— Это нехорошо.
— Нет, просто смех! Ведь не скажешь, что я по природе молчаливый. А с ней — не знаю. Прямо ерунда какая-то. — Он осушил свой стакан и поднялся. — Ладно. Я, пожалуй, пойду. Сидите, сидите, я сам. Как-нибудь поиграем еще, а?
— С удовольствием. В любой момент.
— Ну, пока.
— До свидания.
Джордж отдался дивным думам. Впервые за всю жизнь он остро ощутил, что существует. Его как бы заново сотворили. Все, что было вокруг, все, что он делал, было ему по-новому интересно. Он впервые услышал, как тикают часы. Когда он поднял стакан, в этом простом действии засквозила какая-то необычная новизна. Все его чувства странно обострились. Он мог бы даже…
— А что, — вопросил Реджи, появляясь, как фокусник, в дверях, — если я буду дарить ей цветы? Она их любит.
— Отлично, — поддержал его Джордж, не услышавший ни слова. Недавно обретенную остроту чувств сопровождала странная неспособность внимать чужим речам. Это, конечно, пройдет, но пока что он — слушатель неважный.
— Во всяком случае, попробовать стоит, — сказал Реджи. — Забросим удочку разок-другой. Ну, пип-пип!
— До свидания.
— Ку-ку!
Реджи исчез, и вскоре раздался шум заводимого двигателя. Джордж вернулся к своим мыслям.
Для человека в такой кондиции время, как мы его понимаем, перестает существовать. Прошла ли минута или несколько часов, Джордж не знал, но вдруг обнаружил около себя мальчика, золотоголового мальчика с голубыми глазами, одетого в ливрею пажа. С трудом выйдя из транса, он мальчика узнал — это ему он вручил записку для Мод, а потому в Джорджевой системе отсчета он был объектом особой значимости.
— Здрасьте, — сказал паж.
— Здорово, Альфонс, — сказал Джордж.
— Я не Альфонс.
— Да? Ну так поосторожней. А то станешь.
— Вам письмо. От леди Мод.
— Там, на кухне, есть пирог и газировка, — сказал благодарный Джордж. — Не попробуешь?
— Ну прям! — сказал Альберт. — Попробую! Да я все смечу!
Глава XI
Дрожащими, благоговейными пальцами Джордж вскрыл конверт.
«Уважаемый мистер Бивен!
Весьма признательна Вам за письмо, переданное через Альберта. С Вашей стороны очень, очень мило…»
— Эй, вы!
Джордж раздраженно поднял глаза. Перед ним снова появился мальчик.
— В чем дело? Не можешь найти пирог?
— Пирог-то нашел, — отвечал паж, подтверждая истинность этих слов массивным ломтем, от которого, чтобы подкрепить разум, он уже отхватил существенный кус. — А газировки нет.
Джордж отмахнулся. Что за докука, да еще в такой момент!
— Ищи, дитя, ищи! Вынюхивай! Нападай на след! Она где-то там.
— Ладно, — промычал Альберт сквозь пирог, слизывая крошку со щеки языком, который мог бы вызвать зависть у муравьеда. — Люблю газировку.
— Ну так пойди, выкупайся в ней.
— Ладно.
Джордж снова обратился к письму.
«Уважаемый мистер Бивен!
Весьма признательна Вам за письмо, переданное через Альберта. С Вашей стороны очень, очень мило вот так приехать сюда и сказать…»
— Эй, вы!
— Господи! — Джордж свирепо взглянул на него. — Что еще? Не можешь найти газировку?
— Не-а, газировку я нашел, не могу найти эту штуку.
— Какую штуку?
— Ну, штуку. Чем открывать.
— А, эту штуку! Она в среднем ящике.
— Ладно.
Джордж испустил вздох изнеможения и начал сначала.
«Уважаемый мистер Бивен!
Весьма признательна Вам за письмо, переданное через Альберта С Вашей стороны очень, очень мило вот так приехать сюда и сказать, что Вы хотите помочь мне. Как Вам удалось найти меня при всей моей скрытности тогда, в такси? Вы и вправду можете мне помочь, если пожелаете. Слишком долго объяснять в записке, но у меня большая неприятность, и Вы один можете мне помочь. Расскажу при встрече. Трудность в том, чтобы ускользнуть из дому. Боюсь, что за каждым моим движением следят. Но я изо всех сил постараюсь увидеться с Вами как можно скорее.
С искренним уважением, Мод Марш».
На минутку, следует признать, тон письма его обескуражил. Трудно сказать, чего он ожидал, но откровения Реджинальда подготовили его к чему-то другому, более напоминающему письмо к любимому человеку. Однако он тут же понял, насколько нелепы такие ожидания. Как, скажите на милость, может благоразумный человек ожидать, что девушка даст волю своим чувствам на этой стадии отношений? Первый шаг должен сделать он. Естественно, она не станет признаваться, пока он не признается.
Джордж поднес письмо к губам и жарко поцеловал.
— Эй, вы!
Джордж вздрогнул, мгновенно смутившись. Краска стыда залила его щеки. Звук поцелуя гудел и отдавался по всей комнате.
— Кис-кис-кис, — пощелкал он пальцами, повторяя постыдный звук. — Кошку зову, — объяснил он с достоинством. — Не видел?
Глаза его встретились с насмешливым взглядом Альберта. У того слегка подрагивало левое веко. Объяснение его не убедило.
— Маленькая такая кошечка, черная с белой манишкой, — не сдаваясь, бормотал Джордж. — Должна быть где-то здесь… или там… или где еще? Кис-кис-кис!
Губы, похожие на лук Купидона, раздвинулись, и Альберт произнес одно слово:— Сила!
Воцарилось напряженное молчание. О чем думал Альберт — неизвестно; мысли юности — долгие, долгие мысли. О чем думал Джордж? Он думал о том, что покойника Ирода совершенно несправедливо упрекают за дела, достойные государственного мужа и необходимые для общества. А у нас что? Наше правосудие считает, что выпотрошить и тайно схоронить дитя — это преступление.
— Что такое?
— Сами знаете что.
— Да я тебе!…
Альберт прервал его энергичным взмахом руки.
— Ладно, я вам добра желаю.
— Серьезно? Ну так молчи. Я, знаешь ли, должен оберегать свою репутацию.
— Сказано, добра желаю. Я вам могу помочь.
Тут воззрения Джорджа на детоубийство несколько изменились. В конце концов, подумал он, юности многое прощается. Юности смешно, что кто-то целует письма, и она смеется. Конечно, это не смешно, это — прекрасно, но что толку спорить? Пусть похихикает, а когда отхихикает свое, пусть действует, помогает. Такого союзника, как Альберт, презирать нельзя. Джордж не знал, что входит в пажеские обязанности, но они, должно быть, оставляют много времени и свободы; дружески же расположенный к нему житель замка, имеющий время и свободу, и есть то, что нужно ему, Джорджу.
— Спасибо, — сказал он, усилием воли собирая черты лица в относительно доброжелательную улыбку.
— Могу! — настаивал Альберт. — Сигаретка есть?
— Ты куришь?
— Когда раздобуду сигаретку, курю.
— Очень жаль, но не могу тебе посодействовать. Я не курю сигарет.
— Придется курить свои, — грустно сказал Альберт.
Он углубился в тайники кармана и достал оттуда обрывок бечевки, нож, ключичную косточку какой-то птицы, два шарика, смятую сигарету и спичку. Бечевку, нож, косточку и шарики он убрал на место, спичкой же чиркнул о наиболее тугую часть своего тела и запалил сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53