К своему удивлению Джосс вдруг осознала, что она потихоньку начинает расслабляться. При таком количестве гостей дом не казался слишком уж большим. Исчезла тишина. В каждой комнате были люди, шептались, заворачивали подарки, прятали пакеты. В тени двигался только серебристый отсвет от елки. Голоса в голове Джосс больше не звучали. Она дважды одна выходила на поляну ночью, чтобы взглянуть на звезды. Она стояла неподвижно, завороженная их ледяной красотой, засунув руки глубоко в карманы и представляя себе неземную красоту музыки космоса, звенящую в тишине сада. На самом деле она не слышала ничего, кроме отдаленного посвистывания чибисов под луной в поле да торопливого охотничьего призыва совы, проживавшей в старом саду за озером. Джосс улыбнулась и повернулась, чтобы идти в дом. Рождество будет великолепным, и они все полюбят Белхеддон и будут здесь очень-очень счастливы.
Через три недели после Рождества Джо вошел в кабинет и застал Джосс дремлющей у камина с блокнотом на колене и ручкой в руке.
– Твоей матери плохо, Джосс. Доктор сказал, ей не следует утомляться, а именно это она и делала здесь последние три недели. Я хочу увезти ее домой, чтобы она отдохнула. А Лин останется с тобой, поможет. Она – славная девочка, и ей нравится жить в деревне.
Джо с любовью улыбнулся Джосс, и все его лицо покрылось сетью морщин.
– Папа. – Джосс протянула к нему руку. Она сообразила, что видела сон про Ричарда, главного героя своего романа, который жил давным-давно в более примитивном, но наполненном солнцем Белхеддоне. – Я и понятия не имела, что мама больна. Почему она мне не сказала?
– Она не хочет, чтобы кто-то знал. Да и нет ничего серьезного, надо только отдохнуть и положиться на своего старенького мужа. Ты ни о чем не беспокойся. Просто дай нам потихоньку уехать.
Позднее, сидя в спальне, Джосс взглянула на стоящую у окна Лин.
– Она так и не сказала мне, что с ней.
– Мне тоже. – Лин закусила губу. – Ты же знаешь, какая она. Не терпит, чтобы вокруг нее суетились. – Глаза ее наполнились слезами. Она повернулась к Джосс. – Если ей станет хуже, мне тоже придется вернуться. Я не могу их так бросить.
– Конечно, не можешь. Лин, почему бы им не остаться здесь? Мы бы обе за ними присмотрели.
Лин покачала головой.
– Будет тебе, Джосс. Это твой дом. Твоих настоящих родителей. Как бы прекрасно тут ни было, мама с папой сюда не вписываются. Он и не мой дом, хотя я готова идти на большие жертвы. – Она печально улыбнулась. – Знаешь, они неуютно себя чувствуют вдали от Лондона. Все их друзья там. И родственники тоже. Здесь что-то вроде заколдованного места. Они рады за тебя, действительно рады, но эта роскошь не для них.
– Наверное, ты права. – Джосс со вздохом откинулась на подушку. – Почему все меняется, Лин? Почему люди стареют и болеют? Это так несправедливо.
– Такова жизнь. – Лин направилась к двери. – Некоторые стареют, другие рожают детей. Я не философ, куда мне до тебя, но даже мне понятно, что все идет своим чередом. Наверное, каждое новое поколение пытается бороться, видя надвигающуюся старость, но потом сдается и смиряется с неизбежным. Ты пока отдохни. У тебя измотанный вид. Не забывай, доктор не велел тебе перенапрягаться. Я пойду погуляю с Томом, а потом вместе выпьем по чашке чая, ладно? Как только стемнеет и вернется Люк.
Джосс замерзла и подтянула плед, чтобы укрыться потеплее. За окном в саду было необычно тихо. Небольшой снежок, выпавший с утра, растаял, было слякотно и отовсюду капало. Она улыбнулась, заслышав голосок Тома за окном, потом снова стало тихо – Лин увела Тома подальше, в сторону деревни. В комнате опять воцарилась тишина. Стемнело. Джосс повозилась, забираясь поглубже под одеяло и закрыла глаза.
Рука на ее лбу показалась ей ласковой и прохладной. Она, казалось, утешала ее.
Кэтрин, любовь моя…
– Люк? – пробормотала она сквозь сон. Его рука скользнула дальше на ее грудь, и, все еще не просыпаясь, Джосс пошевелилась под нежными пальцами. – Я скоро спущусь. – И снова погрузилась в сон.
Когда она проснулась, было совсем темно. Она мгновение лежала неподвижно, не желая расставаться со сном. Тело ее горело, помня руки, ласкавшие ее во сне. Она нащупала выключатель, зажгла свет и взглянула на часы. Почти пять. Она со стоном поднялась с кровати. В доме все еще стояла тишина. Скорее всего, Лин включила на кухне телевизор, чтобы занять Тома, пока она готовит чай. К такому порядку они уже привыкли, в этом случае Джосс имела в своем распоряжении вторую половину дня и могла писать. Она уже почти полностью закончила две главы, а также составила хронологический список событий войны Алой и Белой розы. Люк уже наверняка вернулся. Внизу будет тепло и приветливо. Джосс поежилась, потянулась за толстым свитером и надела его на себя. Теперь остается спуститься вниз.
Последние две записи в дневнике оказались короткими. Ее бабушка писала:
«Я чувствую странную слабость. Утром снова приходил врач и сказал, что это – результат усталости. Я должна встать, когда кончится дождь и снова выйдет солнце. Как же я соскучилась по солнцу!»
Через четыре дня она написала:
«Одиночество все более тяготит меня. Я не говорю никому, что я одна. Нет сил спуститься вниз за чаем. Может быть, завтра».
И все. Больше в записной книжке ничего не было. Еще через четыре дня бабушка умерла.
Дрожа, Джосс положила дневник в ящик прикроватного столика. Она пожалела, что прочитала эти записи. Одна мысль о женщине, в огромном доме умирающей в одиночестве, была невыносимой. Она встала, чувствуя, что ногу свела судорога, и направилась к окну, чтобы взглянуть на сад. Снова пошел дождь, смывая с травы последние остатки снега.
– Джосс!
Это с лестницы ее звала Лин.
– Тебя к телефону.
Встряхнувшись, Джосс отвернулась от темного окна и поспешила вниз. В кабинете Лин подбросила несколько поленьев в камин, и в комнате было почти тепло.
– Дэвид. – Лин кивком показала на лежащую на столе трубку. – Он очень взволнован.
– Дэвид? – Джосс поднесла трубку к уху.
– Джосс. До занятий в школе осталась всего неделя. Могу я приехать, чтобы повидать тебя? – Создавалось впечатление, что он запыхался.
– Разумеется. Сам знаешь, места у нас хватает. – Джосс села за стол, прижав трубку к уху и не отдавая себе отчета, что со сна ее голос звучит соблазнительно хрипловато. Она вдруг заметила, что ее руки трясутся.
– Есть особый повод?
– Подожди и сама увидишь. Если не возражаешь, я приеду завтра. И ты ни за что не догадаешься, с кем я вчера познакомился за ужином. С неким Геральдом Эндрюсом, вашим местным историком. Так вышло, что мы с ним в одном клубе. Слушай, мы разговорились о Белхеддоне. Я дал ему номер твоего телефона, он собирался позвонить. И еще, Джосс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Через три недели после Рождества Джо вошел в кабинет и застал Джосс дремлющей у камина с блокнотом на колене и ручкой в руке.
– Твоей матери плохо, Джосс. Доктор сказал, ей не следует утомляться, а именно это она и делала здесь последние три недели. Я хочу увезти ее домой, чтобы она отдохнула. А Лин останется с тобой, поможет. Она – славная девочка, и ей нравится жить в деревне.
Джо с любовью улыбнулся Джосс, и все его лицо покрылось сетью морщин.
– Папа. – Джосс протянула к нему руку. Она сообразила, что видела сон про Ричарда, главного героя своего романа, который жил давным-давно в более примитивном, но наполненном солнцем Белхеддоне. – Я и понятия не имела, что мама больна. Почему она мне не сказала?
– Она не хочет, чтобы кто-то знал. Да и нет ничего серьезного, надо только отдохнуть и положиться на своего старенького мужа. Ты ни о чем не беспокойся. Просто дай нам потихоньку уехать.
Позднее, сидя в спальне, Джосс взглянула на стоящую у окна Лин.
– Она так и не сказала мне, что с ней.
– Мне тоже. – Лин закусила губу. – Ты же знаешь, какая она. Не терпит, чтобы вокруг нее суетились. – Глаза ее наполнились слезами. Она повернулась к Джосс. – Если ей станет хуже, мне тоже придется вернуться. Я не могу их так бросить.
– Конечно, не можешь. Лин, почему бы им не остаться здесь? Мы бы обе за ними присмотрели.
Лин покачала головой.
– Будет тебе, Джосс. Это твой дом. Твоих настоящих родителей. Как бы прекрасно тут ни было, мама с папой сюда не вписываются. Он и не мой дом, хотя я готова идти на большие жертвы. – Она печально улыбнулась. – Знаешь, они неуютно себя чувствуют вдали от Лондона. Все их друзья там. И родственники тоже. Здесь что-то вроде заколдованного места. Они рады за тебя, действительно рады, но эта роскошь не для них.
– Наверное, ты права. – Джосс со вздохом откинулась на подушку. – Почему все меняется, Лин? Почему люди стареют и болеют? Это так несправедливо.
– Такова жизнь. – Лин направилась к двери. – Некоторые стареют, другие рожают детей. Я не философ, куда мне до тебя, но даже мне понятно, что все идет своим чередом. Наверное, каждое новое поколение пытается бороться, видя надвигающуюся старость, но потом сдается и смиряется с неизбежным. Ты пока отдохни. У тебя измотанный вид. Не забывай, доктор не велел тебе перенапрягаться. Я пойду погуляю с Томом, а потом вместе выпьем по чашке чая, ладно? Как только стемнеет и вернется Люк.
Джосс замерзла и подтянула плед, чтобы укрыться потеплее. За окном в саду было необычно тихо. Небольшой снежок, выпавший с утра, растаял, было слякотно и отовсюду капало. Она улыбнулась, заслышав голосок Тома за окном, потом снова стало тихо – Лин увела Тома подальше, в сторону деревни. В комнате опять воцарилась тишина. Стемнело. Джосс повозилась, забираясь поглубже под одеяло и закрыла глаза.
Рука на ее лбу показалась ей ласковой и прохладной. Она, казалось, утешала ее.
Кэтрин, любовь моя…
– Люк? – пробормотала она сквозь сон. Его рука скользнула дальше на ее грудь, и, все еще не просыпаясь, Джосс пошевелилась под нежными пальцами. – Я скоро спущусь. – И снова погрузилась в сон.
Когда она проснулась, было совсем темно. Она мгновение лежала неподвижно, не желая расставаться со сном. Тело ее горело, помня руки, ласкавшие ее во сне. Она нащупала выключатель, зажгла свет и взглянула на часы. Почти пять. Она со стоном поднялась с кровати. В доме все еще стояла тишина. Скорее всего, Лин включила на кухне телевизор, чтобы занять Тома, пока она готовит чай. К такому порядку они уже привыкли, в этом случае Джосс имела в своем распоряжении вторую половину дня и могла писать. Она уже почти полностью закончила две главы, а также составила хронологический список событий войны Алой и Белой розы. Люк уже наверняка вернулся. Внизу будет тепло и приветливо. Джосс поежилась, потянулась за толстым свитером и надела его на себя. Теперь остается спуститься вниз.
Последние две записи в дневнике оказались короткими. Ее бабушка писала:
«Я чувствую странную слабость. Утром снова приходил врач и сказал, что это – результат усталости. Я должна встать, когда кончится дождь и снова выйдет солнце. Как же я соскучилась по солнцу!»
Через четыре дня она написала:
«Одиночество все более тяготит меня. Я не говорю никому, что я одна. Нет сил спуститься вниз за чаем. Может быть, завтра».
И все. Больше в записной книжке ничего не было. Еще через четыре дня бабушка умерла.
Дрожа, Джосс положила дневник в ящик прикроватного столика. Она пожалела, что прочитала эти записи. Одна мысль о женщине, в огромном доме умирающей в одиночестве, была невыносимой. Она встала, чувствуя, что ногу свела судорога, и направилась к окну, чтобы взглянуть на сад. Снова пошел дождь, смывая с травы последние остатки снега.
– Джосс!
Это с лестницы ее звала Лин.
– Тебя к телефону.
Встряхнувшись, Джосс отвернулась от темного окна и поспешила вниз. В кабинете Лин подбросила несколько поленьев в камин, и в комнате было почти тепло.
– Дэвид. – Лин кивком показала на лежащую на столе трубку. – Он очень взволнован.
– Дэвид? – Джосс поднесла трубку к уху.
– Джосс. До занятий в школе осталась всего неделя. Могу я приехать, чтобы повидать тебя? – Создавалось впечатление, что он запыхался.
– Разумеется. Сам знаешь, места у нас хватает. – Джосс села за стол, прижав трубку к уху и не отдавая себе отчета, что со сна ее голос звучит соблазнительно хрипловато. Она вдруг заметила, что ее руки трясутся.
– Есть особый повод?
– Подожди и сама увидишь. Если не возражаешь, я приеду завтра. И ты ни за что не догадаешься, с кем я вчера познакомился за ужином. С неким Геральдом Эндрюсом, вашим местным историком. Так вышло, что мы с ним в одном клубе. Слушай, мы разговорились о Белхеддоне. Я дал ему номер твоего телефона, он собирался позвонить. И еще, Джосс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129