По его распоряжению колокол, как и раньше, должен был звонить в восемь и одиннадцать утра и в семь часов вечера.
Тем не менее нечего было и думать иметь общий стол. Кают-компания едва вмещала двенадцать человек. Поэтому решили, что каждый устроится как может, на юте или на палубе, в группах, среди которых будет находиться прежний персонал «Симью». Впрочем, это неудобство не лишено было известной прелести. Еда на открытом воздухе сообщала путешествию вид увеселительной прогулки. В случае дурной погоды можно было бы укрыться в междупалубном дортуаре. Но дождя нечего будет бояться, как только «Санта-Мария» покинет область островов Зеленого Мыса.
Во время первого завтрака, в котором Томпсон совсем не участвовал, капитан Пип сделал неожиданное предложение.
Потребовав внимания, он сначала напомнил свои оговорки насчет опасностей подобного путешествия на таком судне, как «Санта-Мария». Потом признался, что, сознавая огромную ответственность, тяготевшую над ним, он в известный момент думал пристать не к испанскому или португальскому берегу, а просто к городу Сен-Луи в Сенегале. Однако он не счел нужным предложить эту комбинацию вследствие начавшегося северного ветра, делавшего плавание к этой стоянке столь же долгим, как и к одному из Канарских островов или даже к европейскому порту. Но вместо Сен-Луи не могли они пойти в Порто-Гранде на острове Сан-Винсент? В таком случае еще до наступления ночи все были бы на земле в безопасности, в уверенности попасть на ближайший почтовый пароход.
Сообщение капитана Пипа произвело тем большее впечатление, что он до сих пор не приучил публику к лишним словам. Очевидно, он считал опасность серьезной, если пустился в такую длинную речь.
Затем Бекер в качестве уполномоченного делегата завладел трибуной.
– Ваши слова, капитан, – сказал он, – серьезны. Но чтобы выяснить положение, скажите нам откровенно: не считаете ли вы безрассудным предпринятое нами путешествие?
– Если бы я так думал, – отвечал капитан, – я сообщил бы вам об этом с самого начала. Нет, путешествие это возможно… однако… со столькими людьми на судне…
– Наконец, – прервал Бекер, – если бы вы имели с собой только матросов, беспокоились бы вы так?
– Нет конечно, – утверждал капитан, – но это не одно и то же. Плавать – это наше ремесло, и у нас есть основания…
– У нас имеются свои соображения на этот счет, – сказал Бекер, – хотя бы деньги, которые нас заставила вложить в это судно скаредность того, кто должен был бы заплатить за всех. Есть еще более серьезное основание – карантин, наложенный на остров Сантьяго, который мы покинули. Теперь о «Санта-Марии», наверное, дано знать на все острова архипелага, и я убежден, что нашей высадке на острове Сан-Винсент воспротивятся тем более решительным образом, что у нас нет свидетельства о здоровье и что мы имеем на судне двух больных. Если поэтому, несмотря ни на что, нам удалось бы высадиться на землю, то для того, чтобы в этот раз подвергнуться действительному тюремному заключению, гораздо более строгому, чем то, жертвами которого мы только что были в Сантьяго. Можно возразить, что в Португалии и в Испании будет то же самое. Это возможно, но нельзя сказать, что будет наверное… Поэтому я голосую за продолжение начатого путешествия и думаю, что все здесь держатся того же мнения.
Речь Бекера действительно встречена была всеобщим одобрением, и капитан Пип ответил знаком согласия. Но принятое решение лишь наполовину удовлетворило его, и в тот же вечер можно было услышать, как он озабоченно бормотал верному Артемону:
– Желаете знать мое мнение, сударь? Право же, тут настоящая перипетия!
В два часа пополудни бриз стал дуть в южном направлении, и «Санта-Мария» пошла под ветром. Возвращение отрезано было для нее. Единственный путь, который был открыт, это – к Канарским островам и в Европу.
Следуя этим курсом, в половине пятого прошли вдоль Соляного острова, на который никто не смел смотреть без волнения. Все бинокли направлены были на эту землю, у берега которой погиб «Симью».
Незадолго до наступления ночи потеряли из виду этот последний остров архипелага Зеленого Мыса. Дальше ничто уже не прервет круга горизонта, пока не покажутся Канарские острова. Это вопрос трех-четы-рех дней, если теперешний ветер продержится. В общем, нельзя было жаловаться на первый день. Все прошло хорошо, и можно было надеяться, что и дальше будет так.
Только один из пассажиров имел право быть менее довольным, и, чтобы знать кто, излишне называть его по имени. За завтраком Томпсон достал себе тарелку и отважно сунул ее при общей раздаче пищи. Но Бекер бодрствовал, и тарелка осталась пустой. После полудня Томпсон попытался потолковать с Ростбифом в надежде, что у того не хватит смелости отказать своему прежнему начальнику, но опять наткнулся на Бекера, следившего за бывшим администратором с неутомимым усердием.
Томпсон, умирая с голоду, понял, что надо уступить, и решился поговорить со своим бесчувственным палачом.
– Сударь, – обратился он к нему, – я умираю с голоду.
– Очень рад, – флегматично ответил Бекер, – ибо это говорит в пользу вашего желудка.
– Довольно шуток, пожалуйста, – резко оборвал его Томпсон, которого страдание выводило из себя, – и благоволите сообщить мне, долго ли вы еще думаете продолжать эту игру, жертвой которой избрали меня.
– О какой игре вы говорите? – спросил Бекер, притворяясь ничего не понимающим. Кажется, я не думал ни шутить, ни играть с вами.
– Значит, – вскрикнул Томпсон, – вы серьезно рассчитываете уморить меня голодом?
– Еще бы! – заметил Бекер. – Если вы не пожелаете платить…
– Хорошо, – заключил Томпсон, – я заплачу. Позже мы сведем счеты…
– С другими, – согласился Бекер любезным тоном.
– Извольте в таком случае сказать мне, за какую плату могу я свободно спать и есть до конца путешествия?
– Раз речь идет о плате за все оптом, – многозначительно проговорил Бекер, то дело совсем упрощается.
Он вынул из кармана памятную книжку и стал перелистывать ее.
– Послушайте!.. Гм!.. Вы уже внесли сумму в сорок фунтов стерлингов… Так-с… Да… Превосходно!.. Нус, теперь вам остается лишь уплатить маленькое дополнение в пятьсот семьдесят два фунта один шиллинг два пенса, чтобы пользоваться на судне всеми правами, без исключения.
– Пятьсот семьдесят два фунта! – вскрикнул Томпсон. – Да ведь это безумие! Я, скорее, обращусь с жалобой ко всем пассажирам, чем подчинюсь такому требованию. Черт возьми, я найду, конечно, между ними честного человека!
– Я могу спросить у них, – любезно предложил Бекер. – Хотя раньше посоветую вам узнать, как получилась эта сумма. Фрахт «Санта-Марии» нам стоил ровно двести сорок фунтов стерлингов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Тем не менее нечего было и думать иметь общий стол. Кают-компания едва вмещала двенадцать человек. Поэтому решили, что каждый устроится как может, на юте или на палубе, в группах, среди которых будет находиться прежний персонал «Симью». Впрочем, это неудобство не лишено было известной прелести. Еда на открытом воздухе сообщала путешествию вид увеселительной прогулки. В случае дурной погоды можно было бы укрыться в междупалубном дортуаре. Но дождя нечего будет бояться, как только «Санта-Мария» покинет область островов Зеленого Мыса.
Во время первого завтрака, в котором Томпсон совсем не участвовал, капитан Пип сделал неожиданное предложение.
Потребовав внимания, он сначала напомнил свои оговорки насчет опасностей подобного путешествия на таком судне, как «Санта-Мария». Потом признался, что, сознавая огромную ответственность, тяготевшую над ним, он в известный момент думал пристать не к испанскому или португальскому берегу, а просто к городу Сен-Луи в Сенегале. Однако он не счел нужным предложить эту комбинацию вследствие начавшегося северного ветра, делавшего плавание к этой стоянке столь же долгим, как и к одному из Канарских островов или даже к европейскому порту. Но вместо Сен-Луи не могли они пойти в Порто-Гранде на острове Сан-Винсент? В таком случае еще до наступления ночи все были бы на земле в безопасности, в уверенности попасть на ближайший почтовый пароход.
Сообщение капитана Пипа произвело тем большее впечатление, что он до сих пор не приучил публику к лишним словам. Очевидно, он считал опасность серьезной, если пустился в такую длинную речь.
Затем Бекер в качестве уполномоченного делегата завладел трибуной.
– Ваши слова, капитан, – сказал он, – серьезны. Но чтобы выяснить положение, скажите нам откровенно: не считаете ли вы безрассудным предпринятое нами путешествие?
– Если бы я так думал, – отвечал капитан, – я сообщил бы вам об этом с самого начала. Нет, путешествие это возможно… однако… со столькими людьми на судне…
– Наконец, – прервал Бекер, – если бы вы имели с собой только матросов, беспокоились бы вы так?
– Нет конечно, – утверждал капитан, – но это не одно и то же. Плавать – это наше ремесло, и у нас есть основания…
– У нас имеются свои соображения на этот счет, – сказал Бекер, – хотя бы деньги, которые нас заставила вложить в это судно скаредность того, кто должен был бы заплатить за всех. Есть еще более серьезное основание – карантин, наложенный на остров Сантьяго, который мы покинули. Теперь о «Санта-Марии», наверное, дано знать на все острова архипелага, и я убежден, что нашей высадке на острове Сан-Винсент воспротивятся тем более решительным образом, что у нас нет свидетельства о здоровье и что мы имеем на судне двух больных. Если поэтому, несмотря ни на что, нам удалось бы высадиться на землю, то для того, чтобы в этот раз подвергнуться действительному тюремному заключению, гораздо более строгому, чем то, жертвами которого мы только что были в Сантьяго. Можно возразить, что в Португалии и в Испании будет то же самое. Это возможно, но нельзя сказать, что будет наверное… Поэтому я голосую за продолжение начатого путешествия и думаю, что все здесь держатся того же мнения.
Речь Бекера действительно встречена была всеобщим одобрением, и капитан Пип ответил знаком согласия. Но принятое решение лишь наполовину удовлетворило его, и в тот же вечер можно было услышать, как он озабоченно бормотал верному Артемону:
– Желаете знать мое мнение, сударь? Право же, тут настоящая перипетия!
В два часа пополудни бриз стал дуть в южном направлении, и «Санта-Мария» пошла под ветром. Возвращение отрезано было для нее. Единственный путь, который был открыт, это – к Канарским островам и в Европу.
Следуя этим курсом, в половине пятого прошли вдоль Соляного острова, на который никто не смел смотреть без волнения. Все бинокли направлены были на эту землю, у берега которой погиб «Симью».
Незадолго до наступления ночи потеряли из виду этот последний остров архипелага Зеленого Мыса. Дальше ничто уже не прервет круга горизонта, пока не покажутся Канарские острова. Это вопрос трех-четы-рех дней, если теперешний ветер продержится. В общем, нельзя было жаловаться на первый день. Все прошло хорошо, и можно было надеяться, что и дальше будет так.
Только один из пассажиров имел право быть менее довольным, и, чтобы знать кто, излишне называть его по имени. За завтраком Томпсон достал себе тарелку и отважно сунул ее при общей раздаче пищи. Но Бекер бодрствовал, и тарелка осталась пустой. После полудня Томпсон попытался потолковать с Ростбифом в надежде, что у того не хватит смелости отказать своему прежнему начальнику, но опять наткнулся на Бекера, следившего за бывшим администратором с неутомимым усердием.
Томпсон, умирая с голоду, понял, что надо уступить, и решился поговорить со своим бесчувственным палачом.
– Сударь, – обратился он к нему, – я умираю с голоду.
– Очень рад, – флегматично ответил Бекер, – ибо это говорит в пользу вашего желудка.
– Довольно шуток, пожалуйста, – резко оборвал его Томпсон, которого страдание выводило из себя, – и благоволите сообщить мне, долго ли вы еще думаете продолжать эту игру, жертвой которой избрали меня.
– О какой игре вы говорите? – спросил Бекер, притворяясь ничего не понимающим. Кажется, я не думал ни шутить, ни играть с вами.
– Значит, – вскрикнул Томпсон, – вы серьезно рассчитываете уморить меня голодом?
– Еще бы! – заметил Бекер. – Если вы не пожелаете платить…
– Хорошо, – заключил Томпсон, – я заплачу. Позже мы сведем счеты…
– С другими, – согласился Бекер любезным тоном.
– Извольте в таком случае сказать мне, за какую плату могу я свободно спать и есть до конца путешествия?
– Раз речь идет о плате за все оптом, – многозначительно проговорил Бекер, то дело совсем упрощается.
Он вынул из кармана памятную книжку и стал перелистывать ее.
– Послушайте!.. Гм!.. Вы уже внесли сумму в сорок фунтов стерлингов… Так-с… Да… Превосходно!.. Нус, теперь вам остается лишь уплатить маленькое дополнение в пятьсот семьдесят два фунта один шиллинг два пенса, чтобы пользоваться на судне всеми правами, без исключения.
– Пятьсот семьдесят два фунта! – вскрикнул Томпсон. – Да ведь это безумие! Я, скорее, обращусь с жалобой ко всем пассажирам, чем подчинюсь такому требованию. Черт возьми, я найду, конечно, между ними честного человека!
– Я могу спросить у них, – любезно предложил Бекер. – Хотя раньше посоветую вам узнать, как получилась эта сумма. Фрахт «Санта-Марии» нам стоил ровно двести сорок фунтов стерлингов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105