Ну и я про подкидыша не скажу! — решила директор. — Как-нибудь потом оформим…
Тут Василисе Никоновне позвонили из районного отдела образования, и она отвлеклась от непонятностей ради насущных дел, необходимых для жизнеобеспечения вверенного ей Дома…
Кино Владленовна собственноручно кормила найденыша, посадив того на колени. Она потчевала азиата тюрей из яблок, мальчик кушал хорошо, а рядом стоящая Кузьминична расплывалась от умиления.
— Кто ж он? — вопрошала пожилая кухарка. — Китаец или кореец? А может, казах?
— Все может быть, — пожимала плечами Кино Владленовна, собирая с подбородка мальчишки яблочные подтеки. — Какая, впрочем, разница?
— Вот я вспоминаю Олимпиаду, — сложила на полной груди руки Кузьминична.
— Тогда ровно через девять месяцев пошли по столице негритята, китайчики и япончики. Интернациональная любовь!.. Может, с годик назад у нас тоже какое международное мероприятие было?
— Все может быть, — согласилась воспитательница.
Она увидела Сушкина, который попытался было скрыться с ее глаз в туалете, но Дикая окликнула мальчика, и он, понурив голову с толстыми щеками, неохотно подошел.
— Подними голову! — приказала Кино Владленовна.
— Заче-ем?.. — проныл Сушкин.
— Подними, кому говорю!
Жора поднял лицо навстречу взору Кино Владленовны, и она обнаружила на лице толстяка многочисленные синяки всех цветов радуги.
— Спрашивать кто — бесполезно?
— Конечно, нет! — отозвался Сушкин.
Воспитательница заволновалась, что сейчас произойдет непоправимое и воспитанник будет обречен на многолетние страдания. Но она оказалась не права.
— Воду в туалете разлили! — разъяснил Сушкин. — Я всей физиономией об пол! Так-то вот, жизнь жестока!
Кино Владленовна вздохнула с облегчением:
— Иди.
— Иду.
Сушкин снова отправился в туалет, в котором курили сверстники.
— Заложил? — спросил кто-то.
— Давай один на один за оскорбление! — предложил Жора. — До первой крови!
— Вечером, — ответил обидчик. — Если желание будет.
— Будет…
Кино Владленовна закончила кормить подкидыша, всунула ему в рот бутылочку с соской, и он стал пить жадно, причем высвободил свои ручки и прихватил ими поилку, поднимая ее на тот градус, который ему был нужен.
— Ишь ты! — удивилась Кузьминична. — Ручки какие проворные! И не похоже, что он грудной! Вон и зубов во рту штук пять!
— Способный! — согласилась воспитательница.
Ребенок допил и протянул пустую бутылку кухарке.
— На!
Челюсть Кузьминичны отвалилась.
— На! — повторил младенец.
Кино Владленовна чудом удержала ребенка на руках, но он сам высвободился и скатился с девушкиных красивых колен, встал на ножки и пописал на ковер, долго и старательно образовывая лужу.
— Все, — сказал подкидыш и зевнул.
Потом лег тут же, возле произведенной им лужи, и в мгновение заснул.
Женщины смотрели на спящего младенца, и их рты были похожи на скворечники.
Первой в себя пришла видавшая виды Кузьминична.
— Просто он взрослее, чем кажется! Бывает, у детей-азиатов рост задерживается, когда общее развитие нормальное!
Лицо воспитательницы Дикой было абсолютно белым, лишь голубая прожилочка дергалась на виске.
— Да-да, — ответила она.
— Однако надо ребенка отнести в кровать! — поделилась своим мнением кухарка. — Негоже ему на полу почивать!
— Да-да…
Видя, что Дикая находится в состоянии невменяемо-сти, Кузьминична сама подхватила мальчишку на руки и понесла его в спальню.
— Нет-нет! — запротестовала воспитательница. — Не надо его к взрослым!
— Так у младших мест нет!
— Я возьму его к себе…
Кухарка с прищуром посмотрела на Дикую, пожевала толстыми губами и спросила:
— Справишься? — И сама же ответила: — Справишься! Однако извести Василису Никоновну, для порядку.
— Конечно.
Воспитательница взяла из рук кухарки ребенка и осторожно, чтобы не разбудить, понесла его к себе в комнатку, где отворила с кровати всякие покрывальца, одеялки и уложила подкидыша на свое девичье место.
Она присела на минутку рядом, повздыхала чуток, спросила шепотом: «Кто же ты?», а потом отправилась на прием к директору…
— Вот так, — закончила свой рассказ Кино Владленовна.
— Ну что ж, — покачала головой, украшенной пышной прической, Василиса Никоновна. — Такое бывает. Развитие опережает рост!
— Так можно пока он у меня поживет?
Директор по своей природе была совсем не зла, а потому ответила:
— Почему нет?
— Спасибо, — поблагодарила воспитательница Дикая.
— Не за что, девочка.
Когда молодая коллега ушла, Василиса Никоновна задумалась о своей семейной жизни и обнаружила, что в ней совсем нет детей.
Ей не стало грустно от этого открытия, директор вспомнила свой возраст и сочла его не совсем критиче-ским для рождения потомства, а потому непременно решила с сегодняшнего дня перестать пользоваться противозачаточными таблетками. В том, конечно, была своя проблема, так как противозачаточные таблетки помимо деторождаемости контролировали взвешенность муж-ских гормонов в организме женщины и не позволяли расти на ее теле белесому пушку.
Бог с ним, с пушком, — решила Василиса Никоновна. — Тем более, что муж у меня волосат, как обезьяна! Главное, чтобы мальчик родился! А то если на свет девочку произведем и пойдет она ликом в отца, то несчастна будет ее жизнь.
Василиса Никоновна решила снова позвонить мужу на работу, так как накануне ей поговорить со своей армян-ской половиной не удалось по причине позднего прибытия милиционера со службы домой.
— Але! — сказала она в трубку. — С кем говорю?
— Дежурный.
— Это Зубова, жена старшины!
— Никак нет! — отчеканил дежурный.
— Что — «никак нет»? — не поняла директор Дома.
— Никак нет! — повторил дежурный. — Иван Зубов теперь не старшина, а со вчерашнего дня прапорщик!
Ах, подлец, — подумала Василиса Никоновна. — Не сказал! Наверное, не хотел будить меня!..
— Так что же, могу я поговорить с прапорщиком Зубовым Аванесом?
— А вы умеете долму готовить? — поинтересовался дежурный.
— Нет, — ответила женщина раздраженно. — Зубяна мне!
— Так точно.
Прошло некоторое время, прежде чем в трубке прозвучало знакомое протяжное «алло-о».
— Авик! — сказала Василиса Никоновна. — Авик, это жена твоя!
В трубке послышалось лузганье.
— Опять семечки лузгаешь?
— Прапорщик Зубян слушает!
— Не Зубян, а Зубов!
— Не лузгаю, а грызу!
Василиса Никоновна хотела было рассердиться, но ситуация к этому не располагала, и потому женщина сказала в трубку отчетливо:
— Авик, я беременна!
Лузганье прекратилось.
— Ты не понял?!.
— Повтори! — потребовал хриплый голос с армян-ским акцентом.
— Я — беременна, — отчетливо произнесла русская жена.
Василиса Никоновна не обманывала своего армянского мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92