Как это происходит? Иностранцу, да еще «на ходу», коснуться самой чувствительной точки в судьбе человека почти невозможно. Это не всегда удается и местным газетчикам. Попавший в беду становится замкнутым, почти стыдится своего положения и с первым встречным откровенничать не спешит. Поэтому мы с особым интересом перелистали книгу своего коллеги Билла Мойерса «Прислушиваясь к Америке».
Билл Мойерс к своей профессии журналиста вернулся после службы помощником президента Джонсона и пресс-секретарем Белого дома. Журналиста после столицы потянуло в глубинку, и он обнаружил в ней много такого, о чем знал весьма смутно. Безработица оказалась «достопримечательностью», мимо которой честный журналист, прислушиваясь к Америке, пройти не мог. На этот раз бедствие прослежено не в Аппалачах, не в юго-восточных штатах, а на северо-западе США, в «благополучном штате» Вашингтон, еще точнее – в Сиэтле. «В годы моего пребывания в Вашингтоне (столице США) нам приходилось иметь дело с данными о безработице. Они всегда выражались процентами: 5, 4, 3 процента… Теперь же я оказался в гуще людей, судьба которых была связана с этими процентами. Я решил встретиться с некоторыми из них». Мойерс настойчиво, добросовестно, с тактом, сердечностью и вниманием прикоснулся к кровоточащей ране. И люди рассказали ему, как это бывает – «потерять работу» и что при этом чувствует человек.
Прежде чем привести записи журналиста скажем несколько слов о трудолюбии американца. Все богатство великого государства все, что достойно в Америке уважения и восхищения, создано не взмахом волшебной палочки, а трудом. Все полито рабочим потом народа. Американцы умеют работать и любят работать. Это касается всех: строителя, сталевара, фермера, банковского служащего, обувщика, секретарши в оффисе и главного босса в нем. Известные слова об американской деловитости не потеряли своего значения. Американец не будет чураться любой работы. И все делается предельно добросовестно. Это не может не вызывать уважения. Американцы охотно работают сверхурочно. Один – чтобы свести концы с концами, другой – чтобы «быть не хуже других». И самое страшное для человека труда – сесть на мель, по какой-то причине лишиться работы, попасть в эти самые «5, 4, 3 процента».
Вот как пишет об этом Билл Мойерс: «В Вашингтоне мне приходилось слышать, как люди с легкостью говорят о безработице, о том, что небольшая безработица только на пользу экономике». А вот что услышал бывший помощник президента в Сиэтле.
Человек с проседью: «Я уже полный круг проделал. Сюда я приехал в 1931 году с ранчо из восточной части штата. Конечно, какие там деньги, но зато был сыт. Надо было остаться, но меня понесло в Сиэтл… Нам выдавали бобовую похлебку, а стоять за ней приходилось часа по два. И теперь опять в очереди за пособием…»
Роберт Стрит (уволен с завода «Боинг»): «Я даже согласился на понижение зарплаты, лишь бы остаться… Впервые я узнал, что меня собираются уволить в один из понедельников. Пришли ко мне два типа, сперва темнили, а потом спрашивают: „Послушайте, Стрит, вы ведь самый старший в налоговом отделе, верно?“ Так оно и было. Мне исполнилось 55… Когда они мне сказали про возраст, я почувствовал себя столетним старцем… Несколько раз у меня была возможность перейти на другую работу, но меня не отпускали. А теперь, когда уже нет других предложений, меня вышвырнули… Приходится все начинать сначала. Но мне теперь 56…»
Том Каррол (48 лет. Два диплома о высшем образовании. Уволен компанией «Боинг». У него усталый вид человека, который уже несколько месяцев плывет против течения. Он говорил так тихо, что я едва мог его расслышать, и курил одну сигарету за другой): «Я вернулся из Нью-Йорка и обнаружил, что в штатах фирмы больше не числюсь… Обошел все начальство, но все избегали говорить со мной о деле и старались не смотреть мне в глаза… В крупных компаниях никогда не знаешь, что тебя ждет. Человек здесь ничего не стоит… Больше всего был расстроен мой 18-летний сын. Он был всегда в восторге, что я у „Боинга“, он знает, как я люблю самолеты – я был пилотом и люблю авиацию. Я хорошо разбираюсь в коммерческих делах, в экономике, знаком с министерством обороны, знаю, как все это переплетается. Мой парнишка считает, что со мной поступили по-свински. Он мне сказал: „Теперь видишь, папа? Выходит, наша система человека ни во что не ставит“.
Череда людей проходит перед глазами приезжего, и каждый несчастен, подавлен и уже приготовился к самому худшему, ибо безработному начинать все сначала – это надеяться на чудо. «Безработица – это лабиринт нескончаемых коридоров, и, какую бы дверь ты ни открыл, перед тобой зияет пустота… Повсюду я вызывал сострадание, смешанное с равнодушием. Но не только это. Я стеснял людей. Все стушевывались. Безработица – болезнь, которой боятся заразиться». Эти строчки взяты уже не из книги американца Мойерса. Это исповедь европейца, но все из того же мира «свободного предпринимательства». (Пьер Лельетт. 38 лет. Здоров. Высокая квалификация. Бакалавр. Знает латинский, греческий, свободно владеет английским. Автор книги, переведенной на восемь языков. Два года пять месяцев – безработный.) «Я потерял работу. Я потерял квартиру. Я потерял любимую женщину. Я потерял друзей. Я потерял даже врагов, так как в общественном плане перестал существовать. Одним словом, у меня отняли все, что мне было дано». Это крик души образованного человека. А что мог сказать о себе шахтер – наш молчаливый попутчик в горах Аппалачах? Он сидел и, как видно, боялся уронить свое хрупкое счастье: нашел работу. (Напомним: семья – жена и пятеро ребятишек.) Можно представить себе, что пережил этот немолодой уже человек. На вопрос: «Как же нашлась работа?» – он простодушно ответил: «Мне повезло. Умер механик, меня взяли на его место».
Повезло потому, что умер механик… Такие дела стоят за цифрами 3, 4, 5… процентов безработных.
Эльба у Миссисипи
Городок Ла-Kросс на реке Миссисипи. Раннее утро. Выносим багаж. Спрашиваем, как проехать к мосту. Дорогу нам объясняет седой но энергичный, подтянутый человек в комбинезоне служителя мотеля.
– Джентльмены, один вопрос… Я вижу, вы иностранцы. Откуда?
– Мы из Советского Союза.
– Из России?! Не шутите?.. Тогда мы должны хотя бы немного поговорить.
Выяснилось: встречавший нас в полночь, а теперь хлопотавший с пылесосом и щетками Ганс Даммин не рабочий, а сам хозяин мотеля. Вдвоем с женой они управлялись с ночлежным хозяйством, состоявшим из конторки и шестнадцати номеров…
Что успевают сказать друг другу незнакомые до этого люди за полчаса, сидя на лужайке возле дороги? Двое русских сказали, кто они, зачем в Америке и куда едут, В свою очередь, американец норвежского происхождения Ганс Даммин рассказал о житейских делах, в том числе и о том, что с этим мотелем у Миссисипи он хочет расстаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Билл Мойерс к своей профессии журналиста вернулся после службы помощником президента Джонсона и пресс-секретарем Белого дома. Журналиста после столицы потянуло в глубинку, и он обнаружил в ней много такого, о чем знал весьма смутно. Безработица оказалась «достопримечательностью», мимо которой честный журналист, прислушиваясь к Америке, пройти не мог. На этот раз бедствие прослежено не в Аппалачах, не в юго-восточных штатах, а на северо-западе США, в «благополучном штате» Вашингтон, еще точнее – в Сиэтле. «В годы моего пребывания в Вашингтоне (столице США) нам приходилось иметь дело с данными о безработице. Они всегда выражались процентами: 5, 4, 3 процента… Теперь же я оказался в гуще людей, судьба которых была связана с этими процентами. Я решил встретиться с некоторыми из них». Мойерс настойчиво, добросовестно, с тактом, сердечностью и вниманием прикоснулся к кровоточащей ране. И люди рассказали ему, как это бывает – «потерять работу» и что при этом чувствует человек.
Прежде чем привести записи журналиста скажем несколько слов о трудолюбии американца. Все богатство великого государства все, что достойно в Америке уважения и восхищения, создано не взмахом волшебной палочки, а трудом. Все полито рабочим потом народа. Американцы умеют работать и любят работать. Это касается всех: строителя, сталевара, фермера, банковского служащего, обувщика, секретарши в оффисе и главного босса в нем. Известные слова об американской деловитости не потеряли своего значения. Американец не будет чураться любой работы. И все делается предельно добросовестно. Это не может не вызывать уважения. Американцы охотно работают сверхурочно. Один – чтобы свести концы с концами, другой – чтобы «быть не хуже других». И самое страшное для человека труда – сесть на мель, по какой-то причине лишиться работы, попасть в эти самые «5, 4, 3 процента».
Вот как пишет об этом Билл Мойерс: «В Вашингтоне мне приходилось слышать, как люди с легкостью говорят о безработице, о том, что небольшая безработица только на пользу экономике». А вот что услышал бывший помощник президента в Сиэтле.
Человек с проседью: «Я уже полный круг проделал. Сюда я приехал в 1931 году с ранчо из восточной части штата. Конечно, какие там деньги, но зато был сыт. Надо было остаться, но меня понесло в Сиэтл… Нам выдавали бобовую похлебку, а стоять за ней приходилось часа по два. И теперь опять в очереди за пособием…»
Роберт Стрит (уволен с завода «Боинг»): «Я даже согласился на понижение зарплаты, лишь бы остаться… Впервые я узнал, что меня собираются уволить в один из понедельников. Пришли ко мне два типа, сперва темнили, а потом спрашивают: „Послушайте, Стрит, вы ведь самый старший в налоговом отделе, верно?“ Так оно и было. Мне исполнилось 55… Когда они мне сказали про возраст, я почувствовал себя столетним старцем… Несколько раз у меня была возможность перейти на другую работу, но меня не отпускали. А теперь, когда уже нет других предложений, меня вышвырнули… Приходится все начинать сначала. Но мне теперь 56…»
Том Каррол (48 лет. Два диплома о высшем образовании. Уволен компанией «Боинг». У него усталый вид человека, который уже несколько месяцев плывет против течения. Он говорил так тихо, что я едва мог его расслышать, и курил одну сигарету за другой): «Я вернулся из Нью-Йорка и обнаружил, что в штатах фирмы больше не числюсь… Обошел все начальство, но все избегали говорить со мной о деле и старались не смотреть мне в глаза… В крупных компаниях никогда не знаешь, что тебя ждет. Человек здесь ничего не стоит… Больше всего был расстроен мой 18-летний сын. Он был всегда в восторге, что я у „Боинга“, он знает, как я люблю самолеты – я был пилотом и люблю авиацию. Я хорошо разбираюсь в коммерческих делах, в экономике, знаком с министерством обороны, знаю, как все это переплетается. Мой парнишка считает, что со мной поступили по-свински. Он мне сказал: „Теперь видишь, папа? Выходит, наша система человека ни во что не ставит“.
Череда людей проходит перед глазами приезжего, и каждый несчастен, подавлен и уже приготовился к самому худшему, ибо безработному начинать все сначала – это надеяться на чудо. «Безработица – это лабиринт нескончаемых коридоров, и, какую бы дверь ты ни открыл, перед тобой зияет пустота… Повсюду я вызывал сострадание, смешанное с равнодушием. Но не только это. Я стеснял людей. Все стушевывались. Безработица – болезнь, которой боятся заразиться». Эти строчки взяты уже не из книги американца Мойерса. Это исповедь европейца, но все из того же мира «свободного предпринимательства». (Пьер Лельетт. 38 лет. Здоров. Высокая квалификация. Бакалавр. Знает латинский, греческий, свободно владеет английским. Автор книги, переведенной на восемь языков. Два года пять месяцев – безработный.) «Я потерял работу. Я потерял квартиру. Я потерял любимую женщину. Я потерял друзей. Я потерял даже врагов, так как в общественном плане перестал существовать. Одним словом, у меня отняли все, что мне было дано». Это крик души образованного человека. А что мог сказать о себе шахтер – наш молчаливый попутчик в горах Аппалачах? Он сидел и, как видно, боялся уронить свое хрупкое счастье: нашел работу. (Напомним: семья – жена и пятеро ребятишек.) Можно представить себе, что пережил этот немолодой уже человек. На вопрос: «Как же нашлась работа?» – он простодушно ответил: «Мне повезло. Умер механик, меня взяли на его место».
Повезло потому, что умер механик… Такие дела стоят за цифрами 3, 4, 5… процентов безработных.
Эльба у Миссисипи
Городок Ла-Kросс на реке Миссисипи. Раннее утро. Выносим багаж. Спрашиваем, как проехать к мосту. Дорогу нам объясняет седой но энергичный, подтянутый человек в комбинезоне служителя мотеля.
– Джентльмены, один вопрос… Я вижу, вы иностранцы. Откуда?
– Мы из Советского Союза.
– Из России?! Не шутите?.. Тогда мы должны хотя бы немного поговорить.
Выяснилось: встречавший нас в полночь, а теперь хлопотавший с пылесосом и щетками Ганс Даммин не рабочий, а сам хозяин мотеля. Вдвоем с женой они управлялись с ночлежным хозяйством, состоявшим из конторки и шестнадцати номеров…
Что успевают сказать друг другу незнакомые до этого люди за полчаса, сидя на лужайке возле дороги? Двое русских сказали, кто они, зачем в Америке и куда едут, В свою очередь, американец норвежского происхождения Ганс Даммин рассказал о житейских делах, в том числе и о том, что с этим мотелем у Миссисипи он хочет расстаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130