– Не позволишь ли, матушка великая княгиня, – сказала она наконец шепотом, – отнести его в опочивальню? Ведь уж больно поздно – светать скоро станет.
– Да, – отвечала тихим голосом Рогнеда, – уложи его спать. Изяслав, – продолжала она, будя с осторожностью спавшего отрока, – сын мой, ступай, ты хочешь спать!
Ребенок проснулся, привстал, поглядел спросонья вокруг себя и не отвечал ни слова.
– Возьми его, мамушка, с собою, – сказала Рогнеда поцеловав с нежностью своего сына. – Ступайте и вы, мои подруги. Ах, вы можете еще спать, а я… Подите, подите. Со мной останется нянюшка Богорисовна, и ты, моя добрая Мирослава! – промолвила Рогнеда, взглянув с ласковою улыбкою на молодую девицу, которая сидела ближе всех к ее постели.
Мамушка взяла на руки Изяслава и, поклонясь Рогнеде вышла вместе с сенными девушками в боковые двери.
– О, зачем ты походишь на отца своего! – прошептала Рогнеда, помолчав несколько времени. – Ну что, Мирослава, – продолжала она, обращаясь к девушке, – не слышала ли ты еще чего-нибудь?
– Ничего, государыня.
– Он здесь и не хотел взглянуть на меня!
– До того ли ему! – сказала Богорисовна, покачав головою. – Забыл он совсем тебя, нашу матушку; да и кто ему о тебе напомнит?! Буслаевна мне сказывала, что дня четыре тому назад еще привезли сюда какую-то красавицу; а все этот разбойник Вышата!.. Да что это? Никак, скрипнули дверью? Кому так поздно? – прибавила нянюшка, вставая и выходя в соседний покой.
Через полминуты Богорисовна вошла опять.
– Не погневайся, матушка! – сказала она с приметным смущением. – Что прикажешь?.. К тебе пришел ключник Вышата.
– Вышата? – повторила Рогнеда голосом, исполненным негодования. – Чего хочет от меня этот презренный старик?
– Он пришел не один и говорит, что его прислал государь великий князь. Прикажешь ли ему явиться пред ясные твои очи?
– Пусть войдет, – сказала Рогнеда, и все признаки продолжительной душевной скорби исчезли с лица ее. На бледном челе изобразилось холодное спокойствие, а потухшие в слезах взоры заблистали величием.
Двери отворились. Ключник Вышата, согнувшись в дугу и выступая на цыпочках, явился с подобострастным и подлым лицом своим перед супругою Владимира.
– Что угодно государю великому князю? – спросила Рогнеда, кинув на него взор, исполненный презрения.
– Я прислан к тебе, матушка Рогнеда Рогвольдовна…
– Супругу твоего государя, – прервала Рогнеда, – называют великой княгиней, даже и тогда, когда она была бы покинута и презрена своим мужем
– Не погневайся, государыня, – продолжал с покорностью Вышата, – я это так, спроста сказал. Великий князь, узнав от меня, что ты все изволишь тосковать и проводишь без сна целые ночи, приказал мне привести к тебе любимого своего певца, Фенкала, чтоб позабавить тебя своими песнями.
– Фенкала, этого варяжского скальда?
– Да, государыня
– Варяжского скальда! – повторила Рогнеда, не скрывая своего восторга. – О, песни моей родины, песни моего детства, я опять вас услышу! Зови его, зови!
– Ступай сюда, молодец! – сказал Вышата, обращаясь к дверям.
Фенкал, держа под плечом свою ручную арфу, вошел в комнату.
– Приветствую тебя, дочь знаменитого Рогвольда! – сказал он, поклонясь почтительно Рогнеде
– Что ты, что ты? – шепнул ему на ухо Вышата. – Говори: великая княгиня.
Добро пожаловать, дорогой гость, – сказала Рогнеда. – Садись, мой единоземец, садись Фенкал!.. Ступай, Вышата, скажи великому князю, что если б он подарил меня лучшим ожерельем царицы византийской, то и тогда не порадовал бы столько своей супруги, как прислав к ней своего варяжского скальда.
– Слушаю, государыня! Я скажу ему об этом завтра, а теперь, пока Фенкал будет забавлять тебя своими песнями, я должен остаться здесь.
– Здесь? – повторила Рогнеда, и бледные ее щеки вспыхнули. – Неужели, – продолжала она, устремив сверкающий взор на Вышату, – великий князь киевский посрамит себя до того, чтоб отдать честь своей супруги – свою собственную честь – под надзор и защиту ключника Вышаты!
– Государыня, – сказал робким голосом Вышата, – я не дерзну никогда и помыслить…
– Если супруг мой, – прервала Рогнеда, – приказал тебе не покидать Фенкала одного, то ступай с ним вместе, я не хочу слушать его песен.
– Государь великий князь не приказывал мне этого, но я думаю…
– Молчи! – вскричала Рогнеда. – Пусть подлые рабыни и наложницы исполняют твою волю, но мне, великой княгине Киевской и дочери Рогвольда, может приказывать один супруг. Ступай!
Вышата посмотрел с недоумением вокруг себя, подошел к нянюшке Богорисовне и сказал ей на ухо:
– Если вы хотя на минуту оставите великую княгиню, то прощайтесь с вашими головами.
Потом, поклонясь почтительно Рогнеде, вышел вон.
– Давно ли, Фенкал, ты служишь великому князю? – спросила Рогнеда, когда ключник вышел из терема.
– Я не слуга его, а пленник, – отвечал мрачным голосом скальд.
– Несчастный! Итак, ты не волен возвратиться в твое отечество?
– Нет.
– Откуда ты родом?
– Из Бергена.
– Из Бергена! О, сколько раз я слыхала от моего родителя о этой отчизне неустрашимых витязей и вдохновенных певцов. Он сам был родом из Бергена… Ах, зачем он покинул свою родину, зачем ему захотелось быть князем Полоцким!.. Живы ли, Фенкал, твои родители?
– Моя мать давно уже умерла, а жив ли мой отец, не знаю.
– Итак, его не умертвили в то время, когда ты был взят в плен?
Фенкал взглянул пристально на великую княгиню и, помолчав немного времени, сказал:
– Неужели ты думаешь, Рогнеда, что я стал бы есть хлеб Владимиров и тешить его варяжскими песнями, если б он был убийцею моего отца?
Легкий румянец пробежал по бледным щекам Рогнеды.
– А что бы ты сделал, несчастный юноша, – сказала она, – если б ты был взят в плен убийцею твоего отца?
– Что бы сделал я? – повторил Фенкал. – Рогнеда, родитель твой был скандинавский витязь, в твоих жилах течет варяжская кровь – и ты спрашиваешь меня, что сделал бы я с убийцею отца моего!
– Фенкал, – сказала вполголоса Рогнеда, поглядев робко вокруг себя, – не забывай, что ты говоришь с супругою Владимира…
– И дочерью злополучного Рогвольда, – прервал певец. – Не знаю, помнишь ли ты это, Рогнеда, а я никогда не забуду ни отца твоего, ни братьев, ни того, как породнился с ними твой супруг и повелитель.
– Молчи, зловещий скальд! – шепнула Рогнеда. – Молчи! Что прошло, то невозвратимо… Зачем ты пробудил в душе моей воспоминания о прошедшем?.. Мой отец… братья мои!.. О, Фенкал, возьми, возьми свою цевницу! Быть может, родные звуки моей отчизны усыпят хотя на время эту змею, которая сосет и гложет мое сердце. Пой, Фенкал, пой!
Вещие персты Фенкала пробежали по звонким струнам: они зарокотали, и согласные их звуки слились с могучим голосом вдохновенного скальда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85