— Батый, — опять ответил азиат.
— Откуда ты?
— Я не знаю.
Дикая вздохнула с облегчением. Она ожидала услышать что-нибудь мистическое, вроде: «я с другой планеты», или «я карлик шестидесяти лет от роду», но все случилось нормально. Подкидыш не может знать, кто его подкинул.
— А сколько тебе лет?
— Мне три дня.
— Что?
Дикой показалось, что она не расслышала ответа.
— Мне семьдесят два часа, — повторил ребенок и вновь сделал молниеносный выпад в сторону Кино Владленовны, на сей раз достав мечом ее живот. Пластмасса, словно возомнив себя дамасской сталью, проткнула девушкино тело с легкостью древнего оружия. Батый провернул мечом во внутренностях и ловко выдернул его. При этом он поклонился Кино Владленовне, еще стоящей на ногах и с изумлением рассматривающей свой живот, из которого перли перламутровые внутренности.
Дикая вспомнила всю свою нескладную жизнь, почему-то представила надгробную плиту со смешной надписью по мрамору — «Здесь покоится Кино Владленовна Дикая, воспитательница Детского дома № 15». Она улыбнулась, последний раз вздохнула, красивые ее ноги подогнулись, и в процессе падения она умерла.
Мальчишка-азиат с трудом забрался на постель, свернулся калачиком и по-младенчески заснул, посасывая палец. О снах его ничего не известно…
Кино Владленовна Дикая остывала на полу градус за градусом, как полагается по законам природы…
Ее тело обнаружили наутро, когда удивленные дети самостоятельно встали в неурочное время, на час позже, и капризно запросили есть. Тут-то и появилась Кузьминична.
— А что, Кино Владленовны еще нет? — с удивлением поинтересовалась пожилая повариха.
— Нет! — ответил Жора Сушкин.
Его физиономия заживала, почти не болела, и он был тому рад.
Кузьминична отворила дверь комнаты воспитательницы и шагнула в лужу запекшейся крови. В этом черненом багрянце рассыпались рыжие волосы, словно солнце заходило летним вечером.
В такие моменты душа Кузьминичны была сильна. Она не закричала, лишь слегка отшатнулась. Затем, рассмотрев спящего младенца, шагнула через покойную, взяла подкидыша и вышла вон, заперев дверь на ключ.
Повариха поднялась в кабинет директора и сообщила Василисе Никоновне трагическую новость. Та побелела лицом, но быстро взяла себя в руки.
Она позвонила по телефону и попросила прапорщика Зубова. На этот раз он подошел быстро и поинтересовался здоровьем своей беременной жены. На это Василиса Никоновна не ответила.
— Кино убили! — трагически произнесла она.
Токсикоз, — решил Аванес, но на всякий случай переспросил:
— Кого убили, дорогая?
— Кино Владленовну Дикую!
— Понятно, — ответствовал Зубов, уже совершенно уверившись, что плод травит мать.
Такой токсикоз может быть только от мальчишки, — с удовлетворением констатировал прапорщик.
— Если ты думаешь, что я рассудком помутилась, — зло проговорила Василиса Никоновна, — то ты заблуждаешься! У нас, в Детском доме номер пятнадцать, убили воспитательницу, Кино Владленовну Дикую, двадцати с небольшим лет от роду. Ее кишки валяются по всей комнате!
— Понял! — отчеканил Зубян. — Выезжаем!
Через восемь минут милицейский газик въехал в ворота Детского дома № 15. Все четыре двери машины одновременно открылись, и милиционеры вылезли на белый хрустящий снег.
Майор Погосян жмурился на солнце, Зубов сплевывал семечковую шелуху, а только что вышедший из госпиталя капитан Синичкин находился сам в себе и думал о том, что у него есть сын, у которого очень быстро растут волосы и зубы. С утра он насчитал двенадцать штук, и маленький Семен попытался было этими зубками куснуть отцовский палец, но участковый проявил реакцию и спасся.
Володя хихикнул.
— Что смеемся?
— Да так…
— Что так!!! — заорал майор. — Здесь убийство, а вы снег топчете! Зубов! Веди к жене!
— Есть! — козырнул Аванес и открыл перед начальником дверь Детского дома…
— Да-а… — протянул Погосян, рассматривая место происшествия и потирая мячик своего живота. — Красивая…
— Была, — уточнил Зубов.
— Рыжая, — с грустью определил Синичкин.
— А ну, фотографируй тут все! — отдал приказание майор эксперту, он же фотограф по совместительству.
За спинами милиционеров определилась Василиса Никоновна.
— Вон, пластмассовый меч весь в крови! — указала директор. — Вы упускаете из виду орудие убийства!
— Кто это? — поднял черные глаза к потолку желтый от злости майор. — Почему посторонние в кадре?
— Это жена моя, Василиса Никоновна! — представил Зубов, плюнув при этом тыквенной шелухой, которая, впрочем, далеко не улетела, а прилипла к его многоярусному носу. — Беременная она, вот и говорит небольшие глупости!
— Очень приятно! — хором сказали милиционеры, а эксперт сфотографировал всех вместе на память.
— И совсем я не глупости говорю! — повысила голос Василиса Никоновна, заморгав от вспышки. — Меч-то в крови!..
Синичкин наклонился и осторожно, двумя пальцами поднял детскую игрушку.
— Этим нельзя убить человека, — произнес он уверенно. — Тем более так.
Все посмотрели на труп Кино Владленовны Дикой, над которым трудился эксперт.
Одежды мертвой девушки были аккуратно разрезаны, и обнажилась рана. Она была чудовищной. Создавалось такое ощущение, что воспитательнице ахнули по животу топором. Обнажилась еще и левая грудь покойной, и все про себя отметили, что грудь красивая, что Любовь понесла потери, лишившись такого совершенства, и какой-нибудь мужчина проживет жизнь обездоленным.
— Иди, дорогая! — с улыбкой обратился Зубов к жене. — Займись делами. Тебе сейчас такое зрелище ни к чему. Береги себя!
— А ты не командуй! — взъерепенилась Василиса Никоновна. — Здесь я командую!
Зубян после таких слов побледнел, снял с носа шелуху и закричал:
— А ну, проваливай отсюда! Кому сказал! Чтобы духу твоего тут не было через секунду, а то как съезжу по харе! Вали!!!
Далее он произнес тираду по-армянски, еще более эмоционально, чем по-русски. Майор Погосян густо покраснел, а Синичкин грустно вздохнул. За много лет он выучил несколько неприличных слов на этом языке.
Лицо Василисы Никоновны вытянулось, она захлопала глазами, почувствовала испуг и подступ слез, а потому мелко затряслась в бессилии, развернулась и почти побежала от места преступления.
Она сидела в своем кабинете и рыдала. И сквозь истерические спазмы клялась себе, что сделает аборт и ни за какие посулы не родит ребенка этому неотесанному армяшке! Далее Василиса Никоновна вспомнила, что она еще не беременна, так как накануне не допустила Зубова к себе по причине усталости организма, а потому ей ровным счетом нечем отомстить мужу. Она подумала и решила сегодня же соблазнить Аванеса, чтобы понести от него и уже тогда сделать аборт… Директор Детского дома № 15 запуталась…
— Зря ты так!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92