Как и Мэриан, она давно уже научилась исключать Аманду из сферы своего внимания.
Зато Чад слушал если не с интересом, то внимательно. Мэриан заметила, что он хмурится. Она бы дорого дала, чтобы узнать, по какому поводу сдвинуты его брови.
Возможно, Аманда изощряется в издевках насчет его стряпни. Если так, он впервые подвергается ее нападкам (до сих пор он ловил лишь обрывки горячих монологов своей пассии или завершающую часть, когда она уже истощила свой яд). Но скорее всего он озабочен тем, что вопреки ночному поцелую ничего не изменилось и взгляд Аманды скользит мимо него, как мимо невидимки.
Бедный Чад! Он, конечно, ожидал больших перемен. Верил, что утро начнется по крайней мере с любезной улыбки. Разве поцелуй не был принят благосклонно? Ведь именно так женщина дает мужчине понять, что он ей небезразличен. Но Аманда держится так, словно оттолкнула его или даже дала пощечину. Кстати, именно так нужно было и поступить! Пощечина поставила бы крест на надеждах Чада, а заодно и на страхах Мэриан. Увы, она поддалась искушению и только подогрела то и другое.
Откушав, Аманда небрежно отбросила миску, поднялась и направилась к экипажу — собираться в дорогу. Чад, мрачный как туча, бросился следом. Мэриан затаила дыхание в ожидании того, как он ухватит Аманду за руку, остановит и спросит, в чем дело: она уже потеряла к нему всякий интерес или просто играла с ним этой ночью?
Чувство вины стало невыносимым. Совесть требовала окликнуть Чада, отвести в сторонку и признаться в обмане. Мэриан сделала движение встать, но тут Чад остановился. Несколько секунд он пристально смотрел на удаляющуюся спину Аманды, потом пожал плечами и повернул назад к костру. Как, подумала Мэриан, и все? Одно пожатие плеч? Столько стоит для Чада сорванный ночью поцелуй?
А почему бы и нет? Может быть, он целует каждую, с кем познакомится.
Теперь уже Мэриан сдвинула брови, хотя могла бы вздохнуть с облегчением. Он, конечно, будет ее презирать, но она и так уже сделала все, что заслуживало его презрения. Так что не о чем теперь волноваться.
Глава 17
Аманда слишком непредсказуема, чтобы с ней связываться.
К такому выводу Чад пришел после завтрака. В ней словно сочетались две женщины: одна — кроткая и податливая ночью, и другая — настоящая мегера днем.
Возможно, думал он хмуро, грубость в этом семействе передается из поколения в поколение. Нет, он не прав.
Как же тогда Рыжая? Та же самая кровь в жилах, но на языке только добрые слова.
Поделом тебе, дурачина! Сам виноват, что так вышло. Надо было придерживаться первоначального решения и ждать лучших времен, так нет же, решил разведать, что на уме у Аманды. Разведал! Только еще больше запутался.
Волей-неволей приходилось признать правоту старого изречения: не суйся под горячую руку. За время пути Чаду пришлось наслушаться жалоб Аманды, и он уже успел усвоить, что она перебирается в Техас не по собственному желанию. Будь ее воля, ноги бы ее не было на ранчо Рыжей. Понятное дело, ее раздражало все связанное с этой поездкой. Это позволяло если не простить, то по крайней мере понять причину странностей ее поведения и внушало надежду на перемены к лучшему.
Надеяться хотелось, особенно после ночного происшествия. Аманда была чудо как хороша: в нижнем белье, под пелериной белокурых волос, с занесенной для удара веткой. Так хороша, что он был не в силах удержаться от поцелуя. Отчасти это был поцелуй благодарности за трогательную попытку прийти ему на помощь. Если вспомнить всегдашнюю отчужденность Аманды, от нее трудно было ожидать такого поступка. Он был по-настоящему тронут, а когда она растаяла в его объятиях, то почти потерял голову.
Почти. Все было так странно.., так запутанно. В первый момент обрадованный и распаленный, он вдруг разом остыл, словно поймав себя на чем-то неблаговидном. В тот миг он не сумел бы ответить, чего ради потянулся к губам Аманды.
И дело вовсе не в этом поцелуе — воспоминание о нем было упоительным. Ни при чем было и то, с какой готовностью уступила Аманда. Дело было в ней самой, в этой ее непредсказуемости, двойственности, словно она состояла из двух прямо противоположных половин. Внешне эти половинки должны были походить друг на друга как две капли воды, иначе он бы не обманулся.
Но почему он так удивлен? Разве все не вело к этом открытию — десятки мелочей, множество подмеченных черточек? Ему не хотелось видеть очевидного, не хотелось верить — в этом все дело. Сестры могут быть похожи, порой очень похожи, но разница даже в один год накладывает отпечаток иначе прожитого кусочка жизни, и полное сходство невозможно. Для полного сходства сестры должны быть еще и двойняшками. Однако из этих двоих одна слепа как крот и груба, как извозчик. Он не мог, просто не мог целовать Мэриан.
Тогда в чем же дело? Как разгадать загадку? Выходит, женская натура может быть противоречивой настолько, чтобы совершенно сбить мужчину с толку? Или, наоборот, мужская натура может быть так незатейлива, что он не в состоянии понять обычных женских странностей?
А почему он вообще вбил себе в голову, что должен нравиться? Откуда такая самонадеянность? Может быть, увидев его поутру, Аманда раскаялась в своей благосклонности.
С другой стороны, с чего он взял, что она именно такова, какой он ее воображает? Луэлле, к примеру, тоже не занимать внешней красоты, но это пустышка, каких поискать. Если вспомнить, как раз поэтому он решил сначала понять, что собой представляет Аманда, а уж потом добиваться ее. Надо бы дать ей время опомниться, присмотреться и, если в этом все дело, успокоиться.
Чад справедливо ожидал, что несколько дней на ранчо полностью восстановят как силы, так и благодушие Аманды. Ей уже не на что будет пожаловаться — по техасским меркам у Рыжей не дом, а настоящий дворец, и на кухне управляется лучшая в округе кухарка. Отдохнувшая, бодрая, окруженная комфортом и близкими людьми, Аманда наконец проявит лучшие стороны своего характера. Это будет очень кстати, потому что худшее он уже видел. Хуже быть просто не может (по крайней мере ему до сих пор не встречалось). Приятно помечтать о том, какое прелестное создание украсит своим присутствием ранчо Рыжей.
* * *
Экипаж достиг границ «Желтой колючки» на другой день после полудня. Фургон с багажом (и солидным довеском в виде связанного Лероя) опаздывал примерно на полчаса, но и он вскоре должен был подтянуться.
Не хотелось даже временно обременять Рыжую типом вроде Лероя, но Чад был не настолько жестокосерден, чтобы бросить его связанным на дороге, где никто не проезжал порой неделями. Приходилось тащить своего недруга за собой и потом еще посылать кого-то за лошадью (утром ее не обнаружилось поблизости, а разыскивать не было времени).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Зато Чад слушал если не с интересом, то внимательно. Мэриан заметила, что он хмурится. Она бы дорого дала, чтобы узнать, по какому поводу сдвинуты его брови.
Возможно, Аманда изощряется в издевках насчет его стряпни. Если так, он впервые подвергается ее нападкам (до сих пор он ловил лишь обрывки горячих монологов своей пассии или завершающую часть, когда она уже истощила свой яд). Но скорее всего он озабочен тем, что вопреки ночному поцелую ничего не изменилось и взгляд Аманды скользит мимо него, как мимо невидимки.
Бедный Чад! Он, конечно, ожидал больших перемен. Верил, что утро начнется по крайней мере с любезной улыбки. Разве поцелуй не был принят благосклонно? Ведь именно так женщина дает мужчине понять, что он ей небезразличен. Но Аманда держится так, словно оттолкнула его или даже дала пощечину. Кстати, именно так нужно было и поступить! Пощечина поставила бы крест на надеждах Чада, а заодно и на страхах Мэриан. Увы, она поддалась искушению и только подогрела то и другое.
Откушав, Аманда небрежно отбросила миску, поднялась и направилась к экипажу — собираться в дорогу. Чад, мрачный как туча, бросился следом. Мэриан затаила дыхание в ожидании того, как он ухватит Аманду за руку, остановит и спросит, в чем дело: она уже потеряла к нему всякий интерес или просто играла с ним этой ночью?
Чувство вины стало невыносимым. Совесть требовала окликнуть Чада, отвести в сторонку и признаться в обмане. Мэриан сделала движение встать, но тут Чад остановился. Несколько секунд он пристально смотрел на удаляющуюся спину Аманды, потом пожал плечами и повернул назад к костру. Как, подумала Мэриан, и все? Одно пожатие плеч? Столько стоит для Чада сорванный ночью поцелуй?
А почему бы и нет? Может быть, он целует каждую, с кем познакомится.
Теперь уже Мэриан сдвинула брови, хотя могла бы вздохнуть с облегчением. Он, конечно, будет ее презирать, но она и так уже сделала все, что заслуживало его презрения. Так что не о чем теперь волноваться.
Глава 17
Аманда слишком непредсказуема, чтобы с ней связываться.
К такому выводу Чад пришел после завтрака. В ней словно сочетались две женщины: одна — кроткая и податливая ночью, и другая — настоящая мегера днем.
Возможно, думал он хмуро, грубость в этом семействе передается из поколения в поколение. Нет, он не прав.
Как же тогда Рыжая? Та же самая кровь в жилах, но на языке только добрые слова.
Поделом тебе, дурачина! Сам виноват, что так вышло. Надо было придерживаться первоначального решения и ждать лучших времен, так нет же, решил разведать, что на уме у Аманды. Разведал! Только еще больше запутался.
Волей-неволей приходилось признать правоту старого изречения: не суйся под горячую руку. За время пути Чаду пришлось наслушаться жалоб Аманды, и он уже успел усвоить, что она перебирается в Техас не по собственному желанию. Будь ее воля, ноги бы ее не было на ранчо Рыжей. Понятное дело, ее раздражало все связанное с этой поездкой. Это позволяло если не простить, то по крайней мере понять причину странностей ее поведения и внушало надежду на перемены к лучшему.
Надеяться хотелось, особенно после ночного происшествия. Аманда была чудо как хороша: в нижнем белье, под пелериной белокурых волос, с занесенной для удара веткой. Так хороша, что он был не в силах удержаться от поцелуя. Отчасти это был поцелуй благодарности за трогательную попытку прийти ему на помощь. Если вспомнить всегдашнюю отчужденность Аманды, от нее трудно было ожидать такого поступка. Он был по-настоящему тронут, а когда она растаяла в его объятиях, то почти потерял голову.
Почти. Все было так странно.., так запутанно. В первый момент обрадованный и распаленный, он вдруг разом остыл, словно поймав себя на чем-то неблаговидном. В тот миг он не сумел бы ответить, чего ради потянулся к губам Аманды.
И дело вовсе не в этом поцелуе — воспоминание о нем было упоительным. Ни при чем было и то, с какой готовностью уступила Аманда. Дело было в ней самой, в этой ее непредсказуемости, двойственности, словно она состояла из двух прямо противоположных половин. Внешне эти половинки должны были походить друг на друга как две капли воды, иначе он бы не обманулся.
Но почему он так удивлен? Разве все не вело к этом открытию — десятки мелочей, множество подмеченных черточек? Ему не хотелось видеть очевидного, не хотелось верить — в этом все дело. Сестры могут быть похожи, порой очень похожи, но разница даже в один год накладывает отпечаток иначе прожитого кусочка жизни, и полное сходство невозможно. Для полного сходства сестры должны быть еще и двойняшками. Однако из этих двоих одна слепа как крот и груба, как извозчик. Он не мог, просто не мог целовать Мэриан.
Тогда в чем же дело? Как разгадать загадку? Выходит, женская натура может быть противоречивой настолько, чтобы совершенно сбить мужчину с толку? Или, наоборот, мужская натура может быть так незатейлива, что он не в состоянии понять обычных женских странностей?
А почему он вообще вбил себе в голову, что должен нравиться? Откуда такая самонадеянность? Может быть, увидев его поутру, Аманда раскаялась в своей благосклонности.
С другой стороны, с чего он взял, что она именно такова, какой он ее воображает? Луэлле, к примеру, тоже не занимать внешней красоты, но это пустышка, каких поискать. Если вспомнить, как раз поэтому он решил сначала понять, что собой представляет Аманда, а уж потом добиваться ее. Надо бы дать ей время опомниться, присмотреться и, если в этом все дело, успокоиться.
Чад справедливо ожидал, что несколько дней на ранчо полностью восстановят как силы, так и благодушие Аманды. Ей уже не на что будет пожаловаться — по техасским меркам у Рыжей не дом, а настоящий дворец, и на кухне управляется лучшая в округе кухарка. Отдохнувшая, бодрая, окруженная комфортом и близкими людьми, Аманда наконец проявит лучшие стороны своего характера. Это будет очень кстати, потому что худшее он уже видел. Хуже быть просто не может (по крайней мере ему до сих пор не встречалось). Приятно помечтать о том, какое прелестное создание украсит своим присутствием ранчо Рыжей.
* * *
Экипаж достиг границ «Желтой колючки» на другой день после полудня. Фургон с багажом (и солидным довеском в виде связанного Лероя) опаздывал примерно на полчаса, но и он вскоре должен был подтянуться.
Не хотелось даже временно обременять Рыжую типом вроде Лероя, но Чад был не настолько жестокосерден, чтобы бросить его связанным на дороге, где никто не проезжал порой неделями. Приходилось тащить своего недруга за собой и потом еще посылать кого-то за лошадью (утром ее не обнаружилось поблизости, а разыскивать не было времени).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79