Одно перерождение крепостной зависимости в крепостное право европейского
типа лишило русскую культуру большого числа выдающихся деятелей русской
культуры. Только очень немногим даровитым представителям народных низов, как
Ломоносову, скульптору Шубину, земляку Ломоносова, Баженову удалось выбиться. А
сколько даровитых людей не смогли преодолеть препятствий, которых выдвигало на
их пути крепостное право.
А какое огромное количество сил потребовалось русскому народу, русской
монархической власти и православию, чтобы преодолеть тяжелые последствия,
вызванные сокрушительной революцией Петра, чтобы превозмочь губительные
последствия духовного подражания Западу. Какие тяжелые потрясения вызвала в
жизни государства одна передача высшей власти, согласно личной воле Правителя
государства! Каких огромных духовных усилий потребовалось Карамзину, Фонвизину,
Державину, чтобы преодолеть масонство и вольтерьянство и снова ощутить себя
духовно русскими людьми. И сколько их современников сыграли роковую роль в
истории русского народа, так и не сумев преодолеть "европейскую премудрость".
Время — великое дело. И получи Россия возможность свободного духовного
развития на основе своих самобытных принципов при Петре, и после Петра, к концу
18 века она наверняка имели бы больше достижений в области культуры, чем те,
которые она имела в "златой век" Екатерины.
Для того, чтобы Пушкин смог духовно преодолеть европейский соблазн и
стать духовно чисто русским писателем, нескольким поколениям русских людей
пришлось прожить в атмосфере безудержного чужебесия.
Всякая революция прерывает и замедляет развитие духовной и материальной
культуры и требуются десятки лет, а иногда и столетие, чтоб народ смог снова
обрести душевное равновесие и получить возможность идти духовно вперед по
предначертанному ему духовному пути. Потребовалось 75 лет прежде, чем Павел I
смог восстановить законный порядок престолонаследия и в его лице появился снова
не дворянский, а общенародный царь и почти два столетия, чтобы Николай II
осознал необходимость восстановления патриаршества и тем вернуть духовную
независимость Православной Церкви.
С большим трудом сквозь увлечение всем западным, начиная с царствования
Елизаветы, начинают пробиваться мысли о том, что представителям русского
образованного общества пора стать снова русскими, пора сойти с пути подражания
европейской культуре и, опираясь на русские духовные устои, творить самобытную
русскую культуру.
В царствование Елизаветы это сознание русской самобытности выражалось
очень редко и туманно. При Екатерине II это сознание стало проявляться
отчетливее и сильнее.
В зрелых годах Фонвизин, начавший свой идейный путь с атеизма и
поклонения Западу, пришел к вере и трезвому национализму. (52) Он понял, что зло
и неправда существует не только в России, но и во всем свете. И, что подражание
Западу не есть всеисцеляюший киндер-бальзам.
"Как истребить, — писал он, — два сопротивные и оба вреднейшие
предрассудка: первый, будто у нас все дурно, а в чужих краях все хорошо; второй,
будто, в чужих краях все дурно, а у нас все хорошо". Этот взгляд у Фонвизина
выработался в результате его путешествий по Европе.
Положение ж в Европе вовсе не было столь блистательным, как это пытаются
изображать русские западники. Наверху блистали Вольтеры, Дидро, Руссо и их
подголоски, а в массе европейского дворянства, не говоря уже о низших слоях
народа, царило невежество. Материальное положение простого европейского люда
было едва ли завиднее, чем в России, несмотря на усилившийся при Екатерине гнет
крепостного права, реформированного Императрицей на более бесчеловечный
европейский образец.
Фонвизин, давший в своих пьесах, согласно моде, карикатурное изображение
нравственной дикости русских дворян, пишет, например, в своих путевых записках:
"Могу сказать, что, кроме Руссо, который в своей комнате зарылся как
медведь в берлоге, видел я всех здешних лучших авторов. Я в них столько же
обманулся, как и во всей Франции. Все они, выключая малое число, не то, что
заслужили почтения, но достойны презрения, Высокомерие, зависть и коварство
составляют их главный характер".
"Человеческое воображение постигнуть не может, как при таком множестве
способов к просвещению, здешняя земля полнехонька невеждами. Со мною вседневно
случаются такие сцены, что мы катаемся со смеху. Можно сказать, что в России
дворяне по провинциям несказанно лучше здешних, кроме того, что здешние
пустомели имеют наружность лучше".
"Нищих в Саксонии пропасть и самые безотвязные. Коли привяжется, то целый
день бродит за тобой. Одним словом, страждущих от веяния скорби, гнева и нужды в
такой землишке, какова Саксония, я думаю, больше нежели во всей России".
"Я увидел, — признается Фонвизин, — что во всякой земле худого гораздо
больше, нежели доброго; что люди везде люди; что умные люди везде редки; что
дураков везде изобильно и, словом, что наша нация не хуже ни которой, и что мы
дома можем наслаждаться истинным счастьем, за которым нет нужды шататься в чужих
краях".
В письме Фонвизина П. И. Панину мы читаем следующее:
"Рассматривая состояние французской нации, научился я различать вольность
по праву от действительной вольности. Наш народ не имеет первой, но последнею в
многом наслаждается. Напротив того французы, имея право вольности, живут в сущем
рабстве".
Державин призывал в одном из своих стихов:
"Французить на престать пора,
На Русь пора!"
Державин ценил в человеке не разум, как вольтерьянцы и масоны, а
божественное начало в человеке.
"Великость в человеке Бог", — писал он уже в одном из ранних своих
произведений ("Ода на великость"). Державин понимает народность воинского
искусства Суворова. Оплакивая его смерть он пишет:
Кто пред ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, есть сухари,
В стуже и в зное меч закаляя
Спать на соломе, бдеть до зари,
Тысячи воинств, стен и затворов,
С горстью Россиян все побеждать?
Для Державина русский народ не стадо дикарей, которых надо дыбой и кнутом
приобщать к европейской культуре, а народ, в котором православная вера и
мученическая история выковала драгоценные качества национального характера.
На склоне жизни, славя победу русского народа над Наполеоном, Державин
писал:
О Росс! О доблестный народ,
Единственный, великодушный,
Великий, сильный, славой звучный,
Изящностью своих доброт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31