– …Ты знаешь вкус спермы? Ты когда-нибудь пробовал сперму? Она бывает более и менее соленая. У Воана должна быть очень соленая сперма…
Я смотрел на упавшие ей на лицо светлые волосы, на ее бедра, вздрагивающие на пути к оргазму. Это был один из первых случаев, когда она представляла меня в гомосексуальном акте, и меня удивило богатство ее воображения. Она проталкивалась сквозь оргазм, ее тело охватила дрожь наслаждения. Прежде чем я потянулся, чтобы обнять ее, она перевернулась и легла вниз лицом, позволяя сперме вытечь из влагалища, потом сползла с кровати и быстренько пошла в ванную.
В продолжение следующей недели Кэтрин как обычно курсировала по залам аэропорта. Наблюдая за ней из машины и ощущая, что Воан тоже ловит ее блуждающим взглядом, я чувствовал, как мой член наливается и прижимается к кромке руля.
– Ты кончил?
Елена Ремингтон неуверенным жестом прикоснулась к моему плечу, словно я был пациентом, над оживлением которого ей пришлось хорошо потрудиться. Я лежал на заднем сиденье, а она резкими движениями одевалась, поправляла юбку на бедрах. И в этот момент она была похожа оформительницу витрины супермаркета, которая одергивает одежду на манекене.
По дороге в лабораторию дорожных исследований я предложил ей остановиться где-нибудь среди резервуаров к западу от аэропорта. В течение предыдущей недели интерес Елены ко мне значительно поугас, словно она поместила меня и автокатастрофу куда-то в прошлую жизнь, реальности которой она уже не признавала. Я знал, что она вот-вот вступит в период бездумной неразборчивости, через который проходит большинство овдовевших людей. Столкновение наших автомобилей и смерть ее мужа стали для нее ключом к новой сексуальной страсти. В первые месяцы после его смерти она прошла через ряд быстротечных связей, словно принимая половые органы всех этих мужчин в свои руки и свое влагалище, она каким-то образом снова оживляла мужа, словно вся эта сперма, смешанная в ее лоне, как-то воссоздавала в ее сознании блекнущий образ умершего.
На следующий день после первого соития со мной она приняла нового любовника, младшего патологоанатома Эшфордской больницы. От него она перешла еще к нескольким мужчинам: муж приятельницы-врача, радиолог-практикант, менеджер обслуживающего персонала гаража. И я заметил, что во вcex этих связях, которые она описывала без вся-кого смущения в голосе, неизменным атрибутом был автомобиль. Все это происходило в машине либо на многоэтажной автостоянке аэропорта, либо вечером в районном гараже, либо на автостоянке возле окружной дороги, словно присутствие машины резонировало с неким элементом, без которого половой акт терял всякий смысл. Машина, предположил я, каким-то образом вновь и вновь исполняет роль убийцы ее мужа, роль, необходимую для раскрытия новых возможностей ее тела. Она могла достичь оргазма только в машине. И все-таки однажды вечером, лежа рядом с ней в своей машине на крыше многоэтажной автостоянки в Нортхолте, я почувствовал, как враждебно и разочарованно напряглось ее тело. Я положил руку на темный треугольник ее лобка, серебрящийся в темноте от влаги.
Она убрала от меня руки и оглядела интерьер кабины, словно собираясь изорвать свои набухшие груди об этот капкан из стеклянных и металлических лезвий.
Вокруг нас в свете солнца лежали заброшенные резервуары – невидимый подводный мир. Елена подняла окно, отгораживаясь от шума взлетающих самолетов.
– Мы сюда больше не вернемся. Тебе придется подыскать другое место.
Я тоже чувствовал спад возбуждения. Когда за нами не наблюдал Воан, не записывал наши позы и части тела на фотопленку, мой оргазм казался пустым и стерильным, просто выбросом лишней органической ткани.
В своем воображении я видел, как машина Елены, с жестким хромом и пластиком, оживляется силой моего семени, превращаясь в будуар из экзотических цветов и вьющихся растений, едва пропускающих солнечный свет; сквозь пол и сиденья прорастает сочная влажная трава.
Глядя на Елену, набирающую скорость на прямом участке шоссе, я внезапно задумался о том, как я мог бы встряхнуть ее. А не провезти ли ее опять по маршруту смерти мужа? Возможно, это освежило бы ее сексуальную потребность во мне, вновь воспламенило бы эту эротическую враждебность, которую она испытывала ко мне и к умершему.
Когда нас пропускали через ворота лаборатории, Елена склонилась над рулем, странно ухватившись за него тонкими руками. Ее тело складывалось в неуклюжие геометрические сочетания со стойками лобового стекла и рулевой колонки, словно она сознательно повторяла позы покалеченной девушки Габриэль.
Мы шли с автостоянки к месту испытания. С поприветствовавшими нас учеными-исследователями Елена обсудила очередной проект норм министерства путей сообщения. На бетоне в два ряда были составлены поврежденные машины. В смятых корпусах сидели пластиковые манекены, их лица и грудные клетки расколоты в столкновениях, зоны повреждения отмечены разноцветным пятнами на черепах и животах. Елена разглядывала их через выбитые лобовые стекла, словно они были пациентами, за которыми она хотела бы ухаживать. Мы бродили среди прибывающих посетителей – почти все в опрятных костюмах и украшенных цветами шляпах, а Елена просовывала руку между осколков разбитых окон и ласкала пластиковые руки и головы.
Остаток дня прошел, подчиняясь логике сновидения. Освещенные ярким послеполуденным светом несколько сот зрителей были похожи на манекенов, выглядели не более реально, чем пластиковые фигуры, которые должны были играть роль водителя и пассажиров в лобовом столкновении седана с мотоциклом.
Чувство развоплощения, нереальности моих собственных мышц и костей усилилось, когда появился Воан. Механики закрепляли мотоцикл в механизме, который будет запущен по стальным рельсам в стоящий в семидесяти ярдах седан. Провода датчиков тянулись от обеих машин к фиксирующим приборам, закрепленным на длинных подмостках. Были подготовлены две кинокамеры – одна установлена возле дороги, с направленным на точку столкновения объективом, вторая смотрела вниз с подвесной рамы. Видеооборудование уже воспроизвело на небольшом экране кадры с механиками, устанавливающими датчики в двигателе машины, в которой сидели четыре манекена, представляющие семью: муж, жена и двое детей. К их головам, телам и ногам тянулись провода. На телах уже были отмечены предполагаемые травмы, на лицах и грудных клетках – сложные красные и фиолетовые геометрические формы. Механик в последний раз поправил водителя за рулем, располагая его руки в соответствующем положении. Руководитель научных исследований поприветствовал через систему громкоговорителей гостей этой экспериментальной катастрофы и шутливо представил тех, кто находился в машине:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51