Слышишь? Не смей меня жалеть! — неожиданно выкрикнула Регина и выбежала из загона.
— Что с ней? — спросил появившийся в дверях Тюрин. -
По-моему, плачет. Ты что, обидел ее?
— Наоборот, пожалел.
— Пойду успокою.
— Не ходи, не нужно. Она сама справится.
— Жалко девчонку. Не женским делом занимается. Ей бы замуж, детей... Ты чего усмехаешься?
— Это я ей и сказал. С кем ты созванивался?
— С одним человеком.
— С кем?
— Потом. Не при ней. У нас надолго еще?
— Думаю, нет. А что?
— Нужно кое-куда съездить. До конца рабочего дня.
— Успеем. Сделай веселое лицо, — поспешно сказал Лозовский, услышав шаги Регины.
— Что у вас за дурацкие физиономии? — спросила она, войдя в загон.
— Почему дурацкие? — не понял Тюрин.
— Как у клоунов, которые делают вид, что им очень весело, а сами думают, как дожить до получки.
— Вот ты и снова в форме, — с удовлетворением констатировал Лозовский. — Продолжим. Ты изложила свою версию...
— Чем тебе она не нравится?
— Дело не в том, нравится или не нравится. Дело в другом: верна она или нет. Версия верна, если она объясняет все факты.
Буквально все. Петрович подтвердит: если не лезет даже маленький фактик, версия скорее всего ложная.
— Так оно и есть, — кивнул Тюрин.
— Какой факт не лезет в мою версию?
— Сейчас скажу. Ты исходишь из того, что «Нюду-нефть» поставил на ноги Христич. Так вот... Ты хорошо сидишь?.. Тогда слушай: Христич уехал из Нюды два года назад. А проработал он там всего год. И ни один из его проектов не был реализован. Ни один. Все они остались на бумаге.
— Что за ерунда? — удивилась Регина. — Он же генеральный директор компании!
— Формально. Третий год он живет под Ейском. Я был у него.
Он очень тяжело болен и никакого участия в управлении «Нюда— нефтью» не принимает.
— Ничего не понимаю. Совершенно ничего! Петрович, ты что— нибудь понимаешь? Петрович, я к тебе обращаюсь!
— Я? Нет. Извини, задумался. Если ты ничего не понимаешь, я тем более.
— Твоя версия еще на плаву? — поинтересовался Лозовский.
— Или уже пошла ко дну?
— Но, может быть, его проекты были реализованы уже без него?
— Я тоже люблю подгонять решения под ответ. Все любят.
Видимо, это в человеческой природе.
По паркету коридора дробно процокали каблучки, дверь загона распахнулась, разгневанной фурией в ней возникла Фаина:
— Лозовский! Почему твой телефон не отвечает? Почему я должна бегать за тобой, как не знаю кто? Альберт Николаевич...
Лозовский молча поднялся, развернул Фаину за плечи, выставил в коридор и запер дверь за задвижку.
— Продолжим. О чем я говорил? Да, про решения, которые подгоняются под ответ. По-моему, как раз этим ты сейчас и занимаешься. В пометках Кольцова к очерку Коли Степанова сказано, что каждая скважина «Нюда-нефти» дает сейчас в три раза больше нефти, чем в среднем по Тюмени. И ты сама называла эту цифру. В свете того, что мы знаем, выглядит она — как бы это поточнее сказать? — несколько сомнительной.
— Полной туфтярой, — хмуро уточнил Тюрин.
— Петрович, я тебя очень люблю, но ты все-таки пощади мое профессиональное самолюбие, — попросила Регина. — Кольцов может говорить, что скважины Нюды дают нефти не в три раза больше, а в сто. Но есть цифры. С каждой тонны добытой нефти платится определенный налог. Рассчитать по налоговым отчислениям количество добытой нефти — задача для первокурсника экономического вуза. Нефти в Нюде добывают ровно столько, сколько добывают. Это — факт. Любая версия, которая игнорирует этот факт, — чушь. Какой же идиот будет платить налог с не добытой нефти? Не доплачивать налог — сколько угодно. Но переплачивать?
— Ладно, — сказал Лозовский. — Есть еще один фактик. Если и его ты встроишь в свою версию, будем считать, что мы просто не в состоянии разобраться в том, что происходит. Когда Кольцов купил акции Средне-Волжского завода?
— Два месяца назад.
— А разработку «Курьера» он начал полгода назад. Летом прошлого года.
— Уверен?
— Его сотрудник прилетал в Москву, водил Милену в ресторан «Царская охота» и подробно расспрашивал о ситуации в «Курьере».
— Полгода назад? Она не путает?
— Она не путает. Она была в черной косухе и сильно потела.
— О Господи! — сказала Регина. — Но это же значит...
Ручка двери задергалась, легкая стеклянная дверь затряслась, потом в матовое стекло повелительно постучали.
— Ну не дадут спокойно поговорить, — проворчал Тюрин, отпирая дверь.
В загон вошел главный редактор «Российского курьера»
Альберт Николаевич Попов. Он вошел так, как может войти только главный редактор. Вся его низкорослая рыхлая фигура в дорогом, но все равно мешковатом костюме источала решительность, а из— под тусклых, сваливающихся на лоб волос мрачно сверкал начальственный взгляд.
— Что это такое? — раздраженно спросил он, бросая на стол Лозовского бирку «Не беспокоить». — Это редакция, а не бордель! Вы тут что, пьете?
— Пьем, — с невинным видом подтвердила Регина. — Кофе.
Очень хороший, свежий. Хотите? Только кружки «Алик» у нас нет.
Кружки «Регина» тоже нет, почему-то не делают. Даже «Эльвиру» делают, а «Регину» не делают. Так что я пью из обычной «Нескафе». Но вам могу налить в «Павлика» или в «Вову». Что вы предпочитаете? В «Вову»?
— Мне надоели ваши шутки, Смирнова! — отрезал Попов. -
Павел Петрович, где статья "Игра в «семерочку»? Я сказал «срочно». Когда главный редактор говорит «срочно», это и значит срочно!
— Работаем. Вот. Обсуждаем, — извиняющимся тоном объяснил Тюрин.
— Вижу, как вы работаете! Заперлись, курите и болтаете!
Лозовский, у меня все чаще возникают сомнения в вашей способности руководить отделом. Очень большие сомнения!
— Альберт Николаевич, выйдите, пожалуйста, и закройте дверь с той стороны, — вежливо попросил Лозовский, глядя не на Попова, а в окно, за которым угасал тусклый январский день.
Попов даже задохнулся от возмущения:
— Да вы!.. Вы!..
— Иначе я встану и буду гнать вас по коридору пинками до самого вашего кабинета, — так же равнодушно, сонно пообещал Лозовский. Немного подумал и уточнил: — Поджопниками.
Регина прыснула и, не выдержав, расхохоталась.
— Извините, — ответила она на грозно-недоумевающий взгляд Попова. — Я представила себе эту картину... Нет, не могу!.. Извините!..
Попов перевел тяжелый взгляд на Лозовского:
— Надеюсь, ты понимаешь, что после этого нам придется расстаться?
— Алик, я буду по тебе очень скучать. А теперь пошел вон.
Лозовский не знал, служил ли Попов в армии, но развернулся он по-военному круто, через левое плечо, и рубанул строевым шагом. Правда, с правой ноги.
— Ну, ребята, с вами не соскучишься, — вытирая выступившие от хохота слезы, сказала Регина. — Шеф, тебе не кажется, что для разговора с главным редактором ты выбрал не самый корректный тон?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Что с ней? — спросил появившийся в дверях Тюрин. -
По-моему, плачет. Ты что, обидел ее?
— Наоборот, пожалел.
— Пойду успокою.
— Не ходи, не нужно. Она сама справится.
— Жалко девчонку. Не женским делом занимается. Ей бы замуж, детей... Ты чего усмехаешься?
— Это я ей и сказал. С кем ты созванивался?
— С одним человеком.
— С кем?
— Потом. Не при ней. У нас надолго еще?
— Думаю, нет. А что?
— Нужно кое-куда съездить. До конца рабочего дня.
— Успеем. Сделай веселое лицо, — поспешно сказал Лозовский, услышав шаги Регины.
— Что у вас за дурацкие физиономии? — спросила она, войдя в загон.
— Почему дурацкие? — не понял Тюрин.
— Как у клоунов, которые делают вид, что им очень весело, а сами думают, как дожить до получки.
— Вот ты и снова в форме, — с удовлетворением констатировал Лозовский. — Продолжим. Ты изложила свою версию...
— Чем тебе она не нравится?
— Дело не в том, нравится или не нравится. Дело в другом: верна она или нет. Версия верна, если она объясняет все факты.
Буквально все. Петрович подтвердит: если не лезет даже маленький фактик, версия скорее всего ложная.
— Так оно и есть, — кивнул Тюрин.
— Какой факт не лезет в мою версию?
— Сейчас скажу. Ты исходишь из того, что «Нюду-нефть» поставил на ноги Христич. Так вот... Ты хорошо сидишь?.. Тогда слушай: Христич уехал из Нюды два года назад. А проработал он там всего год. И ни один из его проектов не был реализован. Ни один. Все они остались на бумаге.
— Что за ерунда? — удивилась Регина. — Он же генеральный директор компании!
— Формально. Третий год он живет под Ейском. Я был у него.
Он очень тяжело болен и никакого участия в управлении «Нюда— нефтью» не принимает.
— Ничего не понимаю. Совершенно ничего! Петрович, ты что— нибудь понимаешь? Петрович, я к тебе обращаюсь!
— Я? Нет. Извини, задумался. Если ты ничего не понимаешь, я тем более.
— Твоя версия еще на плаву? — поинтересовался Лозовский.
— Или уже пошла ко дну?
— Но, может быть, его проекты были реализованы уже без него?
— Я тоже люблю подгонять решения под ответ. Все любят.
Видимо, это в человеческой природе.
По паркету коридора дробно процокали каблучки, дверь загона распахнулась, разгневанной фурией в ней возникла Фаина:
— Лозовский! Почему твой телефон не отвечает? Почему я должна бегать за тобой, как не знаю кто? Альберт Николаевич...
Лозовский молча поднялся, развернул Фаину за плечи, выставил в коридор и запер дверь за задвижку.
— Продолжим. О чем я говорил? Да, про решения, которые подгоняются под ответ. По-моему, как раз этим ты сейчас и занимаешься. В пометках Кольцова к очерку Коли Степанова сказано, что каждая скважина «Нюда-нефти» дает сейчас в три раза больше нефти, чем в среднем по Тюмени. И ты сама называла эту цифру. В свете того, что мы знаем, выглядит она — как бы это поточнее сказать? — несколько сомнительной.
— Полной туфтярой, — хмуро уточнил Тюрин.
— Петрович, я тебя очень люблю, но ты все-таки пощади мое профессиональное самолюбие, — попросила Регина. — Кольцов может говорить, что скважины Нюды дают нефти не в три раза больше, а в сто. Но есть цифры. С каждой тонны добытой нефти платится определенный налог. Рассчитать по налоговым отчислениям количество добытой нефти — задача для первокурсника экономического вуза. Нефти в Нюде добывают ровно столько, сколько добывают. Это — факт. Любая версия, которая игнорирует этот факт, — чушь. Какой же идиот будет платить налог с не добытой нефти? Не доплачивать налог — сколько угодно. Но переплачивать?
— Ладно, — сказал Лозовский. — Есть еще один фактик. Если и его ты встроишь в свою версию, будем считать, что мы просто не в состоянии разобраться в том, что происходит. Когда Кольцов купил акции Средне-Волжского завода?
— Два месяца назад.
— А разработку «Курьера» он начал полгода назад. Летом прошлого года.
— Уверен?
— Его сотрудник прилетал в Москву, водил Милену в ресторан «Царская охота» и подробно расспрашивал о ситуации в «Курьере».
— Полгода назад? Она не путает?
— Она не путает. Она была в черной косухе и сильно потела.
— О Господи! — сказала Регина. — Но это же значит...
Ручка двери задергалась, легкая стеклянная дверь затряслась, потом в матовое стекло повелительно постучали.
— Ну не дадут спокойно поговорить, — проворчал Тюрин, отпирая дверь.
В загон вошел главный редактор «Российского курьера»
Альберт Николаевич Попов. Он вошел так, как может войти только главный редактор. Вся его низкорослая рыхлая фигура в дорогом, но все равно мешковатом костюме источала решительность, а из— под тусклых, сваливающихся на лоб волос мрачно сверкал начальственный взгляд.
— Что это такое? — раздраженно спросил он, бросая на стол Лозовского бирку «Не беспокоить». — Это редакция, а не бордель! Вы тут что, пьете?
— Пьем, — с невинным видом подтвердила Регина. — Кофе.
Очень хороший, свежий. Хотите? Только кружки «Алик» у нас нет.
Кружки «Регина» тоже нет, почему-то не делают. Даже «Эльвиру» делают, а «Регину» не делают. Так что я пью из обычной «Нескафе». Но вам могу налить в «Павлика» или в «Вову». Что вы предпочитаете? В «Вову»?
— Мне надоели ваши шутки, Смирнова! — отрезал Попов. -
Павел Петрович, где статья "Игра в «семерочку»? Я сказал «срочно». Когда главный редактор говорит «срочно», это и значит срочно!
— Работаем. Вот. Обсуждаем, — извиняющимся тоном объяснил Тюрин.
— Вижу, как вы работаете! Заперлись, курите и болтаете!
Лозовский, у меня все чаще возникают сомнения в вашей способности руководить отделом. Очень большие сомнения!
— Альберт Николаевич, выйдите, пожалуйста, и закройте дверь с той стороны, — вежливо попросил Лозовский, глядя не на Попова, а в окно, за которым угасал тусклый январский день.
Попов даже задохнулся от возмущения:
— Да вы!.. Вы!..
— Иначе я встану и буду гнать вас по коридору пинками до самого вашего кабинета, — так же равнодушно, сонно пообещал Лозовский. Немного подумал и уточнил: — Поджопниками.
Регина прыснула и, не выдержав, расхохоталась.
— Извините, — ответила она на грозно-недоумевающий взгляд Попова. — Я представила себе эту картину... Нет, не могу!.. Извините!..
Попов перевел тяжелый взгляд на Лозовского:
— Надеюсь, ты понимаешь, что после этого нам придется расстаться?
— Алик, я буду по тебе очень скучать. А теперь пошел вон.
Лозовский не знал, служил ли Попов в армии, но развернулся он по-военному круто, через левое плечо, и рубанул строевым шагом. Правда, с правой ноги.
— Ну, ребята, с вами не соскучишься, — вытирая выступившие от хохота слезы, сказала Регина. — Шеф, тебе не кажется, что для разговора с главным редактором ты выбрал не самый корректный тон?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100