Мы хотим полететь, так попробуем. Не получится, так не получится. Почему бы нет?
Это говорил я, но тот я, которого я не знал долгие годы. Чтобы я верил в «почему бы нет»? Я, который верил только в «не пойдет», «ваши не пляшут», «тупик», «нет – и точка». Мое скептическое сорокасемилетнее «я» стало подниматься с кресла, собираясь покинуть этот кинотеатр. Но остальное мое «я» крикнуло скептическому – сядь и досмотри до конца. Почему бы не взлететь? Почему бы нет?
– Идет, давай.
Джи-Джи ухмыльнулся – ни дать ни взять тыква на Хэллоуин – и дважды хлопнул в ладоши.
– Отлично. – Без малейших колебаний он вытянул руки вперед, как если бы собрался нырнуть с вышки, а потом спрыгнул с крыши «ауди». Секундой позже он рухнул наземь, взвыв от боли. Олд-вертью покосился на него и снова уставился на меня, а я в этот момент оттолкнулся ногами от крыши «фольксвагена»… и полетел.
Можно ли передать, что это такое – летать по воздуху? Конечно можно. Стану я это делать? Да ни за что на свете. Вот что я вам скажу: помните ли вы свой самый сладкий поцелуй? Как вдруг все звуки, вся жизнь, все вокруг вас исчезло? Как на время этого восторга вся ваша жизнь сосредоточилась в губах? Примерно так я чувствовал себя в первые мгновения, когда понял, что это случилось, что это происходит наяву.
Я летел, как астронавт над поверхностью Луны. Спрыгнув с микроавтобуса, я поплыл по воздуху футах в десяти над землей, потом медленно начал снижаться. Оказавшись у самой земли, я оттолкнулся одной ногой и снова поднялся на прежнюю высоту. Так я легко и плыл вперед, вроде как летел.
– Вот ведь сукин сын, полетел-таки! Получилось! Я же тебе говорил. Я знал, что получится. Пошел, пошел вон, пес!
Джи-Джи почти догнал меня, он бежал внизу, подо мной, возбужденно махая руками. На секунду моя тень накрыла его, как если бы я был самолетом, темный силуэт которого скользит по земле. Он вскрикнул, когда Олд-вертью задел его за ногу, и споткнулся. Опустившись в первый раз на землю футах в пятидесяти от «фольксвагена», я увидел, как Джи-Джи со всей силы пнул пса по голове. Оранжевым ковбойским ботинком по собачьей черепушке. Результат? Передышка. Вертью остановился и пару раз тряхнул башкой. Мне этого хватило, чтобы энергично оттолкнуться от земли и снова взлететь, а Джи-Джи – чтобы припустить еще быстрей.
– Здорово у тебя получается, дядюшка. Ты прирожденный воздухоплаватель.
Я оглянулся на Олд-вертью. Он хотя и поотстал от нас с Джи-Джи, но явно не собирался прекращать погоню. Потом я еще раз оглянулся и тут почувствовал, что снижаюсь. Но теперь-то я знал, что это не беда, что стоит мне только коснуться земли – только коснуться,– и я снова поднимусь ввысь.
– Вот это класс! Ты и вправду летаешь!
– Это целиком твоя заслуга, Джи-Джи. Самому мне такое и в голову бы не пришло.
– Ну да, я знаю. Какая разница, как это получилось? Это просто класс!
Он был прав. Но что я должен был делать, добравшись до жилища Джорджа, кроме приземления, разумеется? Там был Флоон, там был Джордж, а Олд-вертью был здесь – хотел меня покусать, а ведь я пытался добраться к ним…
Словно прочитав мои мысли, Джи-Джи прокричал снизу:
– Что мы станем делать, когда попадем в дом Дейлмвуда?
Я хотел было ответить, но тут увидел внизу какого-то типа – он бежал трусцой нам навстречу. Интересно, как он отреагирует – мужик парит в воздухе, словно воздушный змей, внизу бежит мальчишка, одетый по моде тридцатилетней давности и подстриженный под Элвиса, а следом – трехногий одноглазый пес, клацающий зубами. Картинка – закачаешься.
На этом типе был смешной спортивный костюм – ни один настоящий бегун трусцой такого не наденет. От пестроты несочетаемых цветов просто в глазах рябило, а оттого что они налезали друг на друга, одеяние это казалось еще уродливее. Кто станет покупать такое тряпье? Что-то подобное я недавно видел, но что, где – никак не мог вспомнить. Пока не заимел возможность подумать хорошенько.
Я радовался от того, что кто-то видит нашу троицу. Мне не терпелось узнать, как окружающие станут реагировать на эту нелепую картинку. Я забыл обо всем на свете, кроме того, что этот тип в спортивном костюме приближается к нам. Что он подумает?
Сначала он пристрелил мальчишку. Этот тип пристрелил Джи-Джи.
В десяти футах от нас он небрежно сунул руку в свой желтый-на-розовом карман и вытащил пистолет. Я это увидел, воспринял, переработал своим неповоротливым мозгом. Но, находясь в десятке футов над землей, я был бессилен что-либо предпринять. Я успел только крикнуть:
– Пистолет! Осторожно, у него пистолет!
С невозмутимым видом Каз де Флоон прицелился в Джи-Джи и выстрелил ему в шею, в грудь, в живот. Парнишка согнулся пополам – он умер, прежде чем его тело успело упасть на землю. Флоон повернулся к Олд-вертью и выстрелил ему в голову.
Бабах-бабах-бабах.
КРЫСИНЫЙ КАРТОФЕЛЬ
Не сомневаюсь, что с небес на землю я рухнул в тот момент, когда остановилось сердце Джи-Джи. Потому что с его смертью умерло и «почему бы нет?», и готовность к встрече с чудом, которую он возродил в моей душе. Не помню ни своего падения, ни даже удара о землю, потому что был потрясен случившимся.
Подбоченившись, Каз де Флоон, в точности такой, каким он был в Вене, равнодушно смотрел на двоих убитых. Я поднялся с земли, но не двинулся с места. Я понятия не имел, что мне делать дальше. Может, мне тоже предстояло умереть.
– Зачем? Зачем ты это сделал, Флоон?
– Не нравится мне будущее, в котором я жил, Фрэнни. Мне нужно другое. Пришлось внести кой-какие изменения. С этой парочкой у тебя было преимущество. Я знаю, кем был этот парень, – он ткнул пальцем в мертвого пса,– Теперь все будет иначе.
– Как ты сюда вернулся?
– Без понятия. Божественное вмешательство – manus e nubibus, – десница во облацех. Полагаю, кому-то могущественному я здесь понадобился. В точности так же они прислали сюда мальчишку тебе в помощь.
Мне припомнилось, как Джи-Джи говорил, что Астопел совершил ошибку, манипулируя моей жизнью. И в результате теперь все стало возможно. Доказательством тому был Флоон с пистолетом в руке.
– Но ты их убил. Зачем? Ты хоть знаешь, кем они были?
– А как же, Джордж меня просветил. И я только что тебе сказал зачем, Маккейб. И тебе самому лучше б поостеречься. С этой минуты я всегда буду так же близко от тебя, как твои шейные вены, как глаза в твоих глазницах.
– И как дерьмо, ползущее по моему кишечнику. Брось-ка пушку, и мы станем близки по-настоящему, Каз. Сольемся во французском поцелуе, а я тем временем вытряхну мозги из твоей башки. – Тут у меня мелькнула тревожная мысль: – А где Джордж?
Брови Каза поползли вверх.
– У себя,– изумленно ответил он,– Где ж ему еще быть?
– Ему ты не сделал ничего худого?
– Нет, он мне нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Это говорил я, но тот я, которого я не знал долгие годы. Чтобы я верил в «почему бы нет»? Я, который верил только в «не пойдет», «ваши не пляшут», «тупик», «нет – и точка». Мое скептическое сорокасемилетнее «я» стало подниматься с кресла, собираясь покинуть этот кинотеатр. Но остальное мое «я» крикнуло скептическому – сядь и досмотри до конца. Почему бы не взлететь? Почему бы нет?
– Идет, давай.
Джи-Джи ухмыльнулся – ни дать ни взять тыква на Хэллоуин – и дважды хлопнул в ладоши.
– Отлично. – Без малейших колебаний он вытянул руки вперед, как если бы собрался нырнуть с вышки, а потом спрыгнул с крыши «ауди». Секундой позже он рухнул наземь, взвыв от боли. Олд-вертью покосился на него и снова уставился на меня, а я в этот момент оттолкнулся ногами от крыши «фольксвагена»… и полетел.
Можно ли передать, что это такое – летать по воздуху? Конечно можно. Стану я это делать? Да ни за что на свете. Вот что я вам скажу: помните ли вы свой самый сладкий поцелуй? Как вдруг все звуки, вся жизнь, все вокруг вас исчезло? Как на время этого восторга вся ваша жизнь сосредоточилась в губах? Примерно так я чувствовал себя в первые мгновения, когда понял, что это случилось, что это происходит наяву.
Я летел, как астронавт над поверхностью Луны. Спрыгнув с микроавтобуса, я поплыл по воздуху футах в десяти над землей, потом медленно начал снижаться. Оказавшись у самой земли, я оттолкнулся одной ногой и снова поднялся на прежнюю высоту. Так я легко и плыл вперед, вроде как летел.
– Вот ведь сукин сын, полетел-таки! Получилось! Я же тебе говорил. Я знал, что получится. Пошел, пошел вон, пес!
Джи-Джи почти догнал меня, он бежал внизу, подо мной, возбужденно махая руками. На секунду моя тень накрыла его, как если бы я был самолетом, темный силуэт которого скользит по земле. Он вскрикнул, когда Олд-вертью задел его за ногу, и споткнулся. Опустившись в первый раз на землю футах в пятидесяти от «фольксвагена», я увидел, как Джи-Джи со всей силы пнул пса по голове. Оранжевым ковбойским ботинком по собачьей черепушке. Результат? Передышка. Вертью остановился и пару раз тряхнул башкой. Мне этого хватило, чтобы энергично оттолкнуться от земли и снова взлететь, а Джи-Джи – чтобы припустить еще быстрей.
– Здорово у тебя получается, дядюшка. Ты прирожденный воздухоплаватель.
Я оглянулся на Олд-вертью. Он хотя и поотстал от нас с Джи-Джи, но явно не собирался прекращать погоню. Потом я еще раз оглянулся и тут почувствовал, что снижаюсь. Но теперь-то я знал, что это не беда, что стоит мне только коснуться земли – только коснуться,– и я снова поднимусь ввысь.
– Вот это класс! Ты и вправду летаешь!
– Это целиком твоя заслуга, Джи-Джи. Самому мне такое и в голову бы не пришло.
– Ну да, я знаю. Какая разница, как это получилось? Это просто класс!
Он был прав. Но что я должен был делать, добравшись до жилища Джорджа, кроме приземления, разумеется? Там был Флоон, там был Джордж, а Олд-вертью был здесь – хотел меня покусать, а ведь я пытался добраться к ним…
Словно прочитав мои мысли, Джи-Джи прокричал снизу:
– Что мы станем делать, когда попадем в дом Дейлмвуда?
Я хотел было ответить, но тут увидел внизу какого-то типа – он бежал трусцой нам навстречу. Интересно, как он отреагирует – мужик парит в воздухе, словно воздушный змей, внизу бежит мальчишка, одетый по моде тридцатилетней давности и подстриженный под Элвиса, а следом – трехногий одноглазый пес, клацающий зубами. Картинка – закачаешься.
На этом типе был смешной спортивный костюм – ни один настоящий бегун трусцой такого не наденет. От пестроты несочетаемых цветов просто в глазах рябило, а оттого что они налезали друг на друга, одеяние это казалось еще уродливее. Кто станет покупать такое тряпье? Что-то подобное я недавно видел, но что, где – никак не мог вспомнить. Пока не заимел возможность подумать хорошенько.
Я радовался от того, что кто-то видит нашу троицу. Мне не терпелось узнать, как окружающие станут реагировать на эту нелепую картинку. Я забыл обо всем на свете, кроме того, что этот тип в спортивном костюме приближается к нам. Что он подумает?
Сначала он пристрелил мальчишку. Этот тип пристрелил Джи-Джи.
В десяти футах от нас он небрежно сунул руку в свой желтый-на-розовом карман и вытащил пистолет. Я это увидел, воспринял, переработал своим неповоротливым мозгом. Но, находясь в десятке футов над землей, я был бессилен что-либо предпринять. Я успел только крикнуть:
– Пистолет! Осторожно, у него пистолет!
С невозмутимым видом Каз де Флоон прицелился в Джи-Джи и выстрелил ему в шею, в грудь, в живот. Парнишка согнулся пополам – он умер, прежде чем его тело успело упасть на землю. Флоон повернулся к Олд-вертью и выстрелил ему в голову.
Бабах-бабах-бабах.
КРЫСИНЫЙ КАРТОФЕЛЬ
Не сомневаюсь, что с небес на землю я рухнул в тот момент, когда остановилось сердце Джи-Джи. Потому что с его смертью умерло и «почему бы нет?», и готовность к встрече с чудом, которую он возродил в моей душе. Не помню ни своего падения, ни даже удара о землю, потому что был потрясен случившимся.
Подбоченившись, Каз де Флоон, в точности такой, каким он был в Вене, равнодушно смотрел на двоих убитых. Я поднялся с земли, но не двинулся с места. Я понятия не имел, что мне делать дальше. Может, мне тоже предстояло умереть.
– Зачем? Зачем ты это сделал, Флоон?
– Не нравится мне будущее, в котором я жил, Фрэнни. Мне нужно другое. Пришлось внести кой-какие изменения. С этой парочкой у тебя было преимущество. Я знаю, кем был этот парень, – он ткнул пальцем в мертвого пса,– Теперь все будет иначе.
– Как ты сюда вернулся?
– Без понятия. Божественное вмешательство – manus e nubibus, – десница во облацех. Полагаю, кому-то могущественному я здесь понадобился. В точности так же они прислали сюда мальчишку тебе в помощь.
Мне припомнилось, как Джи-Джи говорил, что Астопел совершил ошибку, манипулируя моей жизнью. И в результате теперь все стало возможно. Доказательством тому был Флоон с пистолетом в руке.
– Но ты их убил. Зачем? Ты хоть знаешь, кем они были?
– А как же, Джордж меня просветил. И я только что тебе сказал зачем, Маккейб. И тебе самому лучше б поостеречься. С этой минуты я всегда буду так же близко от тебя, как твои шейные вены, как глаза в твоих глазницах.
– И как дерьмо, ползущее по моему кишечнику. Брось-ка пушку, и мы станем близки по-настоящему, Каз. Сольемся во французском поцелуе, а я тем временем вытряхну мозги из твоей башки. – Тут у меня мелькнула тревожная мысль: – А где Джордж?
Брови Каза поползли вверх.
– У себя,– изумленно ответил он,– Где ж ему еще быть?
– Ему ты не сделал ничего худого?
– Нет, он мне нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76