А когда Лида тоже отвернулась от них, Лялька громко сказала:
– Подумаешь, культурная! Фря нечесаная!
Ступина, конечно, ожидала, что Лида начнет с ней ссориться, то есть кричать и отбиваться, но Лида только презрительно пожала плечами и улыбнулась снисходительной улыбкой. Тогда лицо Ляльки Стушгаой покрылось красными, злыми пятнами.
– Чего улыбаешься, чего улыбаешься? – громко закричала она. – Тебе правду говорят!
Лида и на этот раз не ответила, но повернулась и тихонечко пошла на Ляльку. Коренастая, широкоплечая, мускулистая, Лида была сильнее тонкой Ляльки. Шла она по клубу тяжело и медленно, выпуклый тугой подбородок у нее был задран и шершав, как пятка, а глаза прищурены, и когда Лида остановилась в трех шагах от Ляльки, Лялька попятилась и даже чуточку побледнела.
– Подумаешь, вырядилась в тюлевые чулки! – прошептала она, опуская глаза. – Слова ей сказать нельзя…
Лида тяжело молчала, но мелкими, сонными шагами все еще приближалась к Ляльке Ступиной, и на ее голых руках мускулы подрагивали и блестели от пота. Поэтому Лялька опять сделала несколько шагов назад.
– Ну! – тихо сказала Лида, – Будешь еще нарушать порядок в культурном учреждении?
Примолкнув, смутившись, Лялька Ступина и Маруська Шмелева осторожно вышли из клуба, а Лида опять вернулась на крыльцо, чтобы посмотреть на улицу.
Деревня оживала, веселела. Уже десять-пятнадцать мальчишек носились на велосипедах, на скамейках сидели старики и старухи: шли, переодевшись во все праздничное, доярки, и стояли, подперев телеграфные столбы спинами, парни-механизаторы. Да, была уже полна народом длинная деревенская улица, но никто не двигался в сторону клуба, никто не спешил свернуть с дороги на клубную площадь.
«Беда прямо!» – вздохнув, подумала Лида и уже было собралась вернуться в клуб, как заметила возле сельповского магазина группку студентов. Они двигались в сторону клуба, хотя еще было не ясно, повернут ли к площади, но вот студенты перешли на левую сторону дороги, и Лида окончательно поняла, что они идут именно к клубу.
Взволнованная, Лида быстро прошла в помещение, встав перед зеркалом, еще раз припудрила нос, движением плеч поправила на своих каменных грудях бюстгальтер и с улыбкой вернулась на крыльцо. Мало того, что за студентами шагали доярки и механизаторы, вслед бежали еще мальчишки и подростки-девчата. Увидев это, Лида почувствовала, как у нее сильно забилось сердце, а щеки сделались жаркими. «Сбываются мечты!» – счастливо подумала она, а сама жадно смотрела, как студенты одеты, как держатся, как улыбаются, так как преподавательница Галина Захаровна настойчиво советовала своим ученикам учиться у представителей лучшей части сельской интеллигенции.
Студенты были одеты просто, но модно. На парнях, например, были черные брюки и синтетические рубашки с галстуками, на девушках – мини-юбки рискованной длины. «Слишком коротко!» – подумала Лида, чувствуя, что ее мускулистые колени на сантиметр прикрыты легкой материей, а у студенток выше колена проступал еще порядочный кусок ноги.
– Прошу в клуб, долгожданные гости! – чуточку слишком громко пригласила Лида.
Войдя в клуб, студенты оглядывали низкие стены, сцену с потертым бархатным занавесом, маленькие окошки, скрипучий пол и бревенчатый потолок. Лица у них сделались грустными; они удивленно смотрели друг на друга, потом сын директора средней школы Владимир Садовский сказал громко:
– Ребята, а здорово мы выросли! Можно достать рукой до потолка.
В клубе заскрипели и загрохотали скамейки, воспользовавшись кутерьмой, завизжали и захулиганили пробравшиеся в помещение мальчишки. Сделалось весело. Лида раздвинула потертый бархатный занавес, включила две трехсотсвечовые лампы, открыла крышку блестящей радиолы. А Владимир Садовский быстро подошел к сцене, смеясь, протянул руку Лиде, и так как сцена доставала ему только до пояса, пожимая ее пальцы, близко заглянул Лиде в лицо. У него были короткие пропадающие брови, впалые щеки и добрые деревенские губы.
– Вот вы какая! – громко сказал Садовский и крепко сжал Лидины пальцы. – Нам много рассказывали о вас… Володя.
Лида покраснела. Наступал тот миг, тот перелом в жизни Лиды, которого она давно ждала и который предчувствовала: водь она знала, что терпение, труд, настойчивость и воля помогут ей побороть трудности. Внутренне ликуя, гордясь тем, что самый видный студент слышал о ней и на виду у всех пожимает руку, Лида осторожно отняла у него пальцы, поблагодарила сдержанным кивком и отошла в глубь сцены, чтобы видеть весь зал.
– Танцы начинаются! – звучно прокричала Лида и начала раскачиваться из стороны в сторону, так как первым танцем всегда назначала вальс. – Внимание, внимание! Начинаются, начинаются танцы!
Подражая любимой преподавательнице Галине Захаровне, Лида раскинула изгибающиеся руки, склонив голову на плечо, сделала мечтательные глаза и поплыла-поплыла, вся изгибаясь, млея, торжествуя. Сделав круг по маленькой сцене, она снова оборотилась к залу лицом, округлив рот, мелодекламационным голосом провинциального конферансье звучно прочла:
Плавный медленный вальс,
Он всегда нас чарует,
Хорошо в этот вечер под вальс помечтать.
Наша бальная музыка ликует,
И во всех уголках вальс зовет танцевать!
Читая с завыванием стихи, Лида кругами приближалась к радиоле, заранее все рассчитав, последнюю строчку прочла в тот момент, когда правой рукой опускала иглу на пластинку. Последнее слово стихов слилось с вальсом Штрауса, и Лида закружилась в обратную сторону под музыку.
– Танцуем, танцуем, друзья!
Объявляя вальс, кружась, читая стихи и включая радиолу, Лида не выпускала из поля зрения гостей-студентов; наблюдая за ними, она увидела, что в тот момент, когда она начала кружиться и читать стихи, студенты замолкли, обернулись к Лиде, а когда она вернулась на край сцены, самый видный из студентов Владимир Садовский улыбнулся ей.
– Танцуем, танцуем, друзья! – напевала Лида. – Вальс, вальс, вальс!
Зал был полон танцующими, сидели только те, кто никогда не танцевал. Торжествующая Лида продолжала сладко кружиться по сцене – короткое модное платье развевалось, открывая кружево шелковой комбинации. На сцене Лида казалась высокой, стройной, ажурные чулки переливались.
– Танцуем, танцуем, друзья!
В центре клуб был освещен хорошо, но в углах таились полутени, мелькали по стенам силуэты танцующих. В дальнем углу, у стеллажей, сидел Витька-тракторист, сложив руки на груди, исподлобья смотрел на кружащуюся Лиду. Зубы у Витьки были стиснуты, левая бровь задрана на лоб, а голова втянута в плечи.
– Танцуем, танцуем, друзья!
Когда вальс кончился и по залу пронесся оживленный шумок, Лида сняла адаптер с пластинки, положив на диск следующую, вернулась на край сцены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Подумаешь, культурная! Фря нечесаная!
Ступина, конечно, ожидала, что Лида начнет с ней ссориться, то есть кричать и отбиваться, но Лида только презрительно пожала плечами и улыбнулась снисходительной улыбкой. Тогда лицо Ляльки Стушгаой покрылось красными, злыми пятнами.
– Чего улыбаешься, чего улыбаешься? – громко закричала она. – Тебе правду говорят!
Лида и на этот раз не ответила, но повернулась и тихонечко пошла на Ляльку. Коренастая, широкоплечая, мускулистая, Лида была сильнее тонкой Ляльки. Шла она по клубу тяжело и медленно, выпуклый тугой подбородок у нее был задран и шершав, как пятка, а глаза прищурены, и когда Лида остановилась в трех шагах от Ляльки, Лялька попятилась и даже чуточку побледнела.
– Подумаешь, вырядилась в тюлевые чулки! – прошептала она, опуская глаза. – Слова ей сказать нельзя…
Лида тяжело молчала, но мелкими, сонными шагами все еще приближалась к Ляльке Ступиной, и на ее голых руках мускулы подрагивали и блестели от пота. Поэтому Лялька опять сделала несколько шагов назад.
– Ну! – тихо сказала Лида, – Будешь еще нарушать порядок в культурном учреждении?
Примолкнув, смутившись, Лялька Ступина и Маруська Шмелева осторожно вышли из клуба, а Лида опять вернулась на крыльцо, чтобы посмотреть на улицу.
Деревня оживала, веселела. Уже десять-пятнадцать мальчишек носились на велосипедах, на скамейках сидели старики и старухи: шли, переодевшись во все праздничное, доярки, и стояли, подперев телеграфные столбы спинами, парни-механизаторы. Да, была уже полна народом длинная деревенская улица, но никто не двигался в сторону клуба, никто не спешил свернуть с дороги на клубную площадь.
«Беда прямо!» – вздохнув, подумала Лида и уже было собралась вернуться в клуб, как заметила возле сельповского магазина группку студентов. Они двигались в сторону клуба, хотя еще было не ясно, повернут ли к площади, но вот студенты перешли на левую сторону дороги, и Лида окончательно поняла, что они идут именно к клубу.
Взволнованная, Лида быстро прошла в помещение, встав перед зеркалом, еще раз припудрила нос, движением плеч поправила на своих каменных грудях бюстгальтер и с улыбкой вернулась на крыльцо. Мало того, что за студентами шагали доярки и механизаторы, вслед бежали еще мальчишки и подростки-девчата. Увидев это, Лида почувствовала, как у нее сильно забилось сердце, а щеки сделались жаркими. «Сбываются мечты!» – счастливо подумала она, а сама жадно смотрела, как студенты одеты, как держатся, как улыбаются, так как преподавательница Галина Захаровна настойчиво советовала своим ученикам учиться у представителей лучшей части сельской интеллигенции.
Студенты были одеты просто, но модно. На парнях, например, были черные брюки и синтетические рубашки с галстуками, на девушках – мини-юбки рискованной длины. «Слишком коротко!» – подумала Лида, чувствуя, что ее мускулистые колени на сантиметр прикрыты легкой материей, а у студенток выше колена проступал еще порядочный кусок ноги.
– Прошу в клуб, долгожданные гости! – чуточку слишком громко пригласила Лида.
Войдя в клуб, студенты оглядывали низкие стены, сцену с потертым бархатным занавесом, маленькие окошки, скрипучий пол и бревенчатый потолок. Лица у них сделались грустными; они удивленно смотрели друг на друга, потом сын директора средней школы Владимир Садовский сказал громко:
– Ребята, а здорово мы выросли! Можно достать рукой до потолка.
В клубе заскрипели и загрохотали скамейки, воспользовавшись кутерьмой, завизжали и захулиганили пробравшиеся в помещение мальчишки. Сделалось весело. Лида раздвинула потертый бархатный занавес, включила две трехсотсвечовые лампы, открыла крышку блестящей радиолы. А Владимир Садовский быстро подошел к сцене, смеясь, протянул руку Лиде, и так как сцена доставала ему только до пояса, пожимая ее пальцы, близко заглянул Лиде в лицо. У него были короткие пропадающие брови, впалые щеки и добрые деревенские губы.
– Вот вы какая! – громко сказал Садовский и крепко сжал Лидины пальцы. – Нам много рассказывали о вас… Володя.
Лида покраснела. Наступал тот миг, тот перелом в жизни Лиды, которого она давно ждала и который предчувствовала: водь она знала, что терпение, труд, настойчивость и воля помогут ей побороть трудности. Внутренне ликуя, гордясь тем, что самый видный студент слышал о ней и на виду у всех пожимает руку, Лида осторожно отняла у него пальцы, поблагодарила сдержанным кивком и отошла в глубь сцены, чтобы видеть весь зал.
– Танцы начинаются! – звучно прокричала Лида и начала раскачиваться из стороны в сторону, так как первым танцем всегда назначала вальс. – Внимание, внимание! Начинаются, начинаются танцы!
Подражая любимой преподавательнице Галине Захаровне, Лида раскинула изгибающиеся руки, склонив голову на плечо, сделала мечтательные глаза и поплыла-поплыла, вся изгибаясь, млея, торжествуя. Сделав круг по маленькой сцене, она снова оборотилась к залу лицом, округлив рот, мелодекламационным голосом провинциального конферансье звучно прочла:
Плавный медленный вальс,
Он всегда нас чарует,
Хорошо в этот вечер под вальс помечтать.
Наша бальная музыка ликует,
И во всех уголках вальс зовет танцевать!
Читая с завыванием стихи, Лида кругами приближалась к радиоле, заранее все рассчитав, последнюю строчку прочла в тот момент, когда правой рукой опускала иглу на пластинку. Последнее слово стихов слилось с вальсом Штрауса, и Лида закружилась в обратную сторону под музыку.
– Танцуем, танцуем, друзья!
Объявляя вальс, кружась, читая стихи и включая радиолу, Лида не выпускала из поля зрения гостей-студентов; наблюдая за ними, она увидела, что в тот момент, когда она начала кружиться и читать стихи, студенты замолкли, обернулись к Лиде, а когда она вернулась на край сцены, самый видный из студентов Владимир Садовский улыбнулся ей.
– Танцуем, танцуем, друзья! – напевала Лида. – Вальс, вальс, вальс!
Зал был полон танцующими, сидели только те, кто никогда не танцевал. Торжествующая Лида продолжала сладко кружиться по сцене – короткое модное платье развевалось, открывая кружево шелковой комбинации. На сцене Лида казалась высокой, стройной, ажурные чулки переливались.
– Танцуем, танцуем, друзья!
В центре клуб был освещен хорошо, но в углах таились полутени, мелькали по стенам силуэты танцующих. В дальнем углу, у стеллажей, сидел Витька-тракторист, сложив руки на груди, исподлобья смотрел на кружащуюся Лиду. Зубы у Витьки были стиснуты, левая бровь задрана на лоб, а голова втянута в плечи.
– Танцуем, танцуем, друзья!
Когда вальс кончился и по залу пронесся оживленный шумок, Лида сняла адаптер с пластинки, положив на диск следующую, вернулась на край сцены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17