Хороший обед не одному человеку спас жизнь.
Это было сказано, кажется, немного некстати, потому что она задрожала и с испуганной улыбкой посмотрела на меня. Но тем не менее она уговорила сестру приняться за еду, а затем и сама положила себе на тарелку немного рагу и поднесла вилку к губам. Но через секунду она снова опустила ее.
— Не могу, — пробормотала она. — Я не могу проглотить ни кусочка. Боже мой! Быть может, теперь как раз они настигли его!
Я уже думал, что она зальется слезами, и раскаивался, что уговорил ее сойти к обеду. Но ее самообладание еще не было исчерпано. С усилием, на которое было жалко смотреть, она совладала с собой, снова взяла вилку и заставила себя проглотить несколько кусочков. Затем она бросила на меня выразительный взгляд.
— Я хочу видеть Клона, — прошептала она.
Человек, прислуживавший нам, в эту минуту вышел из комнаты.
— Он знает? — спросил я.
Она кивнула головой, причем ее прекрасное лицо странным образом исказилось. Ее губы разжались, и за ними показались два два ряда плотно сжатых зубов; два красных пятна выступили у нее на щеках. Глядя на нее в эту минуту, я почувствовал мучительную боль в сердце и панический страх человека, который, проснувшись, видит, что падает в бездну.
Как они любили этого человека!
На мгновение я потерял способность речи. Когда я взял себя в руки, мой голос звучал резко и хрипло.
— Он хороший доверенный, — сказал я. — Он не может ни читать, ни писать, мадемуазель.
— Да, но…
Она не договорила, и ее лицо приняло напряженное выражение.
— Они идут, — прошептала она. — Тише… Неужели… неужели… они нашли его? — пролепетала она, с трудом поднимаясь и облокачиваясь о стол. Мадам продолжала плакать, не сознавая, что происходит вокруг.
Я услышал тяжелую походку капитана и с трудом удержался от громкого проклятия.
— Они не нашли его, — прошептал я, дотронувшись до руки мадемуазель. — Все благополучно, мадемуазель! Прошу вас, успокойтесь. Садитесь и встретьте их, как будто ничего не случилось. И ваша сестра… Мадам, мадам! — закричал я почти резко. — Успокойтесь! Вспомните, что вам нужно играть роль!
Мои увещевания подействовали до некоторой степени. Мадам заглушила свои рыдания. Мадемуазель глубоко вздохнула и села на свое место. Ее лицо было по-прежнему бледно, она вся дрожала, но самое худшее уже прошло.
И было время! Дверь распахнулась настежь, и капитан ввалился в комнату с громкими проклятиями.
— К чертям собачьим! — закричал он, побагровев от злости. — Какой дурак перенес эти вещи сюда? Мои сапоги! Мой…
Его рот так и остался раскрытым. Он был поражен новым видом комнаты, зрелищем общества за столом, всеми теми переменами, которые я произвел.
— Святый Боже! — пробормотал он. — Что это значит?
Седая голова лейтенанта, выглядывавшая из-за его плеча, дополняла картину.
— Вы опоздали, господин капитан, — сказал я веселым тоном. — Мадам обедает в одиннадцать часов. Но все равно, садитесь, для вас приготовлены места.
— Да что же это такое?! — пролепетал он вновь, с изумлением глядя на нас.
— Боюсь, что рагу уже остыло, — продолжал я, заглядывая в блюдо и притворяясь, что не замечаю изумления капитана. — Зато суп еще горяч. Но вы, кажется, не замечаете мадам?
Он уже раскрыл рот для нового ругательства, но вовремя опомнился.
— Кто… кто выбросил мои сапоги в коридор? — спросил он, хрипя от ярости.
Он не отвесил поклона дамам и вообще игнорировал их присутствие.
— Кто-нибудь из слуг, я полагаю, — небрежно ответил я. — А что, разве что-нибудь пропало?
Он молча посмотрел на меня. Затем перевел взгляд на плащ, повешенный снаружи. Он вышел в сад, увидел на траве свои кобуры и другие вещи. Затем вернулся назад.
— Что это за ослиные шутки? — закричал он, и на лицо его в эту минуту просто противно было смотреть. — Кто затеял все это? Отвечайте, сударь, или я…
— Тише, тише, здесь дамы, — сказал я. — Вы забываетесь, сударь.
— Забываюсь? — прошипел он, на этот раз уже не удерживаясь от ругательств. — Что вы мне тут говорите о дамах? Мадам? Скажите пожалуйста! Неужели выдумаете, дуралей, что мы являемся в дома мятежников для того, чтобы кланяться там, улыбаться и брать уроки танцев?
— В данном случае были бы более уместны уроки вежливости, мосье, — серьезно ответил я и поднялся с места.
— Все это сделано по вашему распоряжению? — спросил он, нахмурив брови. — Отвечайте мне, слышите?
— Да, по моему, — прямо ответил я.
— В таком случае получите это! — воскликнул он, бросая мне свою шляпу в лицо. — И идемте отсюда.
— С удовольствием, сударь, — ответил я, кланяясь. — Сию минуту. Позвольте мне только найти свою шпагу. Она, кажется, в коридоре.
И я пошел за ней.
Вернувшись назад, я увидел, что оба мужчины ожидают меня в саду, между тем как дамы, поднявшись из-за стола, с побледневшими лицами стоят посреди комнаты.
— Вам следовало бы увести сестру наверх, мадемуазель, — тихо сказал я, на мгновение останавливаясь подле них. — Не бойтесь, все кончится хорошо.
— Но что все это обозначает? — тревожно спросила она. — Это вышло так неожиданно. Я… я не поняла. Вы поссорились так скоро.
— Дело очень просто, — ответил я, улыбаясь. — Капитан оскорбил вас вчера и сегодня он поплатится за это. Вот и все. Или нет, это не все, — продолжал я, понизив голос и говоря совершенно другим тоном. — Если я удалю его, это будет полезно для вас, мадемуазель. Вы поняли меня? Я думаю, что сегодня уже не будет никаких обысков.
Она издала какое-то восклицание и, схватив меня за руку, посмотрела мне прямо в лицо.
— Вы убьете его? — пролепетала она.
Я утвердительно кивнул головой.
— Почему нет?
Дыхание вернулось к ней. Она стояла, прижав одну руку к груди, и смотрела на меня.
— Да, да, почему нет? — повторила она, сжав зубы. — Почему нет?
Ее рука продолжала лежать на моей, и пальцы судорожно сжались. Я уже начинал хмуриться.
— Почему нет? Значит вы это придумали для нас, мосье?
Я кивнул головой.
— Но как вы это сделаете?
— Об этом уж не беспокойтесь, — ответил я и, повторив ей, чтобы она увела сестру наверх, повернулся к дверям. Моя нога была уже на пороге, и я готовился встретить своего противника, как вдруг услышал позади себя движение. Через секунду ее рука опять лежала на моей.
— Подождите, подождите одну минуту! Идите сюда, — задыхаясь пролепетала она.
Я обернулся. От прежней улыбки и румянца не осталось и следа. Лицо мадемуазель было бледно, как белая стена.
— Нет, — отрывисто сказала она, — я ошиблась! Я не хочу этого, я не желаю участвовать в этом. Вы придумали это прошлой ночью, господин де Барт. Это убийство!
— Мадемуазель! — с недоумением воскликнул я. — Убийство? Что вы говорите? Это дуэль!
— Это убийство, — настойчиво повторила она. — Вы задумали это ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52