Но кто мог сказать, что решение Айронс сбросить атомную бомбу на Каир, ради спасения миллионов египтян, неверно? Однако в итоге Маргарет Айронс вынуждена была уйти в отставку. Однако со своей работой она справилась. У меня комок подкатил к горлу. Звезды на моих плечах весили тонны. Я хотел снова стать простым рядовым.
– Сорок лет назад никто бы не поверил, скажи кто-нибудь, что мусульмане будут благодарны США, за то, что те взорвали ракету с ядерной боеголовкой посреди самого большого мусульманского города, – покачала головой Твай.
Мы потратили час, добираясь до мэра Нового Каира, муниципалитет которого располагался в куонсетском ангаре. Он приветствовал меня в арабском стиле, поцеловав в каждую щеку. А потом он покосился на Пигалицу, словно хотел узнать, была она замужем или нет. Все это напоминало видение кровосмесительной menage a trios, и вызывало тошнотворные чувства. Потом египетский министр иностранных отношений показал нам пирамиды. Пигалица всю дорогу болтала с ним на арабском.
К концу поездки даже Твай стала улыбаться. Похоже, мы склонили на свою сторону исламистов, совершили победное шествие, как Грант входящий в Ричмонд.
Чуть позже Гаджи загнал наш «Хаммер» в грязь по самые оси. Эти случилось к югу от Каира, там, где шла реконструкция долины Нила. Закатав штанины, я босиком, в форме генерала США, вылез наружу и попытался посмотреть, не удастся ли нам самим вытолкнуть машину. Человек в тюрбане, по лодыжки стоящий в навозе и роющий землю мотыгой с удивлением уставился на меня. Потом он подцепил мотыгой ком грязи и швырнул его в мою сторону. Очевидно, не все мусульмане были нам благодарны.
Я позвал Твай, и она высунулась из окна «Хаммера».
– Это – ортодоксальный исламит?
– Похоже на то. В этой стране политики никогда не сравняться по популярности с религиозными деятелями.
– Я думаю точно так же.
– Уондер, не могу понять, что тебя все время беспокоит? – вздохнула Твай.
Я вытащил ногу из грязи с неприятным хлюпающим звуком.
– Трудности жизни.
* * *
Вскоре мы вернулись назад в США, но самолет доставил нас не на мыс Канаверал, а в Вашингтон. Пока Пигалица и Уди дремали, я спросил Твай:
– Вам не кажется странным то, что те, кто в Египте пережил нападение слизней ездят на телегах с волами, в то время как мы, устраивая рекламную компанию, летаем на самолете, топлива которого хватило бы на то, чтобы обеспечить всех их на год?
– Странным? – улыбнулась Твай. – Вы начинаете понимать, почему мир не может позволить себе содержать таких дорогих, как вы, солдат. К тому же я не думаю, что подобные перелеты слишком расточительны. По крайней мере, это необходимая расточительность. Вы и лейтенант Муншара-Мецгер должны завтра утром появиться в Вашингтоне. Только самолет мог утром отвезти вас в Египет, а вечером доставить обратно.
Когда мы в лимузине ехали в наш отель, Пигалица посадили Уди на колено и спросила у меня:
– И что ты обо всем этом думаешь?
– Думаю, весь мир превратился в огромный сортир. Думаю, нам нужно потратить все деньги на реконструкцию этого мира. И при этом я считаю, что каждое второе пени надо тратить на оборону. Я считаю, что политика – невозможное балансирование и ненавижу ее. Кроме того, я считаю, что добром все это не кончится.
Она вздохнула.
– Может то, что случится завтра заставит тебя думать по другому.
– А что должно случиться?
Глава восемнадцатая.
На следующее утро Твай стояла на дорожке, покрытой гравием, которая разделяла Капитолийскую эспланаду перед Смитсониевским институтом и Космическим музеем и читала сообщение на свое наладоннике.
– Хорошо, но вы ничего не можете испортить сегодня! – закричала она, обращаясь ко мне.
Утренний поток людей, занимающихся бегом, огибал нас с обеих сторон.
Твай кричала, потому что неподалеку работали две гидравлические лебедки, установленные на двух дизельных трейлерах, достаточно больших, чтобы переместить внутрь здания «Отважную звезду » Озейвы Мини, на рассвете приземлившуюся на мертвую траву Эспланады. Вдоль борта «Звезды » шла картинка: синий флаг ООН и американский звездополосатый флаг.
Твай поправила очки и указала мне:
– Ты должен сидеть там, вместе с другими ветеранами. Помощник Генерального Секретаря ООН вручит соответствующие бумаги директору Смитсониевского…
– Это будет американский корабль!
– Технически, он собственность Космических сил ООН. Вот шанс для всего мира поблагодарить Америку. Большинство из тех, кто составлял Экспедиционные силы Ганимеда были американцами. Это – проклятый символ. Вроде тебя.
Проклятый символ. «Звезда » обожженная космическим излучением, могла сесть на аллее перед музеем еще год назад. Но тогда ее распотрошили бы, забрав большую часть приборов и авиадвигатели. Тогда «Звезда » стала бы еще одной реликвией в ангаре, среди трофеев других войн. Я постарался отогнать навернувшиеся слезы.
Твай заглянула мне в глаза.
– Сейчас это всего лишь кусок титана.
Я претворился, что чешу нос, и смог незаметно смахнуть слезу.
– Гиббл тоже тут будет. И Шария с ее маленьким сыном. И ваш возлюбленный сержант Брамби, – она провела пальцем вдоль чистого основания экрана наладонника. – Следующие два дня вы сможете отдохнуть. После церемонии постарайтесь воссоединиться с реальностью. Расслабитесь. Оставьте позади все проблемы.
Я выпрямился и улыбнулся.
* * *
Церемония прошла без помех. У меня не было никаких обязанностей. Политики говорили о чем-то, а мне ничего не оставалось, как сидеть рядом с Говардом и делить свое внимание между брюнеткой в деловом костюме, находящейся на открытой трибуне и трехлетним Уди Муншара-Мецгер, восседающим на коленях своей матери. Брамби сидел возле Пигалицы. Он постоянно кривился, словно искал на ком бы сорвать свою злость.
Позже руководство Смитсониевского института расщедрилось и устроило буфет для участников церемонии на территории Воздушного и Космического музеев.
Брамби, Пигалица и Уди, Говард и я заняли отдельный столик. За другим столом расположилась брюнетка в деловом костюме. Она сидела ко мне лицом и улыбалась. Знаменитость всегда имеет хорошие шансы.
Брамби равнодушно жевал чизбургер от службы обслуживания Национального парка.
– Они должны позволить президенту Айрон принять это судно.
Пигалица прочитала ярлык на сэндвиче с цыпленком и развернув его стала нарезать для Уди.
– Толпа освистит ее, если она поднимется на сцену. Они думают, что это она повинна в развале экономики.
– Тут и толпы не было бы, если бы не было ее, – взмахнул сэндвичем Брамби. – И слизняки тут как бы не при чем.
– Кстати, Брамби, мне интересно, какое новое назначение ты получил? – спросил я. Твай поставила меня в такие условия, что я теперь должен был говорить осторожно, даже когда беседовал с друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Сорок лет назад никто бы не поверил, скажи кто-нибудь, что мусульмане будут благодарны США, за то, что те взорвали ракету с ядерной боеголовкой посреди самого большого мусульманского города, – покачала головой Твай.
Мы потратили час, добираясь до мэра Нового Каира, муниципалитет которого располагался в куонсетском ангаре. Он приветствовал меня в арабском стиле, поцеловав в каждую щеку. А потом он покосился на Пигалицу, словно хотел узнать, была она замужем или нет. Все это напоминало видение кровосмесительной menage a trios, и вызывало тошнотворные чувства. Потом египетский министр иностранных отношений показал нам пирамиды. Пигалица всю дорогу болтала с ним на арабском.
К концу поездки даже Твай стала улыбаться. Похоже, мы склонили на свою сторону исламистов, совершили победное шествие, как Грант входящий в Ричмонд.
Чуть позже Гаджи загнал наш «Хаммер» в грязь по самые оси. Эти случилось к югу от Каира, там, где шла реконструкция долины Нила. Закатав штанины, я босиком, в форме генерала США, вылез наружу и попытался посмотреть, не удастся ли нам самим вытолкнуть машину. Человек в тюрбане, по лодыжки стоящий в навозе и роющий землю мотыгой с удивлением уставился на меня. Потом он подцепил мотыгой ком грязи и швырнул его в мою сторону. Очевидно, не все мусульмане были нам благодарны.
Я позвал Твай, и она высунулась из окна «Хаммера».
– Это – ортодоксальный исламит?
– Похоже на то. В этой стране политики никогда не сравняться по популярности с религиозными деятелями.
– Я думаю точно так же.
– Уондер, не могу понять, что тебя все время беспокоит? – вздохнула Твай.
Я вытащил ногу из грязи с неприятным хлюпающим звуком.
– Трудности жизни.
* * *
Вскоре мы вернулись назад в США, но самолет доставил нас не на мыс Канаверал, а в Вашингтон. Пока Пигалица и Уди дремали, я спросил Твай:
– Вам не кажется странным то, что те, кто в Египте пережил нападение слизней ездят на телегах с волами, в то время как мы, устраивая рекламную компанию, летаем на самолете, топлива которого хватило бы на то, чтобы обеспечить всех их на год?
– Странным? – улыбнулась Твай. – Вы начинаете понимать, почему мир не может позволить себе содержать таких дорогих, как вы, солдат. К тому же я не думаю, что подобные перелеты слишком расточительны. По крайней мере, это необходимая расточительность. Вы и лейтенант Муншара-Мецгер должны завтра утром появиться в Вашингтоне. Только самолет мог утром отвезти вас в Египет, а вечером доставить обратно.
Когда мы в лимузине ехали в наш отель, Пигалица посадили Уди на колено и спросила у меня:
– И что ты обо всем этом думаешь?
– Думаю, весь мир превратился в огромный сортир. Думаю, нам нужно потратить все деньги на реконструкцию этого мира. И при этом я считаю, что каждое второе пени надо тратить на оборону. Я считаю, что политика – невозможное балансирование и ненавижу ее. Кроме того, я считаю, что добром все это не кончится.
Она вздохнула.
– Может то, что случится завтра заставит тебя думать по другому.
– А что должно случиться?
Глава восемнадцатая.
На следующее утро Твай стояла на дорожке, покрытой гравием, которая разделяла Капитолийскую эспланаду перед Смитсониевским институтом и Космическим музеем и читала сообщение на свое наладоннике.
– Хорошо, но вы ничего не можете испортить сегодня! – закричала она, обращаясь ко мне.
Утренний поток людей, занимающихся бегом, огибал нас с обеих сторон.
Твай кричала, потому что неподалеку работали две гидравлические лебедки, установленные на двух дизельных трейлерах, достаточно больших, чтобы переместить внутрь здания «Отважную звезду » Озейвы Мини, на рассвете приземлившуюся на мертвую траву Эспланады. Вдоль борта «Звезды » шла картинка: синий флаг ООН и американский звездополосатый флаг.
Твай поправила очки и указала мне:
– Ты должен сидеть там, вместе с другими ветеранами. Помощник Генерального Секретаря ООН вручит соответствующие бумаги директору Смитсониевского…
– Это будет американский корабль!
– Технически, он собственность Космических сил ООН. Вот шанс для всего мира поблагодарить Америку. Большинство из тех, кто составлял Экспедиционные силы Ганимеда были американцами. Это – проклятый символ. Вроде тебя.
Проклятый символ. «Звезда » обожженная космическим излучением, могла сесть на аллее перед музеем еще год назад. Но тогда ее распотрошили бы, забрав большую часть приборов и авиадвигатели. Тогда «Звезда » стала бы еще одной реликвией в ангаре, среди трофеев других войн. Я постарался отогнать навернувшиеся слезы.
Твай заглянула мне в глаза.
– Сейчас это всего лишь кусок титана.
Я претворился, что чешу нос, и смог незаметно смахнуть слезу.
– Гиббл тоже тут будет. И Шария с ее маленьким сыном. И ваш возлюбленный сержант Брамби, – она провела пальцем вдоль чистого основания экрана наладонника. – Следующие два дня вы сможете отдохнуть. После церемонии постарайтесь воссоединиться с реальностью. Расслабитесь. Оставьте позади все проблемы.
Я выпрямился и улыбнулся.
* * *
Церемония прошла без помех. У меня не было никаких обязанностей. Политики говорили о чем-то, а мне ничего не оставалось, как сидеть рядом с Говардом и делить свое внимание между брюнеткой в деловом костюме, находящейся на открытой трибуне и трехлетним Уди Муншара-Мецгер, восседающим на коленях своей матери. Брамби сидел возле Пигалицы. Он постоянно кривился, словно искал на ком бы сорвать свою злость.
Позже руководство Смитсониевского института расщедрилось и устроило буфет для участников церемонии на территории Воздушного и Космического музеев.
Брамби, Пигалица и Уди, Говард и я заняли отдельный столик. За другим столом расположилась брюнетка в деловом костюме. Она сидела ко мне лицом и улыбалась. Знаменитость всегда имеет хорошие шансы.
Брамби равнодушно жевал чизбургер от службы обслуживания Национального парка.
– Они должны позволить президенту Айрон принять это судно.
Пигалица прочитала ярлык на сэндвиче с цыпленком и развернув его стала нарезать для Уди.
– Толпа освистит ее, если она поднимется на сцену. Они думают, что это она повинна в развале экономики.
– Тут и толпы не было бы, если бы не было ее, – взмахнул сэндвичем Брамби. – И слизняки тут как бы не при чем.
– Кстати, Брамби, мне интересно, какое новое назначение ты получил? – спросил я. Твай поставила меня в такие условия, что я теперь должен был говорить осторожно, даже когда беседовал с друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68