– Хаотичные, – вынес себе лаконичный приговор правнук мастера Ри.
Когда-то в процессе разговора он оказался стоящим между своей супругой и Тэйоном. Как у него получилось заставить этот маневр выглядеть ленивым и естественным, было известно лишь самому Рино.
Сааж не стала опровергать общий вывод, но, как всегда, уделила большее внимание деталям:
– После того как Рино-лан стало известно о нарушениях в режиме вашего задержания и он поставил о них в известность первую леди…
Пальцы на пуговицах застыли. Голос спокойный и далекий:
– Лэри Алория знала о том, что меня заключили в шеренизовый мешок?
– Разумеется. Ей было доложено меньше чем через час после того, как за вами захлопнулась дверь душилки.
Бело-зеленые стены поплыли куда-то в сторону, плавясь, плавясь, плавясь…
Тэйон методично закончил поправлять манжету так, чтобы та прикрывала ножны и позволяла одним движением запястья высвободить метательный нож. Взялся за вторую.
– …Госпожа адмирал тотчас же открыла прямой канал связи с будущей королевой, однако Шаэтанна наотрез отказалась изменить место заключения. Первая леди в ситуации фактической осады города сочла невозможным проявлять прямое неповиновение своему монарху. Она приказала ничего не предпринимать в отношении вас и дала нам ряд заданий, связанных с дезинформацией и устранением кейлонгских агентов, а также обеспечением более жесткого контроля над городом. Затем, когда стали известны результаты решающего сражения, нам было приказано явиться во дворец и взять на себя вашу охрану.
Тэйон вер Алория пригладил жесткую, прекрасно держащую форму ткань, придирчиво посмотрел на результат.
– Магистр?
– Что? А, да нет, все правильно, Сааж-лан. В той ситуации первая леди Адмиралтейства никак не могла начать междоусобную схватку с будущей королевой. Если выбор был между парой неприятных дней, проведенных мной в тюрьме, и гибелью флота, а то и всего города, то решение совершенно оправданное. Ну а ваш профессионализм, как всегда, вне всяких похвал.
– Благодарю вас, магистр. – Сааж коротко поклонилась, но чувствовалось, что она недовольна ситуацией.
Тэйон накинул просторную робу, составляющую традиционное одеяние лаэссэйского мага, и молча позволил таолинцам подхватить себя под локти и усадить в кресло. Ранний, лишенный многих позднейших «усовершенствований» вариант, судя по всему, извлеченный с чердака резиденции Алория.
– Похоже, Ее Высочество очень хотела передать свои глубочайшие извинения, – с непонятной интонацией заметил Тэйон, укладывая руки на подлокотники. Рино и Сааж вновь переглянулись и синхронно разошлись в разные стороны, занимая свои места позади лэрда.
…где-то глубоко за расширившимися на всю радужку зрачками ворочались тяжелые молнии связанной, сдерживаемой жестким самовнушением высшей стихийной магии.
Магистр Алория направил кресло к дверям. Ментальный контроль на этот раз дался ему легко, без раздумий и усилий, но маг этого даже не заметил.
– Не будем задерживаться, – задумчиво протянул лэрд соколов, не слыша песни ветров в своем голосе. – Не хотелось бы пропустить триумфальный въезд отважной победительницы.
Дверь в королевскую спальню закрылась. Вдоль белоснежных стен чернели завядшие виноградные лозы.
Когда в пору расцвета империи Нааро Нарунг Завоеватель создавал церемонию триумфального возвращения победителя, он, должно быть, думал о Таш д'Алория. Вряд ли за всю историю Лаэссэ в великом городе был полководец, которому она соответствовала бы больше, чем вьюжной шарсу.
Тэйон остановился на балконе королевского дворца, скользя взглядом по крышам и улицам.
Город застыл в той абсолютно безупречной хрупкости зимней сказки, которая может продлиться лишь несколько дней, чтобы исчезнуть без следа на весь следующий год. Метеорологическая свистопляска, вызванная закрытием океанических порталов и приходом с севера арктического атмосферного фронта, закончилась, наступило ожидаемое прояснение и резкое похолодание. На фоне пронзительно-синего неба блестели заснеженные улицы и аллеи. Фонтаны и озера подернуло льдом, на карнизах вилась причудливая, тщательно лелеемая магами воды вязь сосулек.
Казалось, город накинул сверкающий праздничный плащ. Многочисленные висячие сады и оранжереи, на эти десять дней закрытые силовыми полями, расцвечивали крыши всплесками зелени и напоминали изумруды, рассыпанные по алмазной ткани. Ветви деревьев, которым не повезло получить такую защиту, покрыло синевой инея, и они оттеняли сказочное совершенство причудливым кружевом. А над всем этим, подобно выточенной из янтаря и кости короне, застыли всплесками янтарного и белоснежного громады королевского дворца и Крыльев Адмиралтейства.
Тэйон выдохнул, выпуская в морозный воздух облачко белого пара, поправил укутывавшие плечи меха. За спиной шевельнулся высокий плотный халиссиец.
– Ди Эверо превзошел самого себя, приводя город в порядок после событий последних дней, – небрежно заметил Терр, не обращая ни малейшего внимания на заинтригованные взгляды с соседних балконов, которые они двое притягивали.
– Потребуется нечто большее, чем впечатляюще быстро залатанные крыши, чтобы завоевать доверие королевы, – в тон ему ответил Тэйон. Как будто ему было сейчас дело до ди Эверо, или до залатанных крыш, или вообще до этого города!
Оба сокола предусмотрительно не говорили на родном языке, уходя и от использования внутриклановых иерархических местоимений, и от необходимости склонять прилагательные и глаголы в зависимости от родовой принадлежности говорящего. Право же, было бы крайне неловко, обратись Тэйон к сыну по привычке, как к младшему и подчиненному. Или ответь тот обращением к отцу как к бескланнику.
Увы, халиссийский этикет запрещал отцу и наследнику кричать друг на друга, обвинять в трусости или попытках убийства – точно так же, как он запрещал это делать мужу и жене. Они будут стоять рядом на морозном зимнем воздухе и молчать и не смотреть друг на друга. За них будут говорить арбалетные болты. И шеренизовые застенки.
«Вер-рата най!» – от души выругал Тэйон родной народ. Дальше настороженно коситься в сторону собственного сына просто унизительно!
Магистр Алория, уже не скрываясь, повернулся, в упор разглядывая повзрослевшего наследника.
Слово «повзрослевшего» было не совсем подходящим. Заматеревшего. Худой семнадцатилетний мальчишка, образ которого всегда возникал перед Тэйоном при мысли о сыне, исчез. Нет, он знал, что Терр два десятка лет вел за собой клан, и вел грамотно. «Мальчик» прошел через несколько войн, схоронил двух жен, у него самого взрослые дети – но все эти факты никак не подготовили мастера ветров к восприятию зрелого, битого годами и жизнью сокола в самом расцвете сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128