– И тоже: карандаш... откуда он у него? Ведь в комнате не обнаружено ни одного блокнота.
– Где-нибудь подобрал, – предположил Атертон. – Его могли обронить где-нибудь: на улице, в автобусе, в его баре... на лестнице.
– Да, – с грустью в голосе признал Слайдер. – Карандаш у него мог быть.
Атертон взглянул на него вопросительно.
– Но все же, мне кажется, ты не допускаешь такой возможности.
– Не знаю почему, но у меня есть большие сомнения насчет всего этого. Предсмертная записка, и то, как ему не хотелось уходить от нас. По-моему, он предвидел, чем для него все может кончиться.
– Ну хорошо. Пусть это будет убийство. Тогда кто? И почему?
– Леман, возможно. Какой бы характер не носила его «работа», из-за которой он вынужден сейчас скрываться, она, хоть каким-то боком, но все же должна касаться рыбно-чипсового бара «Дейв». И я склонен предположить, что убийство Слотера было ее частью.
– Допустим, что так. Но в этом случае возникает естественный вопрос: для кого она делается? – сказал несколько расстроенный Атертон.
– А это означает, что мы ни на шаг не приблизились к разгадке.
– Есть еще вариант. Положим, Слотеру отомстили за смерть человека, убитого им в баре. Известно, что ревность в среде гомосексуалистов может приводить иногда к ужасным последствиям. Нужно разыскать кого-нибудь из его бывших партнеров, выяснить с его помощью, кого еще Слотер знал, а потом проверить, не пропал ли кто из них.
– Ничего себе занятие! Прослеживать цепочки анонимных связей по всем тусовкам геев в Лондоне – это ж на всю оставшуюся жизнь, – сказал Атертон. Но никакой реакции не последовало. Он несколько мгновений смотрел на Слайдера в надежде, что тот что-нибудь скажет, но, ничего так и не дождавшись, только пожал плечами. – Завтрак готов... Хочешь еще кофе?
* * *
От той необыкновенной вкусноты, которым отличались приготовления Атертона, Слайдер окончательно ожил. Его мозг опять функционировал в нормальном режиме, а от оцепенения, произошедшего вследствие размолвки с Джоанной, не осталось и следа.
Атертон, не спешивший расстаться с последним кусочком намазанного мармеладом тоста, осторожно поинтересовался:
– Она и в самом деле так думает?
– Похоже, что да. Она ни за что не стала бы говорить такие вещи, чтобы просто произвести эффект.
– Нет, я совсем не думаю, что стала бы, – протянул Атертон. – Что ты, короче, собираешься делать дальше?
– Что буду делать?.. Продолжать. – Он играл лежавшим у него на тарелке столовым ножом, заставляя его вращаться по кругу подобно секундной стрелке часов. – Я сам не воспринимаю это, как что-то окончательное. Трудно поверить, что я никогда больше ее не увижу.
– Я тоже, – поддержал Атертон. – Можно, наверно, как-то все разрешить.
– Тот способ, о котором ты думаешь, ее не устраивает. И Джоанна права. Но, с другой стороны... – Он нахмурил брови, задумавшись. – Пять лет назад я и помыслить себе такое не мог. Дети были еще совсем маленькие. Айрин все время проводила с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Возможно, они были достаточно громкими, чтобы их услышали, но это не значит еще, что они привлекли чье-то внимание. В этом доме гости бывают так часто, что там, можно сказать, постоянно кто-то поднимается или спускается по лестнице. Ему оставалось дождаться только подходящего момента...
– И он мог выйти из дома раньше, чем Мэнди побежала наверх?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Слайдер. – Прежде чем кровь начала просачиваться вниз, прошло какое-то время. И Мэнди не сразу перешла к решительным действиям: сначала рассматривала свой потолок, потом дала волю эмоциям.
Атертон на минуту задумался.
– А как убийца проник в дом? Здесь такой электронный замок, который не открыть с помощью кредитной карточки.
– Либо позвонив в комнату Ронни – если они были знакомы, – либо дождавшись кого-нибудь у дверей, хотя я сомневаюсь, что он стал бы подвергать себя риску быть опознанным.
– Но в тот вечер Мэнди не слышала, чтобы кто-то звонил Ронни, а на наш с тобой звонок, когда мы были тут первый раз, среагировала сразу.
– Она ждала тогда клиента. А вчерашний вечер клиент был у нее, сопел ей в ухо и напрягал пружины матраса. В таком положении она вообще не могла бы слышать никакой посторонний звук, – конечно, если бы это не был шум от самосвала, въезжающего в комнату через пролом в стене.
– Х-м-м. – Атертон доводил смесь из яичных желтков с белками до требуемого состояния приправой из острого перца и легким подрагиванием руки в запястье. Восхищаясь являемым ему чудом, Слайдер окончательно отрешился от тяготивших его забот. Вся ответственность в данный момент лежала исключительно на сержанте. Мозг Слайдера пребывал в том же состоянии, что и автомобиль, пущенный накатом, и все виделось им с той беспредельной ясностью, которая достигается лишь при бессоннице.
Атертон прибавил еще щепотку тертого мускатного ореха и выплеснул все на разогретую сковороду.
– Итак, будем исходить из того, что это было умышленное убийство. В этом случае преступник, даже если он наносил рану из-за спины, должен был запачкать кровью жертвы хотя бы одну руку до запястья. Выйдя на улицу, он мог бы привлечь чье-то внимание.
– Перчатки с крагами, – сказал Слайдер. – Мотоциклетные перчатки – вот что бы надел я, окажись в подобной ситуации. Они своими длинными раструбами закрывают руку аж до середины предплечья.
– А человек, идущий по улице в таких штуках, разве не вызовет подозрений?
– Не вызовет... если будет не идти, а ехать на мотоцикле. Но возможен и другой вариант. Перчатки были в сумке. Он надел их перед тем, как совершить убийство, а потом положил обратно.
– Нет вопроса, на который бы ты тут же не нашел ответ, – невольно улыбнулся Атертон. – Но какой от этого прок, если Бэррингтон уже обеими руками ухватился за версию о самоубийстве...
– Но, в принципе, это возможно?
– У нас нет ни одного факта, который бы говорил о противном.
– За исключением записки, – сказал Слайдер. – Кое-что меня в ней смущает. К примеру, откуда взялась у него эта листовка?
– Из почтового ящика при входе в дом. Такие вещи каждый божий день приходится вынимать буквально всем.
– Но рекламу дискотек обычно подсовывают под дворники на ветровом стекле автомобиля.
– Возможно, ты прав. А может быть, и нет.
– И тоже: карандаш... откуда он у него? Ведь в комнате не обнаружено ни одного блокнота.
– Где-нибудь подобрал, – предположил Атертон. – Его могли обронить где-нибудь: на улице, в автобусе, в его баре... на лестнице.
– Да, – с грустью в голосе признал Слайдер. – Карандаш у него мог быть.
Атертон взглянул на него вопросительно.
– Но все же, мне кажется, ты не допускаешь такой возможности.
– Не знаю почему, но у меня есть большие сомнения насчет всего этого. Предсмертная записка, и то, как ему не хотелось уходить от нас. По-моему, он предвидел, чем для него все может кончиться.
– Ну хорошо. Пусть это будет убийство. Тогда кто? И почему?
– Леман, возможно. Какой бы характер не носила его «работа», из-за которой он вынужден сейчас скрываться, она, хоть каким-то боком, но все же должна касаться рыбно-чипсового бара «Дейв». И я склонен предположить, что убийство Слотера было ее частью.
– Допустим, что так. Но в этом случае возникает естественный вопрос: для кого она делается? – сказал несколько расстроенный Атертон.
– А это означает, что мы ни на шаг не приблизились к разгадке.
– Есть еще вариант. Положим, Слотеру отомстили за смерть человека, убитого им в баре. Известно, что ревность в среде гомосексуалистов может приводить иногда к ужасным последствиям. Нужно разыскать кого-нибудь из его бывших партнеров, выяснить с его помощью, кого еще Слотер знал, а потом проверить, не пропал ли кто из них.
– Ничего себе занятие! Прослеживать цепочки анонимных связей по всем тусовкам геев в Лондоне – это ж на всю оставшуюся жизнь, – сказал Атертон. Но никакой реакции не последовало. Он несколько мгновений смотрел на Слайдера в надежде, что тот что-нибудь скажет, но, ничего так и не дождавшись, только пожал плечами. – Завтрак готов... Хочешь еще кофе?
* * *
От той необыкновенной вкусноты, которым отличались приготовления Атертона, Слайдер окончательно ожил. Его мозг опять функционировал в нормальном режиме, а от оцепенения, произошедшего вследствие размолвки с Джоанной, не осталось и следа.
Атертон, не спешивший расстаться с последним кусочком намазанного мармеладом тоста, осторожно поинтересовался:
– Она и в самом деле так думает?
– Похоже, что да. Она ни за что не стала бы говорить такие вещи, чтобы просто произвести эффект.
– Нет, я совсем не думаю, что стала бы, – протянул Атертон. – Что ты, короче, собираешься делать дальше?
– Что буду делать?.. Продолжать. – Он играл лежавшим у него на тарелке столовым ножом, заставляя его вращаться по кругу подобно секундной стрелке часов. – Я сам не воспринимаю это, как что-то окончательное. Трудно поверить, что я никогда больше ее не увижу.
– Я тоже, – поддержал Атертон. – Можно, наверно, как-то все разрешить.
– Тот способ, о котором ты думаешь, ее не устраивает. И Джоанна права. Но, с другой стороны... – Он нахмурил брови, задумавшись. – Пять лет назад я и помыслить себе такое не мог. Дети были еще совсем маленькие. Айрин все время проводила с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104