Шестизначная цифра! Начальник готов меня на руках носить. Вчера уехал с моим проектом в Москву, в министерство. Если утвердят… тьфу, тьфу, не сглазить бы!
— То тебе можно отлить памятник из чугуна.
— Я человек скромный… Мне достаточно однокомнатной квартиры в новом доме.
— Ну, а еще что нового? — спросил я.
— Статья тут про меня была напечатана… В областной газете.
— Ты мне напоминаешь одного певца из какого-то старого фильма. Он весь вечер рассказывал про себя, а когда это всем надоело, сказал: «Ну, что вы все обо мне да обо мне, давайте поговорим о другом… Так как я вам понравился в новой опере?..»
— Уел… — рассмеялся Венька. — На днях вернулась Нонна с юга. Про тебя спрашивала…
Я сбросил башмаки и лег на койку.
— Оля тоже встречала ее, — продолжал Венька. — И тоже спрашивала про тебя… Не понимаю, чем ты мог заинтересовать таких девчонок?
— Когда ты ее видел? — спросил я.
— Она, кажется, не сегодня-завтра собирается куда-то в деревню.
Я вскочил с койки и уставился на Веньку.
— В деревню?
— В Мамино или Бабино… У нее там родственники.
Я содрал с себя рабочую одежду и помчался в умывальную. Я должен сегодня во что бы то ни стало ее увидеть! Когда я вернулся в комнату, Венька брызгал из пульверизатора на лицо одеколоном. Он надувал щеки и стонал от удовольствия.
— Я думаю, она насчет тебя просто так спросила, из вежливости, — сказал Венька.
Я молча натягивал одежду. Усталость, сонливость — все как рукой сняло. Венька взглянул на часы и сказал:
— Глеб обещал зайти… У нас сегодня вылазка за город, Вы помирились?
— Отстань, — сказал я.
— Когда Оля появляется на пляже, парни — вот кретины — лезут на вышку и прыгают. Один печенку отшиб!
— А ты не прыгал? — спросил я, завязывая шнурки новых туфель.
— Мое оружие — интеллект, — сказал Венька.
— Ты мне надоел, — сказал я и, отстранив его за плечи с дороги, выскочил в коридор.
Я сначала жму на кнопку звонка, потом стучу кулаком в дверь. Мне на все наплевать: пусть дверь открывают ее отец, мать… Дверь отворяет брат. Тот самый тапирчик, которому я дал в глаз. Он в одних голубых плавках, загорелый. Из комнаты доносится завывание джаза. На полу магнитофон, бобины с лентой. Как же его звать? Бобка! Так вроде называла его Оля.
— Чем могу быть полезен? — спросил Бобка, делая вид, что меня не узнает. — Извините, вы не насчет телефона? Вот уже второй день какие-то странные гудки…
— Сестра дома? — довольно резко спросил я.
— Ах уж эта сестра! — ухмыльнулся Бобка. — Всем она нужна. Вы знаете, я подозреваю, что телефон испортился из-за нее… Сплошные звонки! Вы не разбираетесь в аппаратах?
— Где же она?
— Очень жаль, что вы не соображаете в телефонах… Мне должна позвонить одна прекрасная блондинка… Волосы — рыжее пламя, бюст — я молчу… В общем, Брижжит Бардо! Элизабет Тейлор! Софи Лорен!
— Тейлор и Софи Лорен, кстати, ничего общего не имеют с Брижжит Бардо, — сказал я. — Другой стиль.
— Моя блондинка сочетает в себе достоинства всех кинозвезд мира, — заявил самонадеянный Бобка.
— Где же все-таки Оля? — снова спросил я.
— Спросите что-нибудь полегче… Ну, например, кто сочинил эту божественную музыку? Или какая завтра будет погода? Я совершенно точно могу сообщить, что нам готовит день грядущий… А вот где Оля — этого никто не знает. У нас очень разболтанная семья… Никто ничего о другом не знает… Вы курите?
Я достал пачку сигарет и протянул этому болтуну. Бобка изящным движением достал сигарету и бросился в комнату. Там на столе лежала красивая зажигалка. Чиркнув, он предложил мне огня и потом сам прикурил.
— Я, видите ли, танцую, — доверительно сообщил он. — Одежда мешает исполнять свободный танец. Она, видите ли, стесняет движения. Поэтому я танцую вот так. В плавках. Не хотите посмотреть, как я танцую?
— Лучше продемонстрируй это своей блондинке, — сказал я.
— Ах, какие у нее глаза… — Бобка зажмурился. — И все может рухнуть! Из-за какого-то презренного телефона…
— Покажи аппарат, — сказал я.
Телефон я исправил в пять минут. Там замыкал один контакт. Бобка обрадовался и стал гадать, где сейчас может быть Оля.
— Все зависит от ее настроения, — сказал он. — Если хорошее, ищите на пляже. Недовольна чем-нибудь — значит, ушла в кино. Плохое настроение — носится по магазинам. А мечтать она уходит на старое кладбище… Минуточку, какое же у нее было с утра настроение? Плохое, это когда я отказался в магазин за подсолнечным маслом идти… Потом хорошее, когда пришла из спортзала. А вот когда собирала чемодан, глаза у нее были мечтательные…
— Чемодан?
— Все ясно, — сказал Бобка. — Она на кладбище.
Старое кладбище отгорожено от мира высокой кирпичной стеной, на которую опустились ветви огромных деревьев. Здесь в самый жаркий день прохладно. Почему-то это кладбище еще называют Арабским. У стены могила с плоским камнем и непонятными знаками. Наверное, это и есть последнее пристанище араба, невесть каким ветром занесенного в наши края. Могила давно сровнялась с землей, заросла высокой травой. Над ней раскинул ветви клен. И этот желтый с трещинами камень заметен лишь вблизи. Надпись совсем стерлась, но еще можно разобрать, что буквы нерусские.
Кладбище напоминает джунгли. Ветки деревьев сплелись над головой, могилы и тропинки меж них заросли травой и вьюном. Я пробираюсь сквозь эти дебри, и кусты цепляются за брюки. Оли не видно. Потешный у нее братишка! Один танцует под магнитофон… В плавках. Это он подражает тому глуповатому типу из кинофильма «Безумный, безумный, безумный мир…»
Бобка не соврал. Я увидел Олю на низенькой скамеечке напротив черного мраморного обелиска. Она сидела неподвижно, и глаза ее были широко раскрыты. На коленях книжка. Я стоял и не дыша смотрел на нее. Вот это лицо неотступно маячило передо мной последние недели. Я мчался тысячи километров как сумасшедший, чтобы увидеть эти глаза.
Она повернула голову и увидела меня. Что-то мелькнуло в ее глазах, губы дрогнули.
— Еще одно такое совпадение, и я в бога поверю, — сказала она. — Только что подумала о тебе…
— Здравствуй, Оля…
— Откуда ты, Синдбад-путешественник?
— Искал Белый город.
— И конечно, нашел?
— Люди всегда что-то находят и что-то теряют…
— Ты стал пессимистом!
— На кладбище трудно быть оптимистом… Что ты тут делаешь?
— Мне нравится… Ну, рассказывай про свой Белый город.
Я бы с удовольствием послушал ее. Я так давно не слышал ее голоса… Но она молча смотрела на меня, ждала.
И я стал рассказывать про наш поход в Белые горы. Мы все-таки обнаружили в пещерах следы древних людей. Нашли несколько любопытных рисунков на стенах и потолках. Откопали обработанную малахитовую плиту. И в других пещерах нашли несколько таких же плит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— То тебе можно отлить памятник из чугуна.
— Я человек скромный… Мне достаточно однокомнатной квартиры в новом доме.
— Ну, а еще что нового? — спросил я.
— Статья тут про меня была напечатана… В областной газете.
— Ты мне напоминаешь одного певца из какого-то старого фильма. Он весь вечер рассказывал про себя, а когда это всем надоело, сказал: «Ну, что вы все обо мне да обо мне, давайте поговорим о другом… Так как я вам понравился в новой опере?..»
— Уел… — рассмеялся Венька. — На днях вернулась Нонна с юга. Про тебя спрашивала…
Я сбросил башмаки и лег на койку.
— Оля тоже встречала ее, — продолжал Венька. — И тоже спрашивала про тебя… Не понимаю, чем ты мог заинтересовать таких девчонок?
— Когда ты ее видел? — спросил я.
— Она, кажется, не сегодня-завтра собирается куда-то в деревню.
Я вскочил с койки и уставился на Веньку.
— В деревню?
— В Мамино или Бабино… У нее там родственники.
Я содрал с себя рабочую одежду и помчался в умывальную. Я должен сегодня во что бы то ни стало ее увидеть! Когда я вернулся в комнату, Венька брызгал из пульверизатора на лицо одеколоном. Он надувал щеки и стонал от удовольствия.
— Я думаю, она насчет тебя просто так спросила, из вежливости, — сказал Венька.
Я молча натягивал одежду. Усталость, сонливость — все как рукой сняло. Венька взглянул на часы и сказал:
— Глеб обещал зайти… У нас сегодня вылазка за город, Вы помирились?
— Отстань, — сказал я.
— Когда Оля появляется на пляже, парни — вот кретины — лезут на вышку и прыгают. Один печенку отшиб!
— А ты не прыгал? — спросил я, завязывая шнурки новых туфель.
— Мое оружие — интеллект, — сказал Венька.
— Ты мне надоел, — сказал я и, отстранив его за плечи с дороги, выскочил в коридор.
Я сначала жму на кнопку звонка, потом стучу кулаком в дверь. Мне на все наплевать: пусть дверь открывают ее отец, мать… Дверь отворяет брат. Тот самый тапирчик, которому я дал в глаз. Он в одних голубых плавках, загорелый. Из комнаты доносится завывание джаза. На полу магнитофон, бобины с лентой. Как же его звать? Бобка! Так вроде называла его Оля.
— Чем могу быть полезен? — спросил Бобка, делая вид, что меня не узнает. — Извините, вы не насчет телефона? Вот уже второй день какие-то странные гудки…
— Сестра дома? — довольно резко спросил я.
— Ах уж эта сестра! — ухмыльнулся Бобка. — Всем она нужна. Вы знаете, я подозреваю, что телефон испортился из-за нее… Сплошные звонки! Вы не разбираетесь в аппаратах?
— Где же она?
— Очень жаль, что вы не соображаете в телефонах… Мне должна позвонить одна прекрасная блондинка… Волосы — рыжее пламя, бюст — я молчу… В общем, Брижжит Бардо! Элизабет Тейлор! Софи Лорен!
— Тейлор и Софи Лорен, кстати, ничего общего не имеют с Брижжит Бардо, — сказал я. — Другой стиль.
— Моя блондинка сочетает в себе достоинства всех кинозвезд мира, — заявил самонадеянный Бобка.
— Где же все-таки Оля? — снова спросил я.
— Спросите что-нибудь полегче… Ну, например, кто сочинил эту божественную музыку? Или какая завтра будет погода? Я совершенно точно могу сообщить, что нам готовит день грядущий… А вот где Оля — этого никто не знает. У нас очень разболтанная семья… Никто ничего о другом не знает… Вы курите?
Я достал пачку сигарет и протянул этому болтуну. Бобка изящным движением достал сигарету и бросился в комнату. Там на столе лежала красивая зажигалка. Чиркнув, он предложил мне огня и потом сам прикурил.
— Я, видите ли, танцую, — доверительно сообщил он. — Одежда мешает исполнять свободный танец. Она, видите ли, стесняет движения. Поэтому я танцую вот так. В плавках. Не хотите посмотреть, как я танцую?
— Лучше продемонстрируй это своей блондинке, — сказал я.
— Ах, какие у нее глаза… — Бобка зажмурился. — И все может рухнуть! Из-за какого-то презренного телефона…
— Покажи аппарат, — сказал я.
Телефон я исправил в пять минут. Там замыкал один контакт. Бобка обрадовался и стал гадать, где сейчас может быть Оля.
— Все зависит от ее настроения, — сказал он. — Если хорошее, ищите на пляже. Недовольна чем-нибудь — значит, ушла в кино. Плохое настроение — носится по магазинам. А мечтать она уходит на старое кладбище… Минуточку, какое же у нее было с утра настроение? Плохое, это когда я отказался в магазин за подсолнечным маслом идти… Потом хорошее, когда пришла из спортзала. А вот когда собирала чемодан, глаза у нее были мечтательные…
— Чемодан?
— Все ясно, — сказал Бобка. — Она на кладбище.
Старое кладбище отгорожено от мира высокой кирпичной стеной, на которую опустились ветви огромных деревьев. Здесь в самый жаркий день прохладно. Почему-то это кладбище еще называют Арабским. У стены могила с плоским камнем и непонятными знаками. Наверное, это и есть последнее пристанище араба, невесть каким ветром занесенного в наши края. Могила давно сровнялась с землей, заросла высокой травой. Над ней раскинул ветви клен. И этот желтый с трещинами камень заметен лишь вблизи. Надпись совсем стерлась, но еще можно разобрать, что буквы нерусские.
Кладбище напоминает джунгли. Ветки деревьев сплелись над головой, могилы и тропинки меж них заросли травой и вьюном. Я пробираюсь сквозь эти дебри, и кусты цепляются за брюки. Оли не видно. Потешный у нее братишка! Один танцует под магнитофон… В плавках. Это он подражает тому глуповатому типу из кинофильма «Безумный, безумный, безумный мир…»
Бобка не соврал. Я увидел Олю на низенькой скамеечке напротив черного мраморного обелиска. Она сидела неподвижно, и глаза ее были широко раскрыты. На коленях книжка. Я стоял и не дыша смотрел на нее. Вот это лицо неотступно маячило передо мной последние недели. Я мчался тысячи километров как сумасшедший, чтобы увидеть эти глаза.
Она повернула голову и увидела меня. Что-то мелькнуло в ее глазах, губы дрогнули.
— Еще одно такое совпадение, и я в бога поверю, — сказала она. — Только что подумала о тебе…
— Здравствуй, Оля…
— Откуда ты, Синдбад-путешественник?
— Искал Белый город.
— И конечно, нашел?
— Люди всегда что-то находят и что-то теряют…
— Ты стал пессимистом!
— На кладбище трудно быть оптимистом… Что ты тут делаешь?
— Мне нравится… Ну, рассказывай про свой Белый город.
Я бы с удовольствием послушал ее. Я так давно не слышал ее голоса… Но она молча смотрела на меня, ждала.
И я стал рассказывать про наш поход в Белые горы. Мы все-таки обнаружили в пещерах следы древних людей. Нашли несколько любопытных рисунков на стенах и потолках. Откопали обработанную малахитовую плиту. И в других пещерах нашли несколько таких же плит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100