– У меня кончается терпение. Слушай и включи мозги. В тот вечер Адамберг мечтал о «зеленом змие», так? Он столько принял на грудь, что был пьян как свинья. Выйдя из «Шлюза», еле ноги волочил и не мог выговорить ни слова. Бармен именно так и сказал. Правильно?
– Правильно.
– Он был агрессивен. «Если копы подойдут, я тебя проткну». Я тебя проткну, Санкартье, тебе это ничего не напоминает? В смысле орудия преступления?
Санкартье согласился.
– У них с блондинкой была любовь. А она ходила на тропу. Правильно?
– Правильно.
– Может, ока его бросила, а он был ревнив и сорвался. Такое возможно?
– Да, – согласился Санкартье.
– Моя версия: она вешала ему лапшу на уши насчет беременности. Может, хотела заставить жениться. И это плохо кончилось. Он не натыкался на ветку, Санкартье, он дрался с девушкой.
– Мы даже не знаем, встретились они или нет.
– Что ты пытаешься доказать?
– Я всего лишь сказал, что пока у нас нет доказательств.
– Мне надоела твоя упертость, Санкартье. Доказательств полно! В том числе его отпечатки на ремне!
– А если он оставил их до того? Они ведь были знакомы.
– Сержант, тебя что, заклинило? Она только что купила этот ремень. На тропе он внезапно увидел девушку. У него съехала крыша, и он ее убил.
– Понимаю, суперинтендант, но не могу в это поверить. Адамберг и убийство? Нет, невозможно.
– Не умничай. Вы были знакомы две недели. Что ты о нем знаешь? Ничего. Он изверг. И он убил ее, проклятый сукин сын. Если тебе нужно доказательство его безумия – пожалуйста: он не знает, что делал той ночью. Он все забыл. Так?
– Да, – кивнул Санкартье.
– И вы поймаете эту сволочь. Костьми ляжете, будете работать сверхурочно, пока он не окажется за решеткой.
Записка Виолетты, в которой она просила приютить ее друга, подействовала на Базиля, как приказ с самого верха, так что он ничуть не удивился виду измученного человека без багажа.
– Подойдет? – спросил он, открыв дверь маленькой комнаты.
– Да. Большое спасибо, Базиль.
– Прежде чем ты ляжешь, я тебя чем-нибудь накормлю. Виолетта грандиозная женщина, правда?
– Мать-Земля, говоря высоким стилем.
– Как ей удалось провести всех копов в Гатино? – спросил Базиль, явно радуясь успеху своей подруги.
Итак, Базилю известно главное. Маленький человечек с дивным цветом лица и очках в красной оправе сгорал от любопытства.
– Можешь рассказать про ее фокус? – попросил он.
Адамберг в двух словах описал операцию.
– Нет, – прервал его Базиль, вернувшись с бутербродами, – брось этот телеграфный стиль и расскажи обо всем подробно.
Адамберг описал все приемы Ретанкур, в том числе Ретанкур-невидимку в ККЖ и Ретанкур-кариатиду в ванной. Базиль особенно веселился, слушая рассказ о моральных страданиях Адамберга.
– Одного не понимаю, – подвел итог комиссар, – как она не упала. Я вешу семьдесят два килограмма.
– Знаешь, Виолетта – спец в таких делах. Она преобразует свою энергию во что захочет.
– Я знаю. Она мой лейтенант.
«Она была моим лейтенантом», – подумал он, входя в комнату. Даже если они пересекут Атлантику, в отдел он не вернется, а станет прятаться, как разыскиваемый преступник. Ладно, все потом, сказал он себе. Рассортировать образцы, разрезать на пластинки. Разложить по ячейкам.
Ретанкур присоединилась к ним около девяти вечера. Воодушевленный встречей Базиль приготовил комнату, ужин и выполнил ее указания. Он принес Адамбергу одежду, бритву, туалетные принадлежности и все необходимое на неделю.
– Плевое дело, – рассказывала Ретанкур, поедая блинчики с кленовым сиропом.
Адамберг вспомнил, что так и не купил сироп для Клементины. Миссия невыполнима, так сказать.
– Полицейские снова заявились около трех. Я читала, лежа на кровати, и разыграла для них целый спектакль: ужасное беспокойство за вас, уверенность в том, что произошел несчастный случай. Лейтенант волнуется за своего шефа. Бедная Жинетта, она меня почти жалела. С ними был Санкартье.
– Как он? – встрепенулся Адамберг.
– Расстроен. Мне показалось, что вы ему по-настоящему нравитесь.
– Это взаимно. – Адамберг представил себе ужас сержанта, узнавшего, что его новый друг взял да и убил вилами девушку.
– Он был расстроен и не усердствовал, – уточнила Ретанкур.
– В ККЖ некоторые считают его глуповатым. Портленс говорил мне, что у него в голове опилки.
– Он чертовски не прав.
– Значит, Санкартье не согласен с остальными?
– Похоже на то. Он как будто не хотел пачкать руки. Не участвовать, не влезать. От него пахло сладким миндалем.
Адамберг отказался от добавки. Мысль о том, что Добряк Санкартье, благоухающий миндальным молочком, не бросил его на съедение волкам, слегка взбодрила комиссара.
– Судя по воплям в коридоре, Лалиберте впал в бешенство. Они сняли наблюдение через два часа, и я спокойно уехала. Машина Рафаэля вернулась на гостиничную стоянку. Он выскользнул из сети. Он очень хорош, ваш брат.
– Да.
– Мы можем говорить при Базиле, – продолжила Ретанкур, разливая вино. – Итак, вы не хотите доставать документы через Данглара. Ладно. У вас в Париже есть свой человек?
– Кое-кого я знаю, но полагаться нельзя ни на одного.
– У меня есть надежный человек. Могила. Скала. Но вы должны пообещать, что у него не будет неприятностей, что вы не станете меня расспрашивать, не назовете моего имени, даже если Брезийон арестует вас и прижмет.
– Это само собой разумеется.
– Кроме того, он остепенился и больше не ввязывается в сомнительные дела, но если я попрошу, изготовит для вас документы.
– Это ваш брат? – спросил Адамберг. – Тот, которого вы прятали под халатом?
Ретанкур поставила бокал на стол.
– Как вы догадались?
– По вашему беспокойству. И многословности.
– К вам возвращаются полицейские навыки, комиссар.
– Спорадически. Как быстро он сможет их сделать?
– За два дня. Завтра мы изменим вам внешность и сфотографируем, отсканируем снимки и отошлем в Париж. Думаю, паспорта будут готовы к четвергу. Экспресс-почта доставит их нам в следующий вторник, и мы в тот же день улетим. Базиль купит билеты. Два билета – на разные рейсы, Базиль.
– Конечно, – кивнул тот. – Они ищут пару, так что разумнее будет разделиться.
– Мы переведем тебе деньги из Парижа. А сейчас побудь нашей мамочкой.
– И думать забудьте о том, чтобы высунуться наружу, – сказал Базиль. – Ваши кредитки в дело
пускать нельзя. Завтра фотографию комиссара опубликуют в «Ле Девуар». И твою тоже, Виолетта. Ты выехала из гостиницы, так сказать, «не простившись», и попала в черный список.
– Семь дней в заточении, – посчитал Адамберг.
– Нечего хандрить, – сказал Базиль. – У нас есть все необходимое. Будем читать о себе в газетах, развлечемся.
Базиль был оптимистом, его не смущало даже то, что он прячет у себя потенциального убийцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Правильно.
– Он был агрессивен. «Если копы подойдут, я тебя проткну». Я тебя проткну, Санкартье, тебе это ничего не напоминает? В смысле орудия преступления?
Санкартье согласился.
– У них с блондинкой была любовь. А она ходила на тропу. Правильно?
– Правильно.
– Может, ока его бросила, а он был ревнив и сорвался. Такое возможно?
– Да, – согласился Санкартье.
– Моя версия: она вешала ему лапшу на уши насчет беременности. Может, хотела заставить жениться. И это плохо кончилось. Он не натыкался на ветку, Санкартье, он дрался с девушкой.
– Мы даже не знаем, встретились они или нет.
– Что ты пытаешься доказать?
– Я всего лишь сказал, что пока у нас нет доказательств.
– Мне надоела твоя упертость, Санкартье. Доказательств полно! В том числе его отпечатки на ремне!
– А если он оставил их до того? Они ведь были знакомы.
– Сержант, тебя что, заклинило? Она только что купила этот ремень. На тропе он внезапно увидел девушку. У него съехала крыша, и он ее убил.
– Понимаю, суперинтендант, но не могу в это поверить. Адамберг и убийство? Нет, невозможно.
– Не умничай. Вы были знакомы две недели. Что ты о нем знаешь? Ничего. Он изверг. И он убил ее, проклятый сукин сын. Если тебе нужно доказательство его безумия – пожалуйста: он не знает, что делал той ночью. Он все забыл. Так?
– Да, – кивнул Санкартье.
– И вы поймаете эту сволочь. Костьми ляжете, будете работать сверхурочно, пока он не окажется за решеткой.
Записка Виолетты, в которой она просила приютить ее друга, подействовала на Базиля, как приказ с самого верха, так что он ничуть не удивился виду измученного человека без багажа.
– Подойдет? – спросил он, открыв дверь маленькой комнаты.
– Да. Большое спасибо, Базиль.
– Прежде чем ты ляжешь, я тебя чем-нибудь накормлю. Виолетта грандиозная женщина, правда?
– Мать-Земля, говоря высоким стилем.
– Как ей удалось провести всех копов в Гатино? – спросил Базиль, явно радуясь успеху своей подруги.
Итак, Базилю известно главное. Маленький человечек с дивным цветом лица и очках в красной оправе сгорал от любопытства.
– Можешь рассказать про ее фокус? – попросил он.
Адамберг в двух словах описал операцию.
– Нет, – прервал его Базиль, вернувшись с бутербродами, – брось этот телеграфный стиль и расскажи обо всем подробно.
Адамберг описал все приемы Ретанкур, в том числе Ретанкур-невидимку в ККЖ и Ретанкур-кариатиду в ванной. Базиль особенно веселился, слушая рассказ о моральных страданиях Адамберга.
– Одного не понимаю, – подвел итог комиссар, – как она не упала. Я вешу семьдесят два килограмма.
– Знаешь, Виолетта – спец в таких делах. Она преобразует свою энергию во что захочет.
– Я знаю. Она мой лейтенант.
«Она была моим лейтенантом», – подумал он, входя в комнату. Даже если они пересекут Атлантику, в отдел он не вернется, а станет прятаться, как разыскиваемый преступник. Ладно, все потом, сказал он себе. Рассортировать образцы, разрезать на пластинки. Разложить по ячейкам.
Ретанкур присоединилась к ним около девяти вечера. Воодушевленный встречей Базиль приготовил комнату, ужин и выполнил ее указания. Он принес Адамбергу одежду, бритву, туалетные принадлежности и все необходимое на неделю.
– Плевое дело, – рассказывала Ретанкур, поедая блинчики с кленовым сиропом.
Адамберг вспомнил, что так и не купил сироп для Клементины. Миссия невыполнима, так сказать.
– Полицейские снова заявились около трех. Я читала, лежа на кровати, и разыграла для них целый спектакль: ужасное беспокойство за вас, уверенность в том, что произошел несчастный случай. Лейтенант волнуется за своего шефа. Бедная Жинетта, она меня почти жалела. С ними был Санкартье.
– Как он? – встрепенулся Адамберг.
– Расстроен. Мне показалось, что вы ему по-настоящему нравитесь.
– Это взаимно. – Адамберг представил себе ужас сержанта, узнавшего, что его новый друг взял да и убил вилами девушку.
– Он был расстроен и не усердствовал, – уточнила Ретанкур.
– В ККЖ некоторые считают его глуповатым. Портленс говорил мне, что у него в голове опилки.
– Он чертовски не прав.
– Значит, Санкартье не согласен с остальными?
– Похоже на то. Он как будто не хотел пачкать руки. Не участвовать, не влезать. От него пахло сладким миндалем.
Адамберг отказался от добавки. Мысль о том, что Добряк Санкартье, благоухающий миндальным молочком, не бросил его на съедение волкам, слегка взбодрила комиссара.
– Судя по воплям в коридоре, Лалиберте впал в бешенство. Они сняли наблюдение через два часа, и я спокойно уехала. Машина Рафаэля вернулась на гостиничную стоянку. Он выскользнул из сети. Он очень хорош, ваш брат.
– Да.
– Мы можем говорить при Базиле, – продолжила Ретанкур, разливая вино. – Итак, вы не хотите доставать документы через Данглара. Ладно. У вас в Париже есть свой человек?
– Кое-кого я знаю, но полагаться нельзя ни на одного.
– У меня есть надежный человек. Могила. Скала. Но вы должны пообещать, что у него не будет неприятностей, что вы не станете меня расспрашивать, не назовете моего имени, даже если Брезийон арестует вас и прижмет.
– Это само собой разумеется.
– Кроме того, он остепенился и больше не ввязывается в сомнительные дела, но если я попрошу, изготовит для вас документы.
– Это ваш брат? – спросил Адамберг. – Тот, которого вы прятали под халатом?
Ретанкур поставила бокал на стол.
– Как вы догадались?
– По вашему беспокойству. И многословности.
– К вам возвращаются полицейские навыки, комиссар.
– Спорадически. Как быстро он сможет их сделать?
– За два дня. Завтра мы изменим вам внешность и сфотографируем, отсканируем снимки и отошлем в Париж. Думаю, паспорта будут готовы к четвергу. Экспресс-почта доставит их нам в следующий вторник, и мы в тот же день улетим. Базиль купит билеты. Два билета – на разные рейсы, Базиль.
– Конечно, – кивнул тот. – Они ищут пару, так что разумнее будет разделиться.
– Мы переведем тебе деньги из Парижа. А сейчас побудь нашей мамочкой.
– И думать забудьте о том, чтобы высунуться наружу, – сказал Базиль. – Ваши кредитки в дело
пускать нельзя. Завтра фотографию комиссара опубликуют в «Ле Девуар». И твою тоже, Виолетта. Ты выехала из гостиницы, так сказать, «не простившись», и попала в черный список.
– Семь дней в заточении, – посчитал Адамберг.
– Нечего хандрить, – сказал Базиль. – У нас есть все необходимое. Будем читать о себе в газетах, развлечемся.
Базиль был оптимистом, его не смущало даже то, что он прячет у себя потенциального убийцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82