Отождествление началось с имитации костюма, затем оно усилилось, и, когда пациенту было около четырнадцати лет, его характер сформировался окончательно. Он стал таким, каким предстал в начале анализа: это уже были не просто фантазии об аристократизме, а реальный аристократизм в поведении.
На то, что фантазия реализовалась в установку именно в этом возрасте, была веская причина. Пациент никогда осознанно не мастурбировал, будучи подростком. Кастрационная тревога, которая проявлялась в ипохондрических страхах, рационализировалась следующим образом: «Выдающиеся личности не позволяют себе таких вещей». «Аристократизм» служил еще и для отвода желания мастурбировать.
С позиции лорда он ощущал себя выше других, а значит, мог смеяться над ними. Во время анализа он довольно быстро понял, что это его насмешливая позиция была лишь компенсацией чувства неполноценности, а «аристократичность» скрывала это чувство — чувство выходца из среднего слоя населения. Глубинное же значение насмешки — защита от гомосексуальных отношений. Он надсмехался главным образом над мужчинами, которые увлекались им. Так в его «аристократизме» сочетались противоположности — садизм и гомосексуальность, с одной стороны, и утонченный самоконтроль — с другой.
В процессе анализа «аристократизм» проявлялся тем сильнее, чем ближе мы подбирались к материалу бессознательного. Однако постепенно защитные реакции слабели, что соответственно отразилось на его повседневном поведении. Анализ «аристократизма» обнажил центральный конфликт детства и подросткового возраста. Его патологическая установка подверглась атаке с двух сторон: со стороны воспоминаний, сновидений и других высказываний, не лишенных аффекта, и со стороны характера, его «аристократизма», в котором заключались аффективные эмоции.
2. ПРЕОДОЛЕНИЕ ДЕТСКОЙ ФОБИИ ЧЕРЕЗ ХАРАКТЕРНУЮ УСТАНОВКУ
Демонстрация высокомерного поведения также использовалась для ослабления значительной генитальной тревоги. Анализ этого случая позволил проследить судьбу до сих пор еще мало изученного детского страха. Между тремя и шестью годами пациент страдал от интенсивной фобии: он боялся мышей. По своей сути, это было фемининной установкой по отношению к отцу, которая представляла собой регрессивную реакцию на кастрационную тревогу, которая, в свою очередь, была связана с типичным страхом мастурбации. По мере взросления «аристократические» фантазии все больше перерастали в «аристократическое» поведение, и фобия отступала, пока, наконец, от нее не осталось ничего, кроме налета беспокойства перед отходом ко сну. Когда же во время анализа «аристократичность» пациента была подорвана, боязнь мышей и кастрационная тревога опять проявили себя аффективным способом. Очевидно, либидо, тревога или фобия частично были вплетены в характерную установку.
Мы знакомы с трансформацией детских желаний и тревоги в характерные черты. Особый случай — замещение фобии определенным видом панциря, защищающим от внешнего мира и тревог. В нашем случае этим было высокомерное поведение, которое сдерживало инфантильную тревогу. Другой типичный случай — когда детская фобия или простые проявления кастрационной тревоги приводят к пассивно-фемининному поведению, которое может проявиться, скажем, как чрезмерная и стереотипная вежливость. Следующий случай иллюстрирует дальнейшую трансформацию фобии в характерную установку.
Этот компульсивный невротик демонстрировал полное блокирование аффекта. Он был в равной степени непроницаем как для удовольствия, так и для неудовольствия. Пожалуй, его можно было бы назвать живой машиной. Анализ показал, что блокирование аффекта преимущественно связано с образованием панциря от выраженного садизма. Правда, следует заметить, что у этого пациента все еще оставались садистские фантазии, но и они были тусклыми и безжизненными. Мотив образования панциря по своей интенсивности равнялся силе кастрационной тревоги, которая, однако, не проявляла себя как-нибудь еще. Анализ мог проследить историю блокированного аффекта с того дня в жизни пациента, который стал истоком существующего положения дел.
Типичная детская фобия в данном случае была связана с лошадьми и змеями. В шестилетнем возрасте пациент почти каждую ночь страдал от кошмаров. Очень часто ему снилась лошадь, откусывающая один из его пальцев (страх мастурбации, кастрация). Однажды он просто решил больше не бояться, и в следующем сновидении, в котором лошадь откусывала его палец, ему удалось освободиться от тревоги. В это же время возникло блокирование аффекта; оно приняло вид фобии. Кошмары не повторялись до пубертатного периода, когда тревожные сновидения возобновились.
Рассмотрим подробнее своеобразное решение пациента больше не бояться. Раскрыть динамический процесс в этой связи в полной мере не представляется возможным. Однако вся жизнь этого пациента определялась подобного рода решениями; он ничего не мог предпринимать, прежде не приняв специального решения. В основе такого поведения лежало анальное упрямство и строгое родительское требование контролировать себя. Анальное упрямство представляло собой энергетический базис для блокирования аффекта. Среди прочего, оно означало универсальное отношение к миру Гётца фон Берлихингена. Только через шесть месяцев анализа нам удалось выяснить, что перед тем, как нажать кнопку звонка у дверей моего кабинета, он обязательно возносил молитву, причем повторял ее три раза как магическую защиту от анализа. Пожалуй, невозможно было придумать лучшего способа выразить блокирование аффекта словами.
Самыми важными компонентами блокированного аффекта были анальное упрямство и реакция пациента, направленная против садизма. Его панцирь абсорбировал энергию садизма так же, как и интенсивную детскую тревогу (застой тревоги плюс кастрационная тревога). Только пробившись сквозь стену разнообразных вытеснений и реактивных образований, анализ смог достичь сильных генитальных кровосмесительных желаний.
Развитие фобии свидетельствовало, что эго было слишком ослаблено, чтобы совладать с определенными либидинальными влечениями. Возникновение характерной черты или типичной установки на основе фобии означает, что произошло усиление эго, которое представляет собой образование хронического защитного панциря против ид и внешнего мира. Фобия указывает на разлом личности, формирование характерной черты, унифицированной, синтетической реакции эго на конфликт личности, который в конце концов становится нестерпимым.
Несмотря на контраст между фобией и последовавшим в ответ на нее формированием характера, основная тенденция фобии сохраняется в черте характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
На то, что фантазия реализовалась в установку именно в этом возрасте, была веская причина. Пациент никогда осознанно не мастурбировал, будучи подростком. Кастрационная тревога, которая проявлялась в ипохондрических страхах, рационализировалась следующим образом: «Выдающиеся личности не позволяют себе таких вещей». «Аристократизм» служил еще и для отвода желания мастурбировать.
С позиции лорда он ощущал себя выше других, а значит, мог смеяться над ними. Во время анализа он довольно быстро понял, что это его насмешливая позиция была лишь компенсацией чувства неполноценности, а «аристократичность» скрывала это чувство — чувство выходца из среднего слоя населения. Глубинное же значение насмешки — защита от гомосексуальных отношений. Он надсмехался главным образом над мужчинами, которые увлекались им. Так в его «аристократизме» сочетались противоположности — садизм и гомосексуальность, с одной стороны, и утонченный самоконтроль — с другой.
В процессе анализа «аристократизм» проявлялся тем сильнее, чем ближе мы подбирались к материалу бессознательного. Однако постепенно защитные реакции слабели, что соответственно отразилось на его повседневном поведении. Анализ «аристократизма» обнажил центральный конфликт детства и подросткового возраста. Его патологическая установка подверглась атаке с двух сторон: со стороны воспоминаний, сновидений и других высказываний, не лишенных аффекта, и со стороны характера, его «аристократизма», в котором заключались аффективные эмоции.
2. ПРЕОДОЛЕНИЕ ДЕТСКОЙ ФОБИИ ЧЕРЕЗ ХАРАКТЕРНУЮ УСТАНОВКУ
Демонстрация высокомерного поведения также использовалась для ослабления значительной генитальной тревоги. Анализ этого случая позволил проследить судьбу до сих пор еще мало изученного детского страха. Между тремя и шестью годами пациент страдал от интенсивной фобии: он боялся мышей. По своей сути, это было фемининной установкой по отношению к отцу, которая представляла собой регрессивную реакцию на кастрационную тревогу, которая, в свою очередь, была связана с типичным страхом мастурбации. По мере взросления «аристократические» фантазии все больше перерастали в «аристократическое» поведение, и фобия отступала, пока, наконец, от нее не осталось ничего, кроме налета беспокойства перед отходом ко сну. Когда же во время анализа «аристократичность» пациента была подорвана, боязнь мышей и кастрационная тревога опять проявили себя аффективным способом. Очевидно, либидо, тревога или фобия частично были вплетены в характерную установку.
Мы знакомы с трансформацией детских желаний и тревоги в характерные черты. Особый случай — замещение фобии определенным видом панциря, защищающим от внешнего мира и тревог. В нашем случае этим было высокомерное поведение, которое сдерживало инфантильную тревогу. Другой типичный случай — когда детская фобия или простые проявления кастрационной тревоги приводят к пассивно-фемининному поведению, которое может проявиться, скажем, как чрезмерная и стереотипная вежливость. Следующий случай иллюстрирует дальнейшую трансформацию фобии в характерную установку.
Этот компульсивный невротик демонстрировал полное блокирование аффекта. Он был в равной степени непроницаем как для удовольствия, так и для неудовольствия. Пожалуй, его можно было бы назвать живой машиной. Анализ показал, что блокирование аффекта преимущественно связано с образованием панциря от выраженного садизма. Правда, следует заметить, что у этого пациента все еще оставались садистские фантазии, но и они были тусклыми и безжизненными. Мотив образования панциря по своей интенсивности равнялся силе кастрационной тревоги, которая, однако, не проявляла себя как-нибудь еще. Анализ мог проследить историю блокированного аффекта с того дня в жизни пациента, который стал истоком существующего положения дел.
Типичная детская фобия в данном случае была связана с лошадьми и змеями. В шестилетнем возрасте пациент почти каждую ночь страдал от кошмаров. Очень часто ему снилась лошадь, откусывающая один из его пальцев (страх мастурбации, кастрация). Однажды он просто решил больше не бояться, и в следующем сновидении, в котором лошадь откусывала его палец, ему удалось освободиться от тревоги. В это же время возникло блокирование аффекта; оно приняло вид фобии. Кошмары не повторялись до пубертатного периода, когда тревожные сновидения возобновились.
Рассмотрим подробнее своеобразное решение пациента больше не бояться. Раскрыть динамический процесс в этой связи в полной мере не представляется возможным. Однако вся жизнь этого пациента определялась подобного рода решениями; он ничего не мог предпринимать, прежде не приняв специального решения. В основе такого поведения лежало анальное упрямство и строгое родительское требование контролировать себя. Анальное упрямство представляло собой энергетический базис для блокирования аффекта. Среди прочего, оно означало универсальное отношение к миру Гётца фон Берлихингена. Только через шесть месяцев анализа нам удалось выяснить, что перед тем, как нажать кнопку звонка у дверей моего кабинета, он обязательно возносил молитву, причем повторял ее три раза как магическую защиту от анализа. Пожалуй, невозможно было придумать лучшего способа выразить блокирование аффекта словами.
Самыми важными компонентами блокированного аффекта были анальное упрямство и реакция пациента, направленная против садизма. Его панцирь абсорбировал энергию садизма так же, как и интенсивную детскую тревогу (застой тревоги плюс кастрационная тревога). Только пробившись сквозь стену разнообразных вытеснений и реактивных образований, анализ смог достичь сильных генитальных кровосмесительных желаний.
Развитие фобии свидетельствовало, что эго было слишком ослаблено, чтобы совладать с определенными либидинальными влечениями. Возникновение характерной черты или типичной установки на основе фобии означает, что произошло усиление эго, которое представляет собой образование хронического защитного панциря против ид и внешнего мира. Фобия указывает на разлом личности, формирование характерной черты, унифицированной, синтетической реакции эго на конфликт личности, который в конце концов становится нестерпимым.
Несмотря на контраст между фобией и последовавшим в ответ на нее формированием характера, основная тенденция фобии сохраняется в черте характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108