Герцог последовал совету Холмса, по-прежнему сохраняя недовольный вид. Я внимательно следил за тем, как он рассматривал герб, и наступила моя очередь удивляться. Выражение его лица изменилось. Тень улыбки тронула его тонкие губы, глаза оживились, и он смотрел на футляр с глубоким удовлетворением, чуть ли не с торжеством – иначе я не мог охарактеризовать его взгляд. Затем столь же быстро это выражение исчезло.
Я взглянул на Холмса в поисках объяснения, зная, что он не мог не заметить реакции аристократа. Но его проницательные глаза были полуприкрыты веками, лицо непроницаемо, как маска.
– Я уверен, ваша светлость, что вы получили ответ на свой вопрос, – сказал Холмс.
– Конечно, – ответил герцог небрежным тоном, словно отметая это дело как не представляющее никакого интереса. – Этот футляр мне не принадлежит.
– Тогда, быть может, ваша светлость укажет нам владельца?
– Полагаю, что это мой сын. Футляр, без сомнения, принадлежал Майклу.
– Он взят из лондонского ломбарда.
Герцог скривил губы в жестокой усмешке.
– Не сомневался в этом.
– В таком случае, если вы дадите нам адрес вашего сына…
– Сын, о котором я говорю, мистер Холмс, умер. Это мой младший сын.
Холмс мягко сказал:
– Я искренне сожалею, ваша светлость. Он умер от болезни?
– От очень тяжелой болезни. Он умер уже шесть месяцев назад.
Ударение, которое аристократ делал на слове «умер», показалось мне странным.
– Ваш сын был врачом?
– спросил я.
– Он учился на медицинском факультете, но потерпел неудачу, как, впрочем, во всем остальном. Н поэтому он умер.
Снова это странное ударение. Я посмотрел на Холмса, но его, казалось, больше интересовало пышное убранство этой сводчатой комнаты: взгляд его перескакивал с одного предмета на другой, а мускулистые руки были сцеплены за спиной.
Герцог Шайрский протянул футляр Холмсу.
– Поскольку, сэр, это не моя вещь, я возвращаю ее вам. А теперь прошу меня извинить, я должен собираться в дорогу.
Я был удивлен поведением Холмса. Бесцеремонное обращение с нами герцога не вызвало у него ни малейшего возмущения, хотя обычно Холмс не позволял никому топтать его коваными сапогами. Он почтительно поклонился и сказал:
– Не будем вас более задерживать, ваша светлость.
Поведение герцога было по-прежнему грубым. Он и не подумал дернуть шнурок звонка, чтобы позвать дворецкого, и нам пришлось самим отправиться на поиски выхода.
Как оказалось, нам повезло. Когда мы пересекали величественный холл, направляясь к наружной двери, из бокового входа вошли двое – мужчина и ребенок.
В отличие от герцога их вид не был враждебным.
Ребенок – девочка лет девяти-десяти – посмотрела на нас, и радужная улыбка осветила ее бледное личико. Мужчина, подобно герцогу, был хрупкого телосложения. Быстрый взгляд его больших блестящих глаз устремился на нас с вопросом, но выражал не более чем любопытство. Его смутное сходство с герцогом Шайрским позволяло сделать лишь один вывод. Это был другой его сын.
Появление этой пары не показалось мне чем-то необычайным, но, как видно, смутило моего друга Холмса. Он резко остановился, и футляр с инструментами, который он нес, упал. Рассыпавшиеся стальные инструменты загремели на каменном полу, и эти звуки отозвались во всем громадном холле.
– Какой же я неуклюжий! – воскликнул Холмс и с еще большей неуклюжестью загородил мне дорогу, когда я хотел собрать инструменты.
Мужчина с улыбкой подскочил и, опустившись на колени, сказал:
– Позвольте мне, сэр.
Столь же поспешно подбежала и девочка.
– Я помогу тебе, папа.
Мужчина улыбнулся еще шире.
– Конечно, дорогая. Мы вместе поможем джентльмену. Ты можешь подавать мне инструменты. Но осторожно, смотри не порежься.
Мы молча наблюдали, как девочка подавала отцу блестящие инструменты один за другим. Его трогательная любовь к ней была очевидна. Он нехотя отрывал от нее взор, когда быстро клал инструменты в соответствующие углубления.
Покончив с этим, мужчина поднялся, но девочка продолжала осматривать каменные плиты пола.
– А последний, папа, куда делся?
– Похоже, что его не хватает, детка. Я не думаю, что он закатился.
Он вопросительно посмотрел на Холмса, который наконец вышел из странной задумчивости.
– Вы правы, сэр, его не хватает. Благодарю вас, и простите мою неловкость.
– Пустяки. Надеюсь, инструменты не пострадали. – Он протянул футляр Холмсу, который взял его с улыбкой.
– Не имею ли чести беседовать с лордом Карфаксом?
– Да, – приветливо ответил темноволосый мужчина, – а это моя дочь Дебора.
– Позвольте мне представить своего коллегу доктора Уотсона.
Я Шерлок Холмс.
Это имя, видимо, произвело впечатление на лорда Карфакса. Его глаза расширились от удивления.
– Доктор Уотсон, – пробормотал он, здороваясь со мной, но продолжая смотреть на Холмса, – и вы, сэр… Весьма польщен. Я читал о ваших подвигах.
– Ваша светлость слишком добры, – ответил Холмс.
Глаза Деборы засверкали. Она сделала реверанс и сказала:
– Для меня это тоже большая честь, джентльмены.
Она говорила с трогательной непосредственностью. Лорд Карфакс с гордостью наблюдал за ней, и все же я чувствовал в его облике какую-то грусть.
– Дебора, – сказал он серьезно, – ты должна запомнить знакомство с двумя знаменитыми джентльменами как значительное событие в твоей жизни.
– Конечно, папа, – ответила девочка с готовностью и послушанием.
Я был совершенно уверен, что она не слыхала ни об одном из нас.
Холмс закончил обмен любезностями, сказав:
– Мы приехали, ваша светлость, чтобы вернуть этот футляр с инструментами герцогу Шайрскому, которого я считал его законным владельцем.
– И обнаружили, что ошибались.
– Именно. Его светлость полагает, что, может быть, он принадлежал вашему покойному брату Майклу Осборну.
– Покойному?
– Его восклицание прозвучало скорее как усталая реакция, нежели как вопрос.
– Так нам дали понять.
Лицо лорда Карфакса приняло печальное выражение.
– Это так и не так. Мой отец, мистер Холмс, жесткий человек, не умеющий прощать, как вы, несомненно, заметили. Для него имя Осборна превыше всего. Он одержим желанием сохранить репутацию Шайрсов незапятнанной. Когда около шести месяцев тому назад он отрекся от моего младшего брата Майкла, то объявил его умершим. – Помолчав, он вздохнул. – Боюсь, что для отца Майкл мертв, даже если он еще жив. – А вам известно, – спросил Холмс, – жив или умер ваш брат?
Лорд Карфакс нахмурился и стал удивительно похож на герцога. Когда он заговорил, мне показалось, что тон его был уклончив. – Скажем так, сэр: я не располагаю фактическими доказательствами его смерти.
– Понятно, – ответил Холмс. Затем взглянул на маленькую Дебору Осборн и улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30