Барри это понравилось. Услыхав это самое страшное слово в человеческом словаре, он прыснул со смеху и отхлебнул из своего стаканчика.
– Нет, гораздо интереснее. Представьте себе на минуту, что Бог – это медведь.
Я смотрел на две серебристые звездочки двух серебристых самолетов – они летели в разные стороны, прочерчивая инверсионными следами кобальтовую синь неба.
– Медведь, говорите?
– Именно. Представьте себе Бога в виде медведя, который, сотворив небеса и землю, залег в спячку на миллиарды и миллиарды лет. Он выкинул время из головы.
От такого предположения у меня мозги съехали набекрень, я только и мог, что слабым голосом повторить:
– Миллиарды лет…
– Совершенно верно, но прежде чем заснуть, Он позаботился о том, чтобы в определенный момент проснуться.
Я больше не мог сдерживаться.
– Да бросьте вы! Бог-медведь сотворил Вселенную и завалился дрыхнуть? Но не прежде, чем велел себя разбудить по телефону. Кому он для этого позвонил, дежурному администратору?
Барри зажал свой стаканчик между колен и потер ладони. В голосе его, до этого момента звучавшем дружелюбно, послышались саркастические нотки.
– Можете сколько угодно ехидничать и терять время, но на вашем месте я бы лучше помолчал, мистер Маккейб. Я бы вам посоветовал слушать, потому что итогом этого разговора может стать спасение жизни вашей жены.
– Продолжайте.
– Гениальность Божьего замысла была в его простоте. – Он развел руки в стороны, как рыбак, хвастающий своим уловом. – Он все сотворил – Вселенную, вас, меня… все, а потом почил. Но прежде Он устроил так, чтобы в определенное время мы все вместе его разбудили. Он нам дал знания, ресурсы всякого рода, а также достаточно времени для индивидуального развития, чтобы мы общими усилиями создали механизм, который разбудит Бога, когда придет время.
– Вся Вселенная действует согласованно, создавая машину, которая разбудит Бога?
– Говоря упрощенно – да. И обратите внимание на его великодушие – он учел различия между отдельными видами. Каждая цивилизация развивалась в своем темпе. Некоторые на миллиарды лет опередили других, но это не имеет значения. Что касается «будильника», то он может быть создан лишь совместными усилиями всех цивилизаций, независимо от того, насколько они продвинулись в своем развитии. Это и есть самое важное. Единственно важное.
– Похоже на строительство Вавилонской башни. Он принялся отламывать кусочки пластика от края своего стаканчика и опускать их на дно.
– Верно – но только в небесном масштабе.
– В небесном. Что это значит? Ладно, проехали, не надо. Барри, давайте ближе к делу. Понимаю, это с моей стороны чистой воды эгоизм… но я-то здесь при чем? Как случилось, что моя жизнь превратилась в картину Сальвадора Дали?
– У каждой цивилизации в этом замысле своя задача. Представьте, что все мы – работники завода, создающего одно-единственное изделие. Многие свое задание уже выполнили. Одни – пять миллиардов лет назад, другие – пять минут назад. Но работа не прерывается ни на минуту – вселенская машина создается винтик за винтиком.
– Почему вы ее не назовете Божественной машиной?
– Потому что ее строят миры, а не Бог, мистер Маккейб. В этом-то и смысл всей затеи.
– Ну а я-то здесь при чем? Что общего у копа из Крейнс-Вью, штат Нью-Йорк, с этой вселенской машиной?
Он отвел глаза:
– Мы не знаем.
В следующую секунду я почувствовал на ладони теплую влагу – непроизвольно сдавил пальцами пластиковый стаканчик, тот расплющился, и кофе вытек.
– Вы не знаете?
Он вздохнул, как старик, который только что сбросил с ног тесные ботинки. Он долго молчал, прежде чем снова заговорить:
– Мы не знаем, что именно должно быть сделано на Земле. Нам удалось только примерно установить, кто это должен сделать.
– Я?
– Нет. Одно время мы так думали и потому позволили Астопелу манипулировать вашей жизнью. Отсюда и появление старого пса, и записки Антонии, и ваше путешествие в будущее… в общем, все. Мы надеялись, что это поможет вам понять, что от вас требуется. Но мы ошибались. Вы не тот человек, мистер Маккейб. Теперь мы в этом уверены. Но времени остается мало, и мы должны быстро найти нужного человека.
– Из-за приближающегося миллениума? Он пренебрежительно махнул ладонью.
– Миллениум – это ваши земные заморочки, не больше. Работа над вселенской машиной началась гораздо раньше, чем две тысячи лет назад. Но каждая деталь должна быть закончена и встроена в надлежащее место в определенное время. Человечеству на выполнение его части работы были даны миллионы лет. К сожалению, оно свое задание еще не закончило, и задержка вызывает все нарастающее беспокойство… Такого нельзя допустить. Работы ведутся строго по графику, хотя по земным меркам он может показаться чересчур гибким.
– Кто вы по профессии на своем Крысином Картофеле?
– Кресин Артофель. Администраторы и аварийные монтеры. Наша задача – следить, чтобы каждый компонент поставлялся завершенным и в назначенное время. Мы ходим по фабрике с блокнотами, проверяем, соответствуют ли поступающие детали проектному заданию. Если что-то неладно, если происходят ошибки, наша задача их исправлять.
– И часто такое случалось?
– Столько раз, сколько молекул в листке перечной мяты.
– После вашего рассказа я себя чувствую просто козявкой, Барри. И что я, по-вашему, могу сделать, чтобы внести свою лепту в строительство вселенской машины? – Умереть.
ЛЬВЫ НА ЗАВТРАК
В молчании мы выезжали со стоянки на дорогу. Барри правду сказал – с того момента, как мы с ним вышли из машины, и до нашего возвращения в салоне ничего не изменилось. Вот разве что Магда хотя и оставалась по-прежнему без сознания, выглядела теперь какой-то умиротворенной, как будто у нее сняли груз с плеч. Наверно, так оно и было. Мне хотелось только одного: сидеть рядом и смотреть на нее. Думая о том, как же много она для меня значит, я знал, что с ней теперь все будет в порядке. С моих плеч тоже вроде как бы сняли груз, и, к моему великому удивлению, я был почти спокоен. Я знал, что поступил правильно, хотя это и означало конец всему, что я любил и на что надеялся.
Иногда счастье – это как гул самолета где-то в вышине. Закидываешь голову, смотришь, но в небе не видно ничего. Туда смотришь, сюда, но самолета нигде нет, хотя звук никуда не делся и даже нарастает. Ты обшариваешь глазами небосвод. А сам думаешь: ну что за глупость. Но все равно продолжаешь поиски, и если они наконец-то дают результат, испытываешь облегчение. Большую часть своей жизни я искал самолет в тех частях небосвода, где его не было. После нашей женитьбы я поделился этим сравнением с Магдой, и она сказала, что это ей напоминает песню в стиле кантри-энд-вестерн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76