Разведку чрезвычайно интересовали французские научные разработки, их использование в гражданской и военной областях, оборонная промышленность. Вполне естественно: со времен де Голля Франция стремилась развить свое собственное производство, чтобы утвердить политику независимости. Возросшая активность КГБ, ГРУ, спецслужб «братских стран» на территории Франции свидетельствовала о значительных успехах страны в военной промышленности. Очевидно, что если бы французское самолетостроение не находилось на столь высоком уровне, то оно не заинтересовало бы Советский Союз. Однако заводы «Дассо» или Национальная компания авиационной и космической промышленности занимали первые позиции в списках восточноевропейских спецслужб.
На страницах этой книги невозможно рассказать обо всех делах, связанных с научно-техническим шпионажем на территории Франции за последние 20 лет. Все прекрасно понимают, что если «Конкорд» и «Туполев-144» похожи друг на друга как две капли воды, то это не случайность. Здесь можно припомнить и историю советского военного атташе Евгения Миронкина, которого взяли с поличным в 1973 году во время проведения авиасалона в Бурже. Или двух работников советского консульства в Марселе, Геннадия Травкова и Вячеслава Фролова, выдворенных в 1980 году за слишком уж большой интерес, проявленный ими к самолету «Мираж2000». Кроме того, и другие дела, о которых не слишком писала пресса, с очевидностью показывают, с каким упорством, изобретательностью, «эклектизмом» действовали восточноевропейские разведслужбы. Вот три примера.
– До 1975 года французская контрразведка считала Сергея Агафонова, 28 лет, простым сотрудником советского торгового представительства в Париже. Он поддерживал прекрасные отношения с двумя десятками таких известных фирм, как «Колгейт» и «Пальмолив», имеющих торговые связи с СССР. Одна из них даже выделила в его распоряжение служебный автомобиль. Он прекрасно говорил по-французски и выдавал себя за инженера-химика. Впрочем, молодой человек обладал неплохими знаниями в этой области.
Во время своего пребывания во Франции Агафонов посетил практически все проходившие здесь выставки. Позднее выяснилось, что он собирал любую документацию для своего настоящего работодателя: ГРУ.
В 1975 году на авиасалоне в Бурже советский служащий заинтересовался французским предприятием, специализирующимся на производстве ракет. У экспозиционного стенда он встретил доверчивого молодого инженера. Агафонов, назвавшийся Сергеем, начал расспрашивать своего нового знакомого о специальных сплавах, применяющихся в самолетостроении. Француз вежливо отвечал на все вопросы. Прежде чем расстаться, офицер ГРУ подарил своему собеседнику бутылку водки и записал его служебный телефон.
Спустя два месяца они встретились снова. Вместе пообедали. Встреча состоялась у касс станции метро «Пон-де-Неи». Это удивило француза. На всякий случай он поставил в известность сотрудника службы безопасности своего предприятия. Решение было правильным. С этого момента инженер принял условия игры советского дипломата, чтобы выяснить намерения последнего. За полгода мужчины встречались еще много раз. Незаметно Агафонов принимал меры безопасности. Он больше не звонил на предприятие, но заранее договаривался о времени и месте встречи в конце каждой беседы. Свидания всегда назначались на одной из станций метро. Обедать они ходили в разные рестораны.
Офицер ГРУ поначалу интересовался происхождением инженера, его семьей, учебой, вкусами, политическими убеждениями. Узнав, например, что француз любит абстрактное искусство, он подарил ему великолепную картину художника-абстракциониста. Уже во время второй встречи он попросил инженера достать для него материалы о ракетном топливе (проперголе) и о типах топливных баков для космических аппаратов. Речь шла об «открытых» документах. Француз выполнил просьбу.
Серьезные вещи начались только после шестой встречи. Вопросы Агафонова становились все более конкретными. Он попросил француза составить записку о системах передачи изображения со спутников «Визирь» и «Велимат». Ему также понадобилось исследование Высшей национальной школы современной техники о процессе сгорания твердого композитного проперголя (ракетного топлива). Инженер понял, что советский дипломат хотел незаметно собрать информацию о характеристиках французских стратегических ракет, в частности «Плутона». Контрразведка, следившая за развитием событий, решила прекратить игру.
13 апреля 1976 года Сергей Агафонов был арестован в момент, когда француз передавал ему документы с грифом «для служебного пользования» о бутарголе (ракетном топливе).
Дело не получило широкой огласки. Инженера поблагодарили за сотрудничество. Агафонов, пользовавшийся дипломатическим иммунитетом, был отозван в СССР.
– В январе 1983 года парижский суд без присяжных заседателей вынес приговор – два года тюремного заключения – Траяну Мунтяну, тридцатитрехлетнему выходцу из Румынии. Приговор достаточно мягкий по делу одновременно и банальному и сложному.
Банальному – потому что обвиняемый, специалист в области информатики, работавший в Гренобле, оказался виновным в «сотрудничестве с агентами иностранной державы». Он передал около 20 документов офицерам секуритате во время тайных встреч в различных городах Европы.
Усложнилось же дело с того момента, когда Траян Мунтян начал отрицать свои показания. «Я подписывал протоколы, потому что меня били, – заявил он. – Мне не давали спать во время первых допросов».
Его арестовали 17 июля 1979 года по возвращении со стажировки в Великобритании. Контрразведка получила о нем информацию от Иона Пачепы, заместителя начальника румынской контрразведки, перешедшего в 1978 году на Запад. Первый допрос не дал никаких результатов. Однако при обыске были обнаружены два листка, заполненных цифрами и буквами: это был очень сложный шифр. Мунтян, ставший более сговорчивым, сам дал ключ к шифру. После этого полицейским удалось расшифровать дюжину писем, найденных у него в квартире. На первый взгляд безобидные, все они были получены из Румынии. Речь в них шла о тайных встречах с румынскими офицерами в Женеве, Вене, Люксембурге, Копенгагене… Были указаны точные места встречи, опознавательные знаки. На письмах стояла подпись: Триаян Поп, вымышленное имя, под которым скрывался «почтовый ящик» в Румынии. Мунтян отказался дать дополнительную информацию, так же как он отказался сообщить что-то о характере переданных им тайно документах.
Находясь в предварительном заключении до июня 1981 года, он в процессе следствия разработал почти совершенную систему защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
На страницах этой книги невозможно рассказать обо всех делах, связанных с научно-техническим шпионажем на территории Франции за последние 20 лет. Все прекрасно понимают, что если «Конкорд» и «Туполев-144» похожи друг на друга как две капли воды, то это не случайность. Здесь можно припомнить и историю советского военного атташе Евгения Миронкина, которого взяли с поличным в 1973 году во время проведения авиасалона в Бурже. Или двух работников советского консульства в Марселе, Геннадия Травкова и Вячеслава Фролова, выдворенных в 1980 году за слишком уж большой интерес, проявленный ими к самолету «Мираж2000». Кроме того, и другие дела, о которых не слишком писала пресса, с очевидностью показывают, с каким упорством, изобретательностью, «эклектизмом» действовали восточноевропейские разведслужбы. Вот три примера.
– До 1975 года французская контрразведка считала Сергея Агафонова, 28 лет, простым сотрудником советского торгового представительства в Париже. Он поддерживал прекрасные отношения с двумя десятками таких известных фирм, как «Колгейт» и «Пальмолив», имеющих торговые связи с СССР. Одна из них даже выделила в его распоряжение служебный автомобиль. Он прекрасно говорил по-французски и выдавал себя за инженера-химика. Впрочем, молодой человек обладал неплохими знаниями в этой области.
Во время своего пребывания во Франции Агафонов посетил практически все проходившие здесь выставки. Позднее выяснилось, что он собирал любую документацию для своего настоящего работодателя: ГРУ.
В 1975 году на авиасалоне в Бурже советский служащий заинтересовался французским предприятием, специализирующимся на производстве ракет. У экспозиционного стенда он встретил доверчивого молодого инженера. Агафонов, назвавшийся Сергеем, начал расспрашивать своего нового знакомого о специальных сплавах, применяющихся в самолетостроении. Француз вежливо отвечал на все вопросы. Прежде чем расстаться, офицер ГРУ подарил своему собеседнику бутылку водки и записал его служебный телефон.
Спустя два месяца они встретились снова. Вместе пообедали. Встреча состоялась у касс станции метро «Пон-де-Неи». Это удивило француза. На всякий случай он поставил в известность сотрудника службы безопасности своего предприятия. Решение было правильным. С этого момента инженер принял условия игры советского дипломата, чтобы выяснить намерения последнего. За полгода мужчины встречались еще много раз. Незаметно Агафонов принимал меры безопасности. Он больше не звонил на предприятие, но заранее договаривался о времени и месте встречи в конце каждой беседы. Свидания всегда назначались на одной из станций метро. Обедать они ходили в разные рестораны.
Офицер ГРУ поначалу интересовался происхождением инженера, его семьей, учебой, вкусами, политическими убеждениями. Узнав, например, что француз любит абстрактное искусство, он подарил ему великолепную картину художника-абстракциониста. Уже во время второй встречи он попросил инженера достать для него материалы о ракетном топливе (проперголе) и о типах топливных баков для космических аппаратов. Речь шла об «открытых» документах. Француз выполнил просьбу.
Серьезные вещи начались только после шестой встречи. Вопросы Агафонова становились все более конкретными. Он попросил француза составить записку о системах передачи изображения со спутников «Визирь» и «Велимат». Ему также понадобилось исследование Высшей национальной школы современной техники о процессе сгорания твердого композитного проперголя (ракетного топлива). Инженер понял, что советский дипломат хотел незаметно собрать информацию о характеристиках французских стратегических ракет, в частности «Плутона». Контрразведка, следившая за развитием событий, решила прекратить игру.
13 апреля 1976 года Сергей Агафонов был арестован в момент, когда француз передавал ему документы с грифом «для служебного пользования» о бутарголе (ракетном топливе).
Дело не получило широкой огласки. Инженера поблагодарили за сотрудничество. Агафонов, пользовавшийся дипломатическим иммунитетом, был отозван в СССР.
– В январе 1983 года парижский суд без присяжных заседателей вынес приговор – два года тюремного заключения – Траяну Мунтяну, тридцатитрехлетнему выходцу из Румынии. Приговор достаточно мягкий по делу одновременно и банальному и сложному.
Банальному – потому что обвиняемый, специалист в области информатики, работавший в Гренобле, оказался виновным в «сотрудничестве с агентами иностранной державы». Он передал около 20 документов офицерам секуритате во время тайных встреч в различных городах Европы.
Усложнилось же дело с того момента, когда Траян Мунтян начал отрицать свои показания. «Я подписывал протоколы, потому что меня били, – заявил он. – Мне не давали спать во время первых допросов».
Его арестовали 17 июля 1979 года по возвращении со стажировки в Великобритании. Контрразведка получила о нем информацию от Иона Пачепы, заместителя начальника румынской контрразведки, перешедшего в 1978 году на Запад. Первый допрос не дал никаких результатов. Однако при обыске были обнаружены два листка, заполненных цифрами и буквами: это был очень сложный шифр. Мунтян, ставший более сговорчивым, сам дал ключ к шифру. После этого полицейским удалось расшифровать дюжину писем, найденных у него в квартире. На первый взгляд безобидные, все они были получены из Румынии. Речь в них шла о тайных встречах с румынскими офицерами в Женеве, Вене, Люксембурге, Копенгагене… Были указаны точные места встречи, опознавательные знаки. На письмах стояла подпись: Триаян Поп, вымышленное имя, под которым скрывался «почтовый ящик» в Румынии. Мунтян отказался дать дополнительную информацию, так же как он отказался сообщить что-то о характере переданных им тайно документах.
Находясь в предварительном заключении до июня 1981 года, он в процессе следствия разработал почти совершенную систему защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127